Запрети любить - Юлия Николаевна Николаева

Я выскакиваю на улицу, Кирилл успевает схватить меня за руку.

– Ясь, надо успокоиться.

Судорожно выдыхаю, стирая выступившие слезы.

– Он ведь прав, Кирилл. Я действительно виновата. Я могла отказать тебе, могла поговорить с Таней, могла раньше порвать с Антоном, не давая надежд! А я тянула, вот и дотянула. Теперь моя сестра спит со всеми подряд из желания мне отомстить!

Кирилл тяжело выдыхает.

– Не надо винить себя во всех бедах. Каждый из нас участник этой истории, и каждый виноват по-своему. И никто при этом не виноват. Просто так сложилось, что между мной и тобой появились чувства.

Я прикрываю рот рукой, сдерживая слезы.

– Но что мне делать теперь с Таней?

– Она попросила оставить ее в покое. Думаю, сейчас это лучшее решение.

– А я не могу! Не могу, Кирилл!

– Тебе просто сложно сейчас это принять. Но люди не идеальны, Ясь, – он хмурится, подбирая слова. – Кто-то хочет встретить одного человека на всю жизнь, кто-то не видит ничего страшного в смене партнеров…

– Ну да, – смотрю на него, – ты их понимаешь, да? И Таню, и Антона… Потому что ты ведь такой же. Сколько у тебя было девушек?

Он отворачивается, сжимая зубы.

– Ответь, Кирилл, сколько?!

– Много. Я не знаю, я их не считал.

– Потому что это были девушки на одну ночь, да? Ты их цеплял в клубах и барах… Наслаждался жизнью, ничего не значащим сексом! И как ты к ним относился, Кирилл, к этим девушкам?

– Никак. Но я их не презирал, если ты к этому.

– Потому что норма, да? Потому что так сейчас принято? Модно быть раскрепощенным? Да мне плевать на это модно, понимаешь?! Таня моя сестра! Что бы там ни было, я не готова отступиться, дать ей пустить свою жизнь на самотек! А если она зайдет слишком далеко?! Вдруг она скатится, как… – я обрываю себя, сердце сдавливает, по телу пробегает дрожь.

Я не договорила, но этого и не нужно. Глаза Кирилла в желтом свете фонарей темные настолько, что хочется поежиться.

– Как кто, Ясь? – спрашивает он спокойно. – Договаривай.

Я качаю головой, слезы катятся по щекам.

– Как я? – продолжает он ровно. – Боишься, она станет, как я, закончит в наркологической больнице? Или свяжется с кем-то не тем? С таким, как я? И кто знает, насколько плохо все может кончиться. Это ты хотела сказать, да?

– Кирилл… – голос мне изменяет. – Я… Я не то имела в виду… Просто…

– Знаешь, Ясь, ты хорошая, – кивает Кирилл, сглатывая, – правда, хорошая. Есть такие люди от природы, зло к ним не липнет. Я знаю, видел, что тебе меня искренне жаль. Но это не отменяет того факта, что для тебя всегда будет хорошее и плохое. И я, как ни крути, всегда буду на другой стороне.

– Это не так!

– Ты этого не покажешь, конечно, – соглашается он. – Может, и сама будешь верить, что все нормально. Просто ты не оступаешься, потому что не умеешь. И тебе сложно понять тех, кто слабее.

Кирилл делает несколько шагов спиной вперед, а потом разворачивается и идет в сторону дороги.

– Кирилл! – я бросаюсь за ним, но когда он поворачивается, останавливаюсь.

– Давай всем время дадим, ладно? – говорит он. – Не только Тане, но и нам.

– Ты… – я сжимаю губы, спазм давит горло. – Ты ведь… Не сорвешься?

Он вздергивает брови, и только через пару секунд понимает, о чем я. Усмехается, опуская глаза, а мне хочется орать. Зачем, зачем я это спрашиваю!

– Нет, Ясь, – смотрит он на меня. – Не сорвусь.

И быстро уходит в темноту, исчезает из виду, и только какое-то время я еще слышу удаляющиеся шаги.

Я с трудом доползаю до скамейки на детской площадке. Мне кажется, сил просто не осталось: закрою глаза, и дух вылетит из тела. Перед глазами Кирилл, и я бью его наотмашь своими словами. Я не хотела… Я ведь не хотела совсем. Я просто переживала за Таню, я не имела в виду, что он…

Но ведь сказала. И он прав: мне страшно от мысли, что с Таней случится что-то подобное. И да, мне сложно принять, что она не такая, как я. Что мне не удалось зародить в ней хоть что-то хорошее, светлое. Что мама, как и я, не увидела за маской хорошей девочки необузданный характер. Что не воспитала правильно, что не исправляет своих ошибок. А я – ее. Мне просто удобно было, что Таня такая, как я. Это позволяло не думать о возможных проблемах между нами. Я должна была заметить… Но упорно отрицала очевидное.

И теперь пожинаю плоды, как верно сказал Антон. Но все это просто ерунда по сравнению с тем, как я сейчас обидела Кирилла. Как я могла такое сказать? Даже подумать просто? Да разве я не видела все это время, какой он? Разве важно то, что было раньше? Он ведь изменился. Это не подлежит сомнению. Я не знала того Кирилла, пусть та часть жизни никуда не делась, пусть она всегда с ним, пусть стала важной составляющей новой жизни. Я ведь не имела в виду, что он плохой… Каждый может оступиться.

Я начинаю рыдать, сжавшись в комок. Оправдания перестают работать. Я знаю, я обидела его. Обидела серьезно. И самое ужасное, что своими словами я сама разделила нас с ним, поставив по разные стороны. Те самые, о которых Кирилл и говорил. Только вот кажется, всерьез ошиблась, потому что я ни черта не на правильной стороне.

Когда вылезаю из такси, долго стою у калитки, глядя на дом Кирилла. Свет горит, в его комнате жалюзи опущены, сложно сказать, у окна он сейчас или нет. Я хочу зайти к нему и не могу. Он просил время, я должна его дать. И наверное, должна сама немного успокоиться, прийти в себя. Подобрать нужны слова, попросить прощения.

Я знаю, что была не права, что не должна была срываться на Кирилле. И на самом деле я ведь так не думаю, я не сравнивала Таню с ним, с тем прошлым, которое у него было. Но это ведь естественно: бояться таких вещей. Я всего лишь человек, я не была готова к таким жизненным поворотам.

Он поймет, я знаю, верю в это. Должен понять, иначе я просто не представляю, что делать.

Дома долго сижу в кухне перед чашкой чая. Сначала смотрю на струящийся дымок, потом просто в пространство перед собой. Когда делаю первый глоток, оказывается, чай уже холодный. Сколько же времени прошло? Я словно в невесомости лечу, ожидая, когда под ногами появится твердая земля. Только кажется, пора учиться действовать и в полете.

И все же я оставляю ситуацию до утра. Пусть всё уляжется, все успокоятся. А потом будем решать возникшие проблемы.

Утро начинается с шагов внизу. Я вскакиваю, тру глаза, выходя из комнаты. Таня вернулась. Выглядит так себе: опухшая, помятая, растрепанная.

– Привет, – говорю ей, она хмуро кивает в ответ. Слышу, как закипает чайник, Таня уходит в кухню, быстро переодевшись, спускаюсь вниз.

Определенно легче не стало, но бегать бессмысленно, нам надо все обсудить. Я и сама чувствую себя разбитой. Несмотря на то, что нервы дали о себе знать, и я уснула быстро, спала плохо, то и дело просыпаясь и снова впадая в состояние, которое не определить ни как сон, ни как явь.