Вечер черных звезд - Екатерина Белецкая

После, еще через месяц, вирус погибал сам – и новым хозяевам через очень небольшой срок доставался пустой и чистый мир… в котором нужно было только убрать трупы, но ведь в этом нет ничего страшного, правда?

Слушая эти «откровения», Стовер начал понимать вещи, которые ему до этого момента были неясны. Во-первых, Братство, и раньше не казавшееся ему хрустально-чистым, предстало в новом свете – это кем же надо быть, чтобы искренне считать, что вот такое нормально и служит праведным целям? Во-вторых, он понял, что адепты Единого – далеко не просто «оболваненные овечки», как он считал раньше. Нет, на Братство работали, причем долго и тайно, очень непростые разумные. И в-третьих, сам процесс оказывался на поверку гораздо более глубоким, серьезным и продуманным.

Стовер отлично знал, что существует «Межрасовая и межвселенская Конвенция о Правах», в которой четко оговорено условие – ни при каких конфликтах, ни при каких обстоятельствах, ни в каких войнах подобное оружие применять нельзя. Даже такие моральные уроды, как та же Железная Сотня, к подобным методам не прибегали. Даже самому Стоверу, с легкостью отдавшему приказ уничтожить Террану, подобное в голову не приходило.

Существовали также «Правила Войн, Экспансий и Конфликтов», согласно которым такое оружие считалось уже не средством ведения войны или захвата территории, а средством для осуществления массового геноцида – а это уже… н-да…

Мир или конклав, начавший подобную политику, тут же взяли бы в оборот как минимум официалы. Как минимум, потому что на следующем этапе вмешался бы Контроль, и такая цивилизация была бы… Стовер даже зажмурился. Интересно, Нудга и другие неофиты, с которыми сейчас идет беседа, – они что, совсем тупые? Они не знают законов? Или…

– Сестра Нудга, я бы хотел спросить вас – как вы считаете, использование вируса правомерно? – поинтересовался он. – Ведь есть закон, в котором сказано, что подобное…

– Эти законы придумала грязь для грязи! – презрительно бросила та. – Легко понять почему. Они хотели застраховаться от таких, как мы. Чуяли, что грядет возмездие за их мерзость. Чуяли, твари! Вот и навыдумывали преград и правил, чтобы, случись что, спасти свои шкуры!

– Простите, но я должен уточнить, – вмешался вдруг Грегори. – Свод законов, о котором сказал Микаэль, не был создан Контролирующими или Официальной Службой. Этот свод был принят миллионы лет назад, и создали его, насколько я знаю, совместно шесть разумных рас, которые…

Сестра Нудга пренебрежительно засмеялась. Следом за ней захихикал Учитель, а спустя несколько секунд – брат Хал.

– Ох, Грегори… Эти законы создала грязь, – отсмеявшись, заверила Нудга. – Когда смотрите на такое, сразу думайте, кому это выгодно. У кого есть корысть. Кто от этого выиграет. А тут все ответы на поверхности и сомнений не вызывают. То, что делаем мы, очищает мир целиком, понимаете? И снаружи, и внутри. А согласно этим «законам», – слово «законы» она произнесла, будто выплюнула, – мир, даже такой порочный, как этот, все равно останется куском грязи, сколько с ним ни воюй и сколько в нем ни проповедуй.

– Верно, верно, – подтвердил Учитель. – Вот это действительно верно. Микаэль, поймите… Сестра Нудга, может быть, и кажется вам сейчас слишком ярой, но ее гнев вполне можно понять. Почему, имея в руках средство от болезни, мы должны пройти мимо больного, а не помочь ему?

– Средство от болезни? – с недоумением переспросил Стовер. – Ну, если болезнью считать разумную жизнь, то да, действительно. Вот что я скажу вам, господа. С одной стороны, вы, безусловно, правы. И даже отчасти разделяю ваш порыв. Но с другой стороны, в данном конкретном случае использовать средство действительно нельзя. Скорее всего станция сюда не вернется. Скорее всего! Но этот мир – уже практически в Мадженте, а там перемещения осуществляются по иному принципу, и, пока есть вероятность, что станция сюда придет, трогать этот мир нельзя. Мы не знаем точно, где они сейчас и куда пойдут. Можем только предполагать. Сестра Нудга, как вы думаете, что скажет Великий, если вы спугнете станцию и она уйдет с выбранного маршрута, который мы пытаемся сейчас вычислить?

