Архив "Шамбала" - Константин Гурьев

Ели в отдельной столовой. Начальник ее любезно указала Росохватскому:

«Ваше место вот за тем столом, номер третий».

У выхода из столовой Бокий на немой вопрос профессора, усмехнувшись, ответил:

«Сами дойдете, без конвоя».

А после ужина Росохватский застал в лабораторном корпусе миловидную женщину, которая обустраивала одну из комнат, превращая ее в жилую. Там и сама осталась на ночь.

Утром Бокий явился рано, был энергичен, рассиживаться не стал. Взял план, подготовленный Росохватским, пробежал его взглядом, протянул тому же сопровождающему, который был и вчера. Объявил:

«Наш молодой товарищ будет с вами работать. Он останется, и вы все ему поясните. Ваша первая и главная задача: подготовить полевое испытание. Вторая, тоже важная: наметить пути отыскания всех материалов, которые могли бы куда-то затеряться, понимаете меня?»

Росохватский сразу же вспомнил о бумагах, переданных ему Варченко, и едва не проговорился об этом, но вовремя спохватился: скажет потом. Тогда, когда замаячит впереди возможность вырваться из лагерного ужаса.

Поэтому сейчас он только кивнул, подтверждая: да, понял, товарищ Бокий. Тот на согласный кивок заключил: «Все будете передавать через товарища Маслова. Он остается с вами».

И ушел.

Молодой сотрудник, Андрей Маслов, оказался человеком вдумчивым, спокойным и очень организованным. Выслушал Росохватского молча и, подумав, сказал:

«Вы мне отмечайте на календарном плане основные потребности, хорошо? Вот, например, у вас тут намечен отбор участников и указаны требования. К какому времени отобрать этих людей?»

Так и пошло. Работалось споро, и Гордей чувствовал себя все лучше и лучше. Вообще-то, все, что затевалось, уже давно было им продумано и ждало только практического воплощения.

Бокий появился неожиданно в начале декабря. Войдя, потребовал чаю и сразу же — к Росохватскому:

«Сколько времени понадобится для подготовки доклада о состоянии дел?»

Профессор только этого и ждал, Аккуратно погладив бородку, он осведомился, не помешает ли доклад чаепитию уважаемого Глеба Ивановича, отчего тот слегка оторопел, но быстро пришел в себя:

«Значит, вы уже готовы?»

«Да вот судите сами. Опыт наш может быть поставлен в любой форме, но начать хотелось бы с мягкой, не очень конфликтной. Группа пригодна любая, лишь бы только в нее можно было б внедрить несколько человек. Для чистоты эксперимента задание дайте лично вы, а мы его адаптируем к условиям».

«И что вы можете, например?»

«Боюсь обнадеживать, но мы можем очень многое».

«Ну, а если я, например, предложу вам организовать уголовников на работу?» — усмехнулся Бокий.

«За какой срок?»

«Что значит «за какой срок»?»

«Сколько времени могут провести в их среде наши подопытные, чтобы добиться результата?»

Бокий не шевельнулся, чтобы не выдать, как он весь внутренне подтянулся, сжался. Лицо его немного напряглось, и голос осип:

«Профессор, вы не заболели? Вы отдаете себе отчет в расплате за неудачу?»

«Безусловно. Но, уверяю вас, риска тут нет».

Испытание проводили в архангельских лагерях, куда Росохватский приехал в сопровождении Андрея Маслова.

Отобрали девять человек, с которыми Гордей работал по двенадцать часов в сутки, вытребовав для них невиданную привилегию — спать после обеда. Уложив всех в постели, он распевал какую-то заунывную мелодшо со словами на незнакомом языке и все время что-то бубнил.

Через два месяца профессор попросил Маслова пригласить Бокия.

Всