Истребитель майданов - Александр Тамоников

Перед телекамерой Бородинский чувствовал себя в своей тарелке, в естественной среде. То, что он бессовестно лгал, не имело никакого значения. Он всегда это делал и был разочарован, когда девушка-корреспондент поблагодарила его и пошла к семье одного из погибших. Бывший мэр только разошелся.

Но ему уже подсунули другой микрофон, и Бородинский мгновенно принял прежний вид яростного борца за справедливость. Никому и в голову не могло прийти, что убийства молодых людей у клуба «Юпитер» планировались именно этим народным трибуном.

К Бородинскому вернулось воодушевление. Он клеймил власть, обвинял ее во всех смертных грехах, напрочь забыв о том, как сам беззастенчиво разворовывал бюджет города.

Ремешко, занимавший позицию на крыше кинотеатра «Заря», уже начал терять терпение.

– Пустили козла в огород! – проворчал он. – Когда же ты заткнешься-то в конце концов?

Бородинский замолчал, когда из здания к митингующим вышел начальник отдела по общественным связям и пресс-секретарь губернатора Кривов.

Он прошагал за кордон полиции, поднял руку.

– Граждане! Прошу внимания. – Кривов начал говорить.

Бородинский же углубился в толпу, достал сотовый телефон и вызвал Таева.

– Руслан, пошли человека к месту митинга. Как начнется фейерверк, он подаст сигнал для начала вашей работы. У тебя не больше пяти минут.

– Понял, Владимир Константинович!

Таев послал на улицу Независимости Родиона Толкача, проинструктировав его и обозначив, где тот должен вновь присоединиться к группе.

Кривов продолжал успокаивать волнующихся людей. Он принес соболезнования родным и близким погибших, обещал, что дело по факту убийств у ночного клуба будет обязательно доведено до конца. Виновные получат по заслугам. Этот вопрос на контроле не только у губернатора области, но и у министра внутренних дел.

Как только оратор упомянул губернатора, молодежь в толпе под диктовку Бородинского закричала:

– Давай его сюда!

– Кошелева к нам!

– Где этот правитель? К людям его!

Кривов через мегафон ответил:

– Граждане, ваши требования, к сожалению, невыполнимы. Губернатора нет в городе, его срочно вызвали в Москву. Но перед отъездом он заявил, что обязательно встретится с семьями погибших, представителями общественных организаций и СМИ. В правительстве сейчас рассматривается вопрос о компенсациях семьям погибших и раненых. Прошу вас разойтись. Ваш гнев вполне понятен, но людей не вернешь. Не надо устраивать беспорядки. Мы все вместе во всем разберемся. Немного терпения. Завтра похороны, в области объявлен день траура. Давайте проводим в последний путь погибших, а потом цивилизованно, без нарушения закона, истерии и манифестаций начнем совместную конструктивную работу. Обещаю, что двери правительства, администрации города будут открыты для всех, кто заинтересован в справедливом разрешении ситуации.

Его освистали, но степень накала толпы немного снизилась.

Бородинского это совершенно не устраивало.

Он поднял телефон к щеке.

– Леонид?

– Да?! – ответил Ремешко.

– Вы готовы?

– Мы уже задолбались ждать, пока вы вешали лапшу на уши народу.

– Я бы попросил вас не хамить!

– Ладно. Когда?

– Начинайте!

– Отлично. Прощайте, господин Бородинский!

Ремешко переключился на Варенина, держа бывшего мэра в прицеле.

– Дима! Пять, четыре, три, два, один, огонь!

Передав команду, Ремешко плавно нажал на спусковой крючок снайперской винтовки. Раздался хлопок, и пуля точно вошла в череп Бородинского. Бывший мэр так ничего и не успел понять.

Ремешко сдвинул винтовку вправо. В прицеле оказался мужчина лет пятидесяти. Выстрел! Далее девушка, совсем молоденькая, еще, наверное, и восемнадцати лет нет. Выстрел! Еще правее – женщина с черным платком на голове, наверное, мать кого-то из погибших. Выстрел! Последний перевод винтовки. В прицеле мужчина средних лет. Он повернулся лицом к кинотеатру, в глазах испуг и недоумение. Выстрел!

Убив пять человек, Ремешко бросил винтовку и метнулся к лестнице. Он спрыгнул с нее на землю и увидел мужчину лет двадцати пяти.

– Стоять. Полиция! – крикнул тот.

Парень был в штатской одежде. Возможно, и полицейский, но не на службе, хотя защитники правопорядка при исполнении всегда, даже в выходные.

– А в чем, собственно, дело? – невозмутимо спросил Ремешко.

Шум с улицы сюда не доходил. Но и медлить с отходом было нельзя. Спецы из оцепления наверняка уже вычислили позиции снайперов. Через минуту-другую здесь появятся вооруженные люди, от которых так просто не уйдешь.

– В чем дело? – осведомился Ремешко, повысив голос.

– Что вы делали на крыше кинотеатра?

– Голубей гонял. Ты удостоверение покажи, перед тем как устраивать допрос!

Молодой человек полез в карман за удостоверением и совершил роковую ошибку. Ремешко быстро сблизился с ним и нанес смертельный удар пальцем в горло. Полицейский рухнул на землю, а Леонид побежал через детскую площадку за жилой дом. Он успел спрятаться за углом до того, как с тыла кинотеатра появились двое спецназовцев.

За домом Ремешко остановился, выбросил в ближайший мусорный бак перчатки, очки, универсальный прибор снайпера, все то, что могло бы выдать в нем стрелка, и спокойно зашагал к месту стоянки «Шевроле».

Он подошел к машине, в которой уже находился Варенин, и спросил:

– Ну и как?..

– Полминуты – пять трупов. Задержался на какой-то старухе. Уж больно вид у нее жалостный был. Плакала. Подумал перевести ствол дальше, а потом выстрелил. Все равно этому божьему одуванчику оставалось недолго жить. Так пусть уж лучше помрет на улице и внезапно, чем в постели, без надлежащего ухода.

– Ты все правильно сделал. Валим! Мара, за руль!

Снайперы устроились на заднем сиденье.

Варенин наклонился к подельнику.

– Видел, как ты местного босса приземлил. Отличная работа.

– Забудь. Дело сделано, все в прошлом.

– Это верно. Теперь можно немного выпить.

– Ты брал с собой водку?

– Не я, а Мара по моей просьбе. И не водку, а коньяк. Так расслабимся?

– Погоди, выйдем из зоны возможного оцепления.

– Да мы уже вышли. У местных ментов хватит сил заблокировать в нашем направлении только район до рынка, а он позади.

– Еще немного проедем.

Справа показался сквер. Перед забором никого, за ним лишь молодая мама с коляской.