Нудга раздраженно засопела. Задумалась.

«Черт, голова кругом от этого всего! – злился Стовер. – Проклятые твари! Меня со всех сторон окружают уроды и твари!.. Какая все-таки мразь это Братство. Таенн, при всей моей ненависти, был все же отчасти прав, когда говорил, что я – слишком мелок для их масштабов. Отчасти, потому что я не мелок, конечно, но вот цели… если вдуматься, то у них и цели-то нет! Почему иду я? Мне хочется оторвать голову ублюдку-коту и забрать себе станцию, которая сто́ит, как пара-тройка планет. Дальше – заняться своими собственными делами, вполне себе приятными. А эти? Ну, догонят они станцию. Ну, перебьют тех, кто на ней находится. А дальше? Дальше-то что?!»

– В общем, мир мы не трогаем, – решительно сказал он, вставая. – И впредь, прежде чем принимать подобные решения, я требую, чтобы вы советовались со мной.

* * *

Оставшись один, Микаэль задумался. Нет, а в самом деле. Вот взять, к примеру, его самого. Чего он хочет? Чего добивается всей этой эпопеей и беготней?

Ему нужна станция, прежде всего – станция. Для дела, о котором немного позже. Ему нужно отомстить коту за Террану, и отомстить по-настоящему, а не так, как это сделал палач. Хотя, впрочем, почему бы и нет? Кота вполне можно будет отдать палачу, пусть развлечется. Отдать, а самому посмотреть – вряд ли добрый дядя Миша будет против того, чтобы кто-то смотрел, что именно он сделает с котом. Он ведь недвусмысленно намекнул тогда, чего именно он от гермо хочет. Просто так он мальчишку, конечно, не убьет. Сначала как минимум изнасилует – зрелище и впрямь будет весьма достойное… Стовер усмехнулся. Эх, где те золотые годы, когда он сам желал чего-то подобного и, что греха таить, делал? Он вспомнил, как замечательно орала Встречающая, когда он и его тогдашняя команда развлекались у нее на глазах с ее дочкой. Конечно, гермо менее лакомый объект (случалось ему забавляться подобным образом с гермо, и не раз), но все равно, орать он будет как надо, да к тому же гермо достаточно легко возбудить, и дело явно не ограничится одной кровавой лужей. Будет гораздо интереснее. Будут не только крики о пощаде, а еще и другие – сам умолять станет, чтобы продолжали…

Впрочем, не стоит уподобляться Клайду, одернул себя Стовер. Или ты раб своих желаний, или же они твои рабы, дело только за правильным выбором. Та же ненависть к коту – это на самом деле нечто совсем иное. И даже Антиконтроль не понимает, что на самом деле чувствует он, Микаэль Стовер, и почему он все это делает. Развлечения – хорошо. Без них жизнь была бы невыносимо скучной.

Но суть совсем не в этом.

Свобода.

То, что действительно отнимает Контроль у разумных самим фактом своего существования. Именно свобода. Свободы хотел он, Стовер, для жителей Терраны. Не рабской покорности, а Свободы, с большой буквы. С его собственной точки зрения, та власть, которую он создал для себя на Терране, свободы ее обитателей не ограничивала. Напротив, у них было вполне сытое существование, и даже стал появляться выбор: чем заняться, что делать, как жить. Они ведь получили не только сытость и благополучие, они получили осуществимый выбор. Да, пока ограниченный. Да, контролируемый им самим – но выбор, а не так, как с Контролем. Да и можно было бы потом слегка самоустраниться от власти, оставшись просто меценатом, и предоставить жителям Терраны выбор уже настоящий, осознанный, вот только объяснить им, как этим выбором грамотно пользоваться…