Вальсингамские девы - Анна Морион

Генри Гус был простым рабочим парнем и не умел скрывать своих чувств: он смотрел на Кристин таким восхищенным и полным тепла взглядом, что все присутствующие, даже Кэсси, тут же поняли, что парень по уши в нее влюблен.

– Кэтрин сказала, что ты не замужем. Почему? – поинтересовался он у Кристин. – Признаться, я удивлен: ты ведь такая красивая.

– Не хочется мне замуж, – коротко ответила та, словно не заметив его прямолинейного комплимента.

– Меня ждала? – самоуверенно улыбнулся Генри, готовый принять свои мысли за правду.

– А ты что, за мной приехал? – нетерпеливым тоном парировала Кристин, чувствуя все большее раздражение от его грубоватых вопросов: ей было ужасно неловко, и она уже была не рада приходу старого друга.

– А если так? – серьезно ответил ей парень.

Генри не лукавил: когда он ехал по пыльной грязной дороге в Вальсингам, болтаясь в старой колымаге, в его голове не было и мысли о старой детской привязанности, но сейчас, очарованный красавицей Кристин, он был готов тотчас жениться на ней и увезти ее в Лондон.

– Садись за стол, – в тон ему ответила на это Кристин. – Мы хотим послушать, что приключилось с тобой после твоего переезда в город.

Глоуфорды и их гость сели за стол, и Генри нарочно занял место напротив Кристин, чтобы любоваться ею.

– Ну, Генри, сорванец, рассказывай, – весело сказала ему Кэтрин. – Ну, чего смущаетесь? Берите пирог!

Кэсси, только и ожидавшая этих слов, первой схватила близлежащий кусок и позабыла обо всем: Глоуфорды так редко ели что-либо вкусное, что такие моменты были для них настоящим праздником, и Кэсси съела свой кусок пирога в один присест. А затем – упавшие с него на стол крошки.

Старшие девицы Глоуфорд взяли по куску пирога и принялись медленно и аккуратно лакомиться ими.

– Да что рассказывать? – Генри ничуть не смущался в обществе трех красавиц. – Мы уехали из Вальсингама, всю дорогу тряслись от собачьего холода, приехали в Лондон и сняли комнату где-то на окраине, в самых трущобах. Жуткое местечко, скажу я вам. Отец устроился к богатому пузану – ремонтировать обувь, а мать – убирать в доме какой-то скупердяйки-старухи. Меня же отдали в ученики к извозчику, а сейчас я работаю кучером. Шесть лет назад родители умерли от воспаления легких, но меня, слава Богу, пронесло.

– О, Генри, мне так жаль, – искренне сочувствуя, сказала Кэтрин.

– Да, очень жаль, – вздохнула Кристин.

– Да ничего: все помирают, и мы сами когда-то помрем, – бодрым тоном заявил Генри, не желая огорчать девушек своими печальными рассказами.

Вдруг, краем глаза, он обнаружил, что Кэсси, съевшая свою долю пирога, с большим интересом смотрит на последний оставшийся на столе кусок пирога Генри.

– А, малютка, тебе понравился пирог? Ну, съешь мой кусок, съешь, – с добрым смехом сказал он Кэсси.

Та улыбнулась во весь рот и, без лишних слов, схватила кусок пирога.

– Спасибо, – шепнула Кэтрин гостю. – Мы очень редко едим пироги, а Кэсси любит их неимоверно.

– Брось, Кейт, не за что. Ваша сестренка жутко милая, – ответил ей Генри и бросил на Кристин очередной полный восторга взгляд. – Ну, а вы как, девчонки? Что делали, когда я уехал?

– Да ничего особого. Что мы можем здесь делать? – с иронией ответила ему Кристин. – Мы работаем, как волы, ходим в церковь и стареем.

– Кристин, – укоризненно покачала головой Кэтрин, – мы живем в единстве с Богом, и в этом – наше счастье.

Генри и Кристин переглянулись и усмехнулись: они и в детстве посмеивались над излишней религиозностью Кэтрин, но той были безразличны любые насмешки.

– А знаешь, у нас теперь новый лендлорд, – сказала Кэтрин гостю.

– Да? А куда девался старый? – удивился парень. – Я помню, тут старик какой-то показывался пару раз? Такой напыщенный индюк?

– Он умер. Но в марте этого года приезжал его наследник – просто замечательный человек: он восстановил нашу церковь, за свой счет, не жалея денег, а недавно он вновь приезжал и присутствовал на вечерне.

Услышав слова сестры, Кристин наполнилась жгучим разочарованием: граф Дрэймор снова был здесь, а она, глупая, не пришла на вечерню! Но девушка и виду не подала, что эта новость встревожила или задела ее, однако в душе ругала себя за то, что пропустила его приезд.

– И как зовут этого вашего благодетеля? – поинтересовался Генри, заинтригованный этими удивительными для него новостями.

– Граф Дрэймор, из Лондона, – ответила Кейт.

– Граф Дрэймор? – нахмурился Генри.

– Да. Может, ты слыхал о нем? – с улыбкой спросила Кэтрин.

– Да, слыхал. Я даже видел его пару раз, – пожал плечами Генри, но на его лбу залегли глубокие морщины. – Он богат, как сам король, и лошади у него первоклассные, такие здоровые и блестящие. Настоящие волки. Один приятель сказал мне, что одна такая стоит целое состояние.

Генри не стал рассказывать сестрам Глоуфорд, что слышал в городе о том, что граф Дрэймор был известным повесой и дрянным человеком: парень понимал, что для Вальсингама этот граф был светилом в небе, поэтому не стал рассеивать иллюзии девушек жестокой реальностью.

«Все равно они никогда его больше не увидят: такой богатый лорд, как он, не снизойдет до таких бедняков, как мы» – подумал Генри и решил хранить молчание.

– Ты сказал, что работаешь кучером, а где именно? – спросила его Кристин.

– В доме одной знатной богачки – она баронесса, немка, два года как переехала в Лондон. Она, конечно, весьма капризная и много кричит, но платит хорошо. К тому же, у меня в этом доме есть своя личная комната, в крыле для прислуги, и питаюсь я совсем бесплатно, – с некоторой гордостью за свое положение в доме немки-баронессы ответил Генри.

Кристин молча слушала рассказ Генри, и в ее сердце росла надежда: ее старый друг Генри мог помочь ей уехать в Лондон!

«Какая удача! Я могу занять у него денег на проезд! И как раньше я не подумала об этом! – обрадовалась девушка, и душа ее затрепетала от восторга. – И ведь он может замолвить за меня словечко перед своей хозяйкой и устроить меня в тот богатый дом! Ах, нужно скорее поговорить с ним об этом!»

Но Кристин знала, что Кэтрин была против ее переезда в Лондон и отъезда из Вальсингама вообще, поэтому решила, для начала, поговорить со старшей сестрой и доказать ей искренность своих намерений.

– Кейт, мы можем поговорить с тобой наедине? – вдруг смело выпалила Кристин, взглянув на Кэтрин.

Кэтрин и Генри с удивлением посмотрели на нее.

– Непосредственно в эту минуту? – приподняв брови, уточнила Кейт.

– Именно. Выйдем на улицу, – решительно заявила Кристин, поднимаясь из-за стола. – Ну, пойдем, Кейт!

– Извини, Генри, кажется, ей не терпится что-то мне рассказать. Ты пока посиди с Кэсси, а мы вернемся совсем скоро, – сказала Генри Кэтрин, а затем последовала за сестрой.