Нельзя - Тата Кит

— Не могу, — покачала я головой, глядя ему в глаза.

— Я хочу тебя поцеловать, — шепнул он, обхватив мое лицо теплыми ладонями.

— Что тебя останавливает? — шепнула я в ответ, ощущая жар его тела и дыхание на своих губах.

— Секунду, — остановился он в миллиметре от губ и взял мою правую руку. — Позволишь? — схватил он обручальное кольцо, намереваясь снять его с безымянного пальца.

— Нет, — покачала я головой и выдернула руку из его мягкого захвата. На красивом лице парня мелькнула тень обиды. — Я сама.

Сказав это, я без малейших сомнений сняла обручальное кольцо и, не глядя, швырнула его себе за спину.

— Что там с поцелуем? — полюбопытствовала я. — Он еще актуален?

— Маленькая вредина, — подхватил меня на руки Демьян, отчего я, вскрикнув, обхватила его талию ногами и прижалась крепче, обвив крепкую шею руками. — Моя вредина.

— Ты, что? — рука с платьем дрогнула и замерла над чемоданом. Слова Ильи, брошенные мне в спину подобно камню, на мгновение ввели в ступор.

— Я забираю сына себе, — повторил Илья и безразлично пожал плечами. — Нахрена тебе два пацана в доме?

— В смысле, ты забираешь сына себе? Он для тебя вещь, которую можно так просто забрать, когда хочется и потом отдать, когда надоест? А тебе, ведь, надоест! — закипала я. Бросила платье в чемодан и подошла к Илье почти вплотную. Ткнула пальцем ему в грудь и, глядя в глаза, напомнила. — Мы договорились расстаться и оставить наши отношение в нейтралитете ради сына. Я согласилась оставить тебе эту чертову квартиру и не делить имущество при разводе. Ты пообещал мне, что сын останется со мной, и ты не станешь устраивать дележку.

— Он и мой сын тоже, так что я имею право оставить его с собой, — снова безэмоционально ответил Илья. Скрестив руки на груди, оперся плечом о дверной косяк и смотрел на меня с легкой насмешкой.

Сегодня утром он заявился в суд с небольшим опозданием. От него за версту несло алкоголем и потом, словно он находился в запое несколько дней. Всё та же насмешка и некоторая укоризна присутствовали в его взгляде с самого утра, словно это не он пошел путем изменщика и толкнул на этот же путь и меня. Словно наш брак рухнул по моей вине и только я должна нести ответственность за всё то, что случилось с нами и нашими отношениями.

Еще сегодня утром он был согласен на все условия, которые для него, в общем-то, не были такими уж неподъемными. Ещё утром он был только за то, чтобы сын остался жить со мной. И именно это обстоятельство значительно облегчило процедуру подачи заявление в суде, в котором нам пообещали развести нас уже через месяц, раз мы смогли решить все вопросы без споров и привлечения третьих сторон. Еще утром его не волновало абсолютно ничего, что будет касаться моей будущей жизни без него. И вот, спустя четыре часа он заявляет мне о том, что не хочет отдавать мне сына.

— Да, Илья, Никита и твой сын тоже, и я не запрещаю тебе с ним видеться, общаться и участвовать в его жизни столько, сколько тебе будет нужно. Я не хочу лишать сына отца. Ты предал меня и наши отношения, но сын от этого страдать не должен.

— Не будь такой монашкой, — вздохнул он скучающе, и я невольно поморщилась от алкогольных паров, исходящих от него. — Прям, мать Тереза.

— Я не хочу с тобой разговаривать, когда ты такой, — указала на всего него и повернулась обратно к чемодану, который лежал на постели.

Внезапно рука Ильи до боли сжала моё плечо. Мужчина рывком развернул меня к себе лицом и прижал к своему телу.

— Отпусти! — попыталась оттолкнуться от его груди, но не вышло. Я словно зажата в тисках, в которых было тяжело дышать, а двигаться было совсем не возможно. — Илья! Отпусти меня! Не смешно уже.

— Не нравлюсь, да? — прошипел он мне в лицо. Губы искривились в надменной улыбке. Карие глаза нарочито медленно изучали моё лицо, ища что-то, что давно в них потеряно. — Тот пацан лучше?

— О чем ты вообще? — моя новая попытка выпутаться из оков его рук не увенчалась успехом.

— Он лучше тебя трахает, чем это делал я?

В миг прекращаю сопротивляться и замираю в его руках. Глядя ему прямо в глаза, пытаюсь разглядеть того Илью, которого знала больше десяти лет, но его там нет. Вместо него передо мной стоит абсолютно посторонний мне человек, не имеющий ничего общего с тем мужчиной, которого я когда-то так слепо любила.

— А та, чей лифчики трусы лежат на подушке, когда-то нашей с тобой общей постели, лучше трахается, чем это делала я?

Илья бросает быстрый взгляд мне за спину, где стояла постель, на которой сейчас лежало белье неизвестной мне женщины.

— Причем здесь это? — хмурит он брови и возвращает взгляд к моему лицу.

— Вот и у меня тот же вопрос. Причем здесь это?

— Ты же к тому пацану ушла? Вот мне и любопытно знать, что тебя в нем так привлекло, что ты так быстро перепрыгнула из моей постели в его? Не чужие же люди, поделись.

— Пошел ты! — выплевываю ему в лицо и дёргаюсь всем телом, желая высвободиться. Хватка его рук ослабла и я, наконец, сделала шаг назад и, глядя ему в глаза, произнесла. — Это ты будешь говорить мне о прыжках из постели в постель? Это не ты ли изменял мне продолжительное время, прикрываясь спорт-баром и работой допоздна? Или это делала я? Или, может, это я уже меньше чем через неделю привела домой девку и трахаю её в некогда семейной постели? Не строй из себя жертву, Илья. Уж кто и может сейчас наматывать на кулак сопли, так это я, но никак не ты.

— Ты, видимо, нашла хорошее утешение, — снова кривая усмешка на губах, словно он мог всё обо мне знать. Но на самом деле не знал ничего.

— Нет. И не искала, — покачала я головой. — А если ты ищешь утешение, то у меня ты его точно не найдешь. Я вижу, какой ты лживый, Илья. И очень жаль, что для этого мне понадобилось десять лет.

И правда, жаль. Раньше для меня был неким красивым фруктом. Свежим, привлекательным, отлично пахнущим, но оказалось, что я настолько близко и сильно прижималась в его этой привлекательной стороне, что не замечала, что та сторона, что он от меня скрывал, уже давно гниет. Не замечала до тех пор, пока это гниение не начало жрать и его привлекательные стороны.

— Хочешь забрать сына? — напоминаю ему его же недавние слова.

— Да, — кивает он коротко и настораживается.

— А что ты о нем знаешь, Илья? Что ты знаешь о своем сыне?

— Что за вопросы, Лёль? — вскидывает он брови. — Всё то же, что и ты. Я же его отец.

— Да? — издаю короткий смешок и скрещиваю руки на груди так же, как это сделал Илья. — Значит, знаешь о нем все?

— Конечно, — не сдается он.

— Как зовут его тренера по футболу? — задаю вопрос в лоб и не слышу ответа. Илья лишь морщит лоб, словно пытается вспомнить эту информацию. — Знаешь?