Реанимация солнца - Валерия Яблонцева

и пыли, она казалась артефактом из какой-то иной реальности, куда нет дороги и откуда нет возврата. Послание из полузабытого прошлого, такого далекого, но такого важного…

«Смотри, Сола… – Широкие ладони обхватывают талию и поднимают высоко-высоко, к самому потолку, откуда льется ласковый теплый свет, бросая золотистые отблески на гравировку. – Вот о чем я мечтаю, малышка. Новое солнце для каждого из нас».

«Новое солнце…»

Горький ком застрял в горле, не давая вдохнуть.

Их имена были выбиты здесь же, прямо под панелью с механическим солнцем. Полторы сотни маннов и фемм, погибших под завалами разрушенного ангара. Глубоко внутри я была уверена, все случилось именно здесь. Двадцать лет назад…

Хектор Вега, Хоакин Чикотте, Мигель и Карла Палайо, Серхио Эспинья, Лука Маротто, Зои Фрекса…

Себастиан Кессель.

Андрес Диаз.

– Его тела здесь нет, – эхом на мои мысли откликнулся Рамон. – Как и всех других, разумеется. Это мемориал, который мы сделали в память о погибших. Чтобы не забывать, что случилось в тот день и чего нам это стоило. Хавьер… – тяжело вздохнул шейдер, – не любит это место. Не думаю, что он привел бы тебя сюда. Так что я решил сделать это за него. И надеюсь, что поступил правильно.

Я не глядя нащупала руку Рамона и благодарно сжала ее. В голове роилось множество вопросов. Но бесконечно важен сейчас был лишь один.

– Можно?.. – с трудом вытолкнула я сквозь побелевшие губы.

Шейдер скупо улыбнулся.

– Конечно. Оставайся столько, сколько захочешь.

Глава 15

Я не знала, было ли это хитрым планом Кесселя, пытавшегося всеми силами отстранить меня от подготовки к операции и избежать неприятного разговора, или же просто совпало, но импровизированная экскурсия по базе «Механического солнца» растянулась до позднего вечера. После посещения мемориала моего отца разговор между мной и Рамоном не клеился, но дядя все равно настоял, что должен показать мне склад с одеждой и оборудованием и огромную кухню на верхнем уровне, где два десятка полукровок без устали трудились над обеспечением боевиков едой и любого члена банды по первому требованию готовы были бесплатно накормить порцией питательной похлебки. Когда мы расстались у лестницы, ведущей на полуподвальный этаж «Логова», оказалось, что наверху уже вовсю кипела жизнь. А Кессель, ненадолго возвращавшийся на базу где-то в середине дня, снова ушел, и никто не знал, где он и когда закончит дела.

Опять.

Все повторялось. Сегодняшний вечер был копией предыдущего – долгие часы в баре, ожидание, беспокойная одинокая ночь, – вот только эта копия, испорченная моим утренним срывом и ссорой с Ракель, отчетливо отдавала гнилью и горечью сожалений. Места за стойкой оказались заняты, барменша игнорировала мое присутствие, так что пришлось довольствоваться средней паршивости коктейлем и скромным местом в углу, откуда открывался вид на низкую дверь, ведущую на улицы семнадцатого. Но как я ни приглядывалась к посетителям бара, на этот раз в «Логове» не было ни одного знакомого лица. Хавьер, разумеется, так и не появился, и даже Анхель не заглянул на огонек, чем, наверное, очень расстроил всех местных официанток.

Зато ночью не тот Кессель – шисса ему в штаны – проявил себя во всей красе. На этот раз кувыркания за переборкой, будто в насмешку, оказались еще более затейливыми и включали уже трех разных фемм. Не знаю как, но Анхелю, похоже, удавалось удовлетворять одновременно всех троих, потому что вздохи и томные вскрики – «Да! Да! Анхель! Еще! Ох, Анхель!» – не замолкали до самого утра, ржавыми гвоздями ввинчиваясь в виски. Шейд внутри буквально сходил с ума, откликаясь на жаркие стоны гормональным штормом, и я никак не могла понять, чего же хотелось больше – придушить всех четверых или присоединиться к разнузданному веселью?

Впрочем, нет, ответ на последний вопрос был мне известен. Больше всего я хотела получить блокиратор, чтобы, наконец, отрешиться от неправильных мыслей. Хотела отомстить за Михелей, хотела узнать правду об отце. И еще Кесселя, скрывавшегося от меня уже вторые сутки, хотела…

Увидеть.

Увидеть, да.

Шисс!

Я в изнеможении накрыла голову подушкой, но охи и ахи за стенкой раздавались так громко, словно четверка предавалась разврату на моей же кровати. Невыносимо. Невыносимо!

Если к утру я не сойду с ума, то отыщу Рамона и потребую – потребую! – чтобы великий и ужасный неуловимый предводитель боевиков «Механического солнца» принял меня, шисс его раздери!

Вечность спустя мне наконец повезло – феммы за стенкой притихли. Послышались приглушенные переговоры и шаги. С тихим шипением распахнулась дверь.

– Анхель… – Я чуть не подпрыгнула от неожиданности, услышав знакомый голос. Кессель! Хавьер Кессель! – Мне срочно нужны твои контакты из Центра. Кто-то менее очевидный и заметный, чем Шей Алварес и Шей Корреас. Ну же, напряги мозги.

– Что, прямо сейчас? – недовольно буркнул второй в «Солнце».

– Да, сейчас, – отрезал глава боевиков. – Васкеса раскрыли, Рамон пытается вывести его семью, прежде чем до них доберется полиция. Остальные под наблюдением. Нужно действовать, пока литиане окончательно не перекрыли наши каналы.

– Дай мне десять минут.

– Даю две. И поживее.

Я кубарем скатилась с кровати и метнулась к двери. Кессель! Кессель здесь, и плевать, что сейчас его куда больше интересует общение с Анхелем, чем со мной. Когда еще представится шанс поговорить с ним – да что там, хотя бы напомнить о моем присутствии. Дядя занят, Ракель избегает меня. Нужно брать собственные дела в свои же руки.

Ладонь уже легла на пульт, когда я вдруг осознала, что не одета. Из-за гормонов, бушевавших в крови от кувырканий Анхеля и его фемм, меня всю ночь бросало то в жар, то в холод, и в конце концов я стащила с себя пропитанное потом белье, предоставив вопросы терморегуляции умному одеялу. Хороша же я буду, если в таком виде предстану перед двумя маннами, один из которых был озабоченным по своей натуре, а второй уже не раз проявлял ко мне недвусмысленный интерес.

«Две минуты, – вдруг пронеслась в голове спасительная мысль. – Хавьер дал Анхелю две минуты, чтобы собраться с мыслями. А я за это время как раз успею привести себя в порядок».

Никогда в жизни я с такой скоростью не принимала душ, не впрыгивала в одежду и не бежала к двери, на ходу одной рукой застегивая рубашку, а другой забирая волосы в хвост. Минута сорок семь – личный рекорд, даже к экстренным операциям я подчас готовилась дольше. Но все оказалось зря. Когда я выскочила в коридор, Хавьера уже не было – лишь мелькнула за закрывающимися дверями лифта спина