Мистер Муллинер рассказывает - Пелам Вудхаус

– Для переодевания? Какого переодевания?

– Томас не был детально исчерпывающим, ваша милость, но, насколько я понял, речь идет об облике юного мальчугана. А только что, миледи, он наводил справки о времени отбытия молочного поезда.

– Молочного поезда!

– Далее, по словам Томаса, его явно ошарашило сообщение, что к обеду здесь ожидаются гости. По моему мнению, миледи, он намеревался сразу после обеда произвести то, что я именую быстрой обчисткой, и улизнуть на поезде девять пятьдесят семь. Присутствие гостей вынудило его изменить план, и он намерен произвести грабеж в глухой час ночи, а затем отбыть на молочном поезде.

– Симмонс!

– Таково мое мнение, ваша милость.

– Боже мой! Он же сказал мне, что Роберта приедет сегодня вечером. А она не приехала!

– Уловка, миледи, чтобы вызвать доверие.

– Симмонс! – сказала миледи, берясь за разрешение кризиса, как подобает сильной женщине, каковой она и являлась. – Сегодня ночью вам надлежит бдеть!

– С ружьем, миледи! – вскричал дворецкий с энтузиазмом заядлого охотника.

– Да, с ружьем. И если услышите, что он шастает по дому, незамедлительно разбудите меня.

– Будет исполнено, ваша милость.

– Вы, разумеется, должны соблюдать полную тишину.

– Будто мышка, ваша милость, – сказал Симмонс.

Тем временем Дадли в укромности Голубой комнаты уже некоторое время сожалел – и с каждым мгновением все горше, – что в столовой, всецело поглощенный своей бедой, он практически не съел ни кусочка. Мирная безмятежность Голубой комнаты успокоила его нервную систему, а вместе со спокойствием пришло озарение, что ему чертовски хочется есть. Было нечто мистическое в том, как судьба на протяжении этого дня раз за разом умудрялась лишать его положенной суточной порции белков и углеводов. Как ни изнывал он от голода, дожидаясь Бобби в «Кларидже», едва она появилась там, любовь тотчас отвлекла его от меню, и он ни на йоту не насытился. А с тех пор во рту у него не побывало ничего, кроме двух-трех крошек, которые он понудил себя проглотить за обеденным столом.

Дадли взглянул на свои часы. Время оказалось куда более поздним, чем он предполагал. И слишком поздним, чтобы он мог позвонить и попросить, чтобы ему принесли побольше бутербродов, – даже если предположить, что его статус в этом преотвратнейшем доме вообще дает ему право на бутерброды в неурочный час.

Он растянулся на кровати и попытался уснуть. Лакей доложил, что молочный поезд отходит в три пятнадцать, и он твердо решил воспользоваться им. Чем раньше он выберется из этого жуткого места, тем лучше. А пока ему требовалась пища. Любая пища. Весь его организм вибрировал, яростно требуя надлежащего подкрепления.

Несколько минут спустя стук в дверь оповестил леди Уикхем, напряженно ожидавшую у себя в спальне, что час пробил.

– Да? – прошептала она, беззвучно повернув ручку и высунув голову за дверь.

– Он, миледи, – шепнул из мрака голос Симмонса.

– Шастает?

– Да, миледи.

Невольная хозяйка Дадли была женщиной с характером и крайне решительной. Едва выйдя из детской, она приобщилась к лисьей травле и другим излюбленным развлечениям провинциальной аристократии, требующим физической закалки и твердости. И хотя охота на грабителей была ей несколько внове, леди Уикхем приступила к ней без малейших колебаний. Сделав знак дворецкому следовать за ней, она плотнее запахнула халат и волевым шагом вышла в коридор.

Недостатка во всяческих звуках, чтобы вести ее к цели, не было. Продвижение Дадли из его комнаты в столовую, куда его манили плоды и сухарики на серванте, оказалось отнюдь не бесшумным. Он успел споткнуться о стул, а в тот момент, когда хозяйка дома и ее служитель начали спускаться по лестнице, он столкнулся с ширмой, опрокинул ее и как раз пытался высвободить ступню, которой нечаянно прорвал материю, когда негромкий голос произнес в вышине:

– Вы его видите, Симмонс?

– Да, миледи. Смутно, но вполне достаточно.

– Так пристрелите его, если он сделает еще хоть шаг.

– Будет исполнено, миледи.

Дадли высвободил ступню и в ужасе поглядел наверх.

– Послушайте! – произнес он дрожащим голосом. – Это же всего лишь я, знаете ли.

Холл внезапно залил яркий свет.

– Всего лишь я! – повторил Дадли лихорадочно. Колоссальное ружье в руках дворецкого заставило его температуру подскочить на три градуса.

– Что, – холодно вопросила леди Уикхем, – вы делаете тут, мистер Финч?

Мысль о щекотливости его положения уже терзала Дадли с нарастающей силой. Он был молодым человеком, свято почитавшим все светские условности, и понимал, что ситуация требует величайшей деликатности. Он отдавал себе отчет, насколько нетактичным со стороны гостя, для насыщения которого хозяйка дома лишь пару часов назад сервировала обильный банкет, было бы заявить указанной хозяйке, что голод понудил его рыскать по этому дому в поисках пищи. На мгновение он замер, облизывая губы, и тут на него снизошло нечто вроде вдохновения.

– Дело в том, – сказал он, – что я не могу уснуть, знаете ли.

– Возможно, – сказала леди Уикхем, – вам это удалось бы скорее, если бы вы легли в постель. Вы намереваетесь разгуливать по дому всю ночь?

– Нет-нет, ни в коем случае. Я не мог заснуть и подумал… э… что надо бы спуститься и посмотреть, не найду ли я чего-нибудь почитать, знаете ли.

– О, вам нужна какая-нибудь книга!

– Верно. Абсолютно верно. Книга. Вы не могли выразиться точнее.

– Я провожу вас в библиотеку.

Как ни сурово она осуждала этого негодяя, который тихой сапой внедрялся в чужие дома с целью грабежа, леди Уикхем чуть смягчилась при возникновении литературной темы. Она была неутомимой романисткой, и ей было приятно отдавать свои творения даже в самые гнусные руки. Введя Дадли в библиотеку, она зажгла свет и без колебаний направилась к третьей сверху полке возле камина. Выбрав один из стройного ряда томиков в ярких переплетах, она протянула его Дадли:

– Возможно, вам будет интересно.

Дадли с сомнением оглядел томик.

– Даже и не знаю, – возразил он. – Это ведь стряпня этого типчика Джорджа Мастермена.

– Ну и? – ледяным тоном произнесла леди Уикхем.

– Он же пишет жуткую жвачку, хотел я сказать. Вам не кажется?

– Нет, не кажется. Но возможно, на меня влияет то обстоятельство, что Джордж Мастермен – псевдоним, под которым я публикую свои романы.

Дадли заморгал.

– Публикуете, да? – забулькал он. – Значит, публикуете. Публикуете, значит. Ну, я хочу сказать… – Им овладело необоримое желание незамедлительно оказаться в другом месте. – Мне вот это подойдет, – сказал он, схватывая книгу с ближайшей полки. – Отлично подойдет. Огромнейшее спасибо. Спокойной ночи. То есть спасибо, спасибо. То есть спокойной ночи. Спокойной ночи.