Полоса черная, полоса белая - Екатерина Островская

Двинул я ему тогда по роже и ушел. Уехал в Ярославль и там проверился на всякий случай. Выяснилось, что детей у меня не может быть ни при каких обстоятельствах, в принципе.

С Галей я объяснился. Удивительно то, что она не стала ничего отрицать, сказала только, что выпила тогда лишнего. На этом как бы история должна закончиться. Но я, тем не менее, продолжал помогать материально. Не часто, но по существу. Купил ей и ребенку квартиру — трехкомнатную, в хорошем сталинском доме. Иногда заезжал туда. Она ведь долгое время оставалась очень красивой. Видел, как подрастает ребенок. И еще я сделал одну вещь. Поставил условие: если она хочет получать от меня материальную помощь, надо изменить свидетельство о рождении ребенка. Она даже спорить не стала. Заменили мальчику отчество, а фамилия у него и так была материнская. А вот у Бори вдруг все изменилось. Он не стал отказываться от отцовства: у него ведь тоже мальчик родился. Сошелся он с Тамарой и достаточно продолжительное время жил с ней, не заключая официального брака. Пацан, кстати, очень на него похож. А потому он хотел, чтобы его сын чего-нибудь добился в жизни. Не сразу, но пристроил его в институт, потом помог организовать туристическую фирму, деньжат подкидывал.

— Как фамилия той Тамары? — спросил Ерохин, начиная уже догадываться.

— Зачем тебе? Орешкина ее фамилия.

Сергей покачал головой, потом выдохнул. Подумал, стоит ли говорить, но наконец понял, что именно сегодня такой момент, что Рохель расскажет все или почти все.

— Дело в том, — начал он, — что недавно в Малой Неве был выловлен труп молодого человека лет тридцати. Это территория моего бывшего отдела, связи остались, а потому я знаю об этом. Документов при утопленнике не было никаких, а экспертиза установила, что в легких нет воды, следовательно, причиной смерти…

— Ты хочешь сказать, что… Нет, этого не может быть. Как установили, что это Борькин сын?

— Его дактилоскопировали. А умер он от удушья, кто-то набросил ему на шею удавку. Вот все, что я знаю, и, видимо, это все, что знает следствие. Убили, и концы в воду, как говорится.

Рохель сидел пораженный и раздавленный.

— С трудом верится, — наконец выговорил он. — Роберт — неплохой мальчик. Был неплохим. Тушкин так на него надеялся. А когда самого Борьку убили, я решил помочь его ребенку. Хотел даже его в банк взять. А он еще недавно и тему интересную принес. Мы даже собирались с ним в Швейцарию по делам, но в последний момент поездка моя сорвалась… Роберт уехал и пропал. А теперь получается… Вот это новость!

Он откинулся на спинку кресла и задумался.

— Есть предположения, кто его мог убрать? — поинтересовался Сергей.

Виктор Иванович в раздумье покачал головой. Потом выпрямился.

— Ну, давай запьем и закусим это известие. Хотя для тебя это не новость. А мы искали парня, хотели даже обращаться в правоохранительные органы. Я даже консультировался с начальником райотдела, у которого хорошие связи…

— С полковником Коптевым? Не знаю, насколько он эффективен в подобных делах, надо искать настоящих специалистов. Исчезновение человека никто расследовать не будет. И дела не будет. Нет тела — нет дела. Так у нас говорили.

— Но сейчас-то?

— А сейчас этим делом, насколько мне известно, уже занимаются. Но безрезультатно, как водится. Орешкин ведь был не местным. Поэтому следствие не сможет выйти на его связи, узнать, какими делами он занимался, какие у него были отношения с ближайшим окружением, кто желал его смерти и кому его смерть выгодна. А в Череповце тоже это никому не интересно, потому что не на их земле убийство произошло. И слава богу: кому охота на себя глухарь брать и понижать процент раскрываемости.

— А мне это очень важно знать, — медленно произнес Виктор Иванович, — возможно, это не простое убийство, а самая настоящая атака на банк и на меня лично.

— А каким боком ваш банк тут? Или вы, уважаемый Виктор Иванович?

— Ладно, закрыли тему! — подвел черту Рохель. — Будем с этим делом разбираться. Попрошу Брускова, пусть подключается, да и ты поможешь: опыт у тебя имеется.

— Рад буду помочь, — пообещал Ерохин.

Президент банка молча кивнул, а потом посмотрел на собеседника.

— Ну, ладно, чего так всухомятку сидим? Давай!

Сергей подумал, что Виктор Иванович намекает на то, что надо наполнить бокалы, взял бутылку, но Рохель покачал головой.

— Потом. Ты обещал тоже чем-то сокровенным поделиться. Так что — я жду.

Это прозвучало как приказ.

Ерохин взял бутылку, наполнил свой стакан на треть и только после этого произнес:

— С вашего позволенья. Это для храбрости.

Он выпил залпом. Потом в подставленную ладонь сплюнул попавший в рот кусочек льда и положил его на свою тарелку.

— Дело в том, Виктор Иванович… Вернее, моя тайна в том, что я однажды чуть было не убил человека. Бандиты и убийцы тут ни при чем: прежде это была моя работа. Я говорю про обычного человека, которого я задумал лишить жизни…. Обычного, хотя и очень мерзкого. Он доставал меня страшно. Из-за него моя жизнь пошла наперекосяк. И я подумал, что его надо убирать, потому что он не только мне, но и очень многим людям испортит много чего. Короче, распланировал я все. Из камеры вещдоков взял пакет с пластидом, который там лежал уже лет пять до того. У нас на вещдоках сидела одна девчонка придурошная — после школы полиции и от которой уже все отделы отказались. Потом ее уволили за то, что много чего пропало. Винтовка мелкокалиберная, наркота, фальшивые купюры… еще…

— Ближе к делу, — поторопил его Рохель.

— Ну да, — согласился Ерохин, — взрыватель изготовил сам. Должен был сработать на звонок мобильного. И погнал. Подготовил себе алиби. Знакомая девушка ушла от меня вечером, я попросил ее прийти утром. То есть ночь — даже больше — была в моем распоряжении. Зная свою подругу, знал, что раньше десяти утра она не появится, а то и к полудню… Она могла подтвердить, что ушла поздней ночью и с утречка вернулась.

— Короче!

Виктора Ивановича начинал бить озноб, он теперь тоже догадывался, о каком человеке идет речь.

— Если короче, то так. До Череповца от Питера пятьсот с небольшим. Дорога большей частью прекрасная. Пять часов туда, шесть обратно. Полутора часов мне на месте хватило бы. Предварительно проверил, на месте ли тот человек. Знал его машину, знал, где он ее оставляет. Конечно, могла произойти накладка, но и на этот случай отработал все варианты. Решимость была такая, что… Машина летела с постоянной скоростью под сто сорок. Я даже думал, что намного опережаю график. И вдруг проскакиваю дорожный указатель с названием деревни… Белые Кресты. И тут меня прострелило насквозь. Что же я делаю? Остановил машину и задумался. Долго сидел, размышляя. Пока не понял, что это был как бы знак свыше.

— Какой знак? — не понял Виктор Иванович.