Маятник судьбы - Инна Бачинская

С Линой была истерика, вспомнил Монах. Истерика… истерика… истерика…

С Громовым она знакома три года… Голос напавшего на нее она так и не вспомнила… на замке ее двери остались царапины… Громов, голос, царапины… и что бы это значило? «Ждем доказательства», – сказал он себе, засыпая.

Черный Властелин… у-у-у! Страшно – аж жуть! Оскаленная пасть, горящие угли глаз, черный плащ, костлявые пальцы и длинные когти… Возможно наличие хвоста и запаха серы.

Владимир Речицкий, тот самый бретер, бабник и дуэлянт, притча во языцех всего города, усаживался в черный «Мерседес», когда к нему подошел толстый импозантный мужчина с бородой и приятным выражением на лице и протянул руку. Речицкий видел незнакомца впервые в жизни, но тем не менее, повинуясь флюидам того, не иначе, протянул руку в ответ, и они обменялись сердечным рукопожатием.

–Олег Христофорович Монахов, – представился незнакомец приятным рокочущим басом, отчего Речицкий вдруг вспомнил, как однажды исповедался у батюшки с таким же рокочущим басом: вторая супруга, особа крайне набожная, но при этом глупая, как гусыня, вцепилась мертвой хваткой и убедила покаяться, тем более всегда есть в чем. Он пошел и честно рассказал батюшке, что допускает словесные излишества, то есть мат; на прошлой неделе послал гаишника; принимает на грудь; вчера сунул взятку одному типу из земельных ресурсов… Ну, набралось еще всякой мелочевки. Рассказать насчет прыжков на стороне он не решился, рассудив, что это его личное дело и если девушки не против, то какая кому разница? Ушел он из церкви с неприятным чувством, что зачем-то разделся на площади, и на вопрос супружницы, ну как, мол, исповедь, ответил с чувством: «Ты хотела новую норку? А батюшка сказал, что это все суета сует, так что перебьешься!» И с удовольствием заметил, как вытянулась ее физиономия.

–Очень приятно, – сказал Речицкий. – Владимир Иванович Речицкий.

–Владимир Иванович, нам нужно поговорить, – внушительно произнес Монах.

–Страшно занят, еду в броварню на дегустацию, немчура уже икру мечет, – объяснил Речицкий и непонятно с какой радости предложил: – Хотите со мной? Мне германский «Кронес» летом установил новую линию разлива, сегодня дегустируем нашу местную марку «Платинус», хмельное, шесть с половиной. С ног сбивает конкретно. Завтра презентация. Вы из газеты?

Монах промычал в ответ нечто нечленораздельное, погрузился в «Мерседес», и они отбыли. На пивзаводе Монах был впервые и теперь с любопытством крутил головой во все стороны. Наряженные в пластиковые бахилы и белоснежные халаты, они прошлись по длинным помещениям с большими блестящими цистернами под куполообразными крышками. Речицкий, лопаясь от гордости, вводил Монаха в тонкости пивоваренного дела. За ними следом ходил хмурый человек в белом колпаке – завпроизводством Карл Шиллер, тот самый немчура, мечущий икру, и что-то бубнил по-немецки, вставляя в свою речь знакомые родные слова вроде: «хрен», «бурда», «пойло» с сильным иностранным акцентом. Речицкий, отмахиваясь от него, как от назойливой мухи, пожаловался Монаху, что немец – зануда, настаивает на жестком соблюдении технологий и угрожает, что свалит. С кем приходится работать! Монах снова промычал нечто невразумительное. Ему было страшно интересно. Он читал где-то, что для производства пива нужны солод, хмель, дрожжи и вода. Всего-то! Что такое солод, он догадывался – кажется, проросшие зерна ячменя. Хмель он видел когда-то в детстве, когда на уроке ботаники их водили в зеленхоз на экскурсию – такие пышные сережки и листья, как у винограда. С дрожжами – понятно. «Вода у нас в городе супер», – похвастался Речицкий. В воде вся хитрость! Размахивая руками, он рассказал, что сначала в цистернах варят солод, потом добавляют хмель – согласно марке пива, от него – горчинка и запах. После варки охлаждают и перекачивают в резервуары брожения, где оно бродит неделю, потом – еще две недельки дозревает, а дальше – фильтрация и разлив. Фильтры – отдельная песня, оказывается, какой-то хитрый импортный ракушечник…

–Видел? – кричал Речицкий, хватая Монаха за рукав. – Смотри, какое оборудование! Блеск! Новая линия! Операционная! Лучшие спецы! Поставки по всему миру! Даже в Африку! Наша вода – золото! Немчура подавится от зависти!

Монах кивал, прикидывая, как перейти к интересующему его вопросу. Он также присматривался к Речицкому, определяя психотип того и соотнося с ним все то, что слышал о бизнесмене ранее. У Речицкого была репутация скандалиста, драчуна и бабника, как сообщил Монаху журналист Алексей Добродеев. Это то, что лежало на поверхности. Глубже, как сейчас понял Монах, это был мужик, который делал дело. Монах спросил себя, сможет ли он, Монах, делать дело, то есть производить пищевые добавки, с таким же накалом, и затруднился с ответом. Вернее, он не хотел признаться себе, что пищевые добавки на алтайских травах волнуют его мало, вернее, совсем не волнуют, и он уже придумывает себе оправдания для выхода из бизнеса. То ли дело – пиво! Он представил себе, как ходит между цистернами и дегустирует…

Что же до убийства, то вряд ли. Убийца – персонаж с вывертом, Речицкий же прост и прям, как рельс. Предсказуем, прет на жизнь, как бык на тореро, непрочь «подкрутить» технологии по принципу – пиво, оно и есть пиво и какая, на фиг, разница, сколько дней оно бродит – пять или семь?

…В кабинете директора был накрыт стол – химические реторты с мутным еще живым пивом и тарелки с закусками – копченой рыбой и бастурмой. Генералитет в белых халатах стоял вокруг стола – пятеро мужчин и одна женщина. Консилиум дегустаторов.

–За «Платинус»! – объявил Речицкий, поднимая реторту.

–За «Платинус»!

Монах отхлебнул. Пиво было охлажденным, густым, сладковатым, с горчинкой.

–Ну как? – Речицкий пихнул его локтем.

–Класс! – искренне ответил Монах.

Немецкий специалист Карл Шиллер неторопливо смаковал, озабоченно прислушивался к ощущениям и хмурился.

–Так и запиши: лучшее в стране! Ты из какой газеты?

–Я не из газеты, – признался Монах и допил пиво.

–Не понял! – удивился Речицкий. – А откуда?

–Надо поговорить, – сказал Монах.

–Сильно надо?

–Сильно.

…Они сидели друг против друга в директорском кабинете. Секретарша принесла кофе.

–Я тебя внимательно слушаю, – начал первым Речицкий.

–Тут такая история… – Монах отхлебнул кофе и подумал, что не отказался бы от пива. – Ты знаешь, что такое «Черный фарфор»?

–Допустим, – не сразу ответил пивовар. – И что?

–Тебе известно, что в городе произошло два убийства женщин?

–Что-то такое читал, – сдержанно отозвался Речицкий. – И..?

–Обе жертвы из «Черного фарфора», третьей девушке удалось спастись. Открыто следствие, выясняют имена клиентов, тех, кто знал всех троих. Подозревают, что это инсайдер.

–Девчонки «Черного фарфора»?! – вскричал Речицкий. – Так эта сука замочила девчонок из клуба? А ты кто?