Щит Найнавы - Андрей Астахов

– Откуда ты знаешь?

– Знаю. Я же монах. Я прочитал древние книги о том, что однажды Тень вернется на землю. Это случится в тот день, когда весь мир будет охвачен войной. Фамары – часть Тени, и они возвращаются.

– Ты говоришь очень страшные вещи, брат Стейн.

– Не нужно бояться. Мир всегда был поделен на Светлую и Теневую Сторону. Испокон веков Свет и Тень ведут постоянную войну, и все мы участники этой великой битвы. Каждый получает право выбора – на какую сторону он встанет. И это правильно. Однако случается, что некоторым людям с момента рождения предопределено их место в этой битве. Если человек узнает об этом, его страх уходит, остается только чувство долга.

– Почему ты мне это говоришь?

– Потому что я ищу такого человека. Женщину, которая была избрана древними богами для противостояния Тени.

– Ты обо мне говоришь?

– Нет. Ее зовут Каста. Мне нужно найти ее. Такова воля богов.

– Не понимаю. – Орселлин почувствовала неожиданную и непонятную ревность. – Ты монах, человек, посвятивший себя Гелесу, и говоришь о каких-то богах?

– Тебя это удивляет? Гелес – всего лишь одно из имен, под которым известен Отец всех древних богов. Тех, кто когда-то создал этот мир и управлял им, пока не пришли времена забвения. Сегодня лишь очень немногие помнят об истинных богах. А боги никогда не забывали о людях, старались им помогать. Только вот власти прежней у них не было. У них остался только один способ влиять на судьбы мира – искать героев. Или тех, кто может стать героем… О, кажется наш ужин готов!

Книжник снял с огня вертел, ловко нарезал горячее сочное мясо на глиняной тарелке. Орселлин показалось, что никогда в жизни она не ела ничего более вкусного.

– Хорошая говядина, молодая, – сказал Книжник, прожевав первый кусок. – Сейчас бы уксусу немного. И чесноку. Погоди-ка!

Книжник вытащил из своей сумки большую кожаную флягу, отвинтил пробку, плеснул из фляги в кружку и подал Орселлин. В кружке было крепкое темное пиво – излюбленный напиток айджи.

– Это лучше, чем пить воду, – сказал монах. – Не любишь пиво?

– Не очень, – ответила Орселлин. – Но это пиво хорошее, в самом деле.

– Ну, я тоже выпью глоточек. Твое здоровье, Орси!

– А эта женщина, Каста – зачем она тебе?

– Это долго рассказывать. Если в двух словах, я должен помочь ей, а она поможет мне. Вместе мы сможем покончить с войной, которая терзает эту землю и не допустить возвращения фамаров из Тени.

– Как все странно! – вздохнула Орселлин. – Еще недавно я ничего не знала о фамарах, о Тени, о древних богах. Просто жила в своей деревне, гуляла с подругами, встречалась с Рейнсом, мечтала о счастливом замужестве. А потом… И что будет, когда ты найдешь эту женщину, Касту?

– Я кое-что отдам ей. А взамен попрошу ее о помощи.

– А я тебе зачем?

– Хороший вопрос, – засмеялся Книжник. – Думаю, в этом тоже проявилась воля богов. Твое появление в Гойлоне совсем не случайно. Я почти уверен, что ты тоже из тех людей, которых древние боги наделяют особой судьбой.

– Особой судьбой? – Орселлин почувствовала раздражение и обиду. – Мою деревню вырезали до последнего человека. Погибли все, кого я знала и любила. Нэни Береника отправила меня к тебе, а ты даже не можешь толком мне сказать, для чего я тебе нужна?

– Не обижайся, Орси. Просто наберись терпения.

– Других слов одобрения не будет?

– Мне нечего тебе сказать, дитя. Я только прошу об одном – оставайся со мной. Если ты здесь, значит, так надо. И мне нравится твое общество.

– Врешь ты все, – сказала Орселлин, но последние слова монаха ее смутили и почему-то обрадовали. – Я ведь для тебя обуза.

– Не говори глупостей. Если нэни прислала меня к тебе, значит, так нужно. И обузой ты для меня не станешь. Я же понимаю, почему ты так говоришь. Я могу производить впечатление человека нелюдимого и замкнутого. Но я другой, – тут Книжник широко улыбнулся. – Просто жизнь у меня такая, одинокая.

– А почему ты стал монахом?

– Наверное, это лучший путь для всякого, кто желает постичь мудрость.

– Читать книги, – задумчиво сказала Орселлин. – Много-много знать. Учить других жить по законам, данным Богом. И при этом не знать семейного счастья, любви, радостей плоти, никогда не взять на руки собственного ребенка, не заглянуть в его глаза. Наверное, так жить очень трудно, брат Стейн.

– Трудно. Но я привык к одиночеству. – Книжник подмигнул девушке. – Зато у меня есть свобода.

– Свобода без любви? Для чего она?

– Поговорим об этом завтра. А сейчас давай спать. На рассвете двинемся дальше, так что отдыхай.

– А ты?

– Послежу за костром. Места тут глухие, как бы зверье не набежало.

– А почему ты не хочешь, чтобы Кай нас посторожил?

– Потому что я не хочу спать, честное слово. Ложись, ни о чем не беспокойся. Тебе надо хорошо отдохнуть.

Орселлин не стала спорить. Легла на конский потник, подложила под голову седло, накрылась валяным одеялом и попробовала думать о хорошем. Сытная еда и усталость после дня, проведенного в седле, сделали свое дело – девушка заснула очень быстро.

Книжник подбросил хворосту на угли, и костер ярко запылал, треща и выбрасывая искры в ночное небо. Некоторое время монах сидел неподвижно, а потом вздохнул и прошептал заклинание Вызова. Темнота сгустилась в неясное облако, и миг спустя превратилась в черную пантеру.

– Иди сюда, Кай, – позвал Книжник зверя. – Посиди со мной.

Пантера подошла ближе, растянулась на земле у ног монаха. Книжник заглянул в горящие зеленые глаза хищника и внезапно подумал, что никогда у него не было друга, более преданного, чем Кай. А кем станет для него Орселлин? Пока очень сложно ответить на этот вопрос. Впереди очень много испытаний, главное из которых – гробница Утаро.

Книжник посмотрел на Орселлин, убедился, что девушка крепко спит. Крадучись подошел к своей лошади, развязал один из седельных мешков и достал из него шар из полупрозрачного розового стекла. Вернулся к костру, положил шар перед собой на траву и начал шепотом читать заклинания.

Шар оставался темным. Книжник почувствовал недоумение и тревогу. Что происходит? Он все делает, как обычно, но матушка почему-то не отвечает. Проведя ладонями по лицу, Книжник попытался еще раз сосредоточиться на стеклянной сфере, вызвать в памяти лицо матери во всех мельчайших подробностях.

Ему снова не удалось активировать шар.

– Что с тобой, мама? – пробормотал Книжник, взяв шар в руку. – Не хочешь говорить со мной?

По поляне пронесся порыв ветра, раздувая угли в костре. На мгновение Книжнику показалось, что внутри шара полыхнул огонек, но эта слабая искра тут же погасла. Беспомощно оглядевшись по сторонам, Книжник взял шар в обе ладони, точно хотел согреть холодное стекло, заставить его ожить. Тяжелый близкий раскат грома заставил его вздрогнуть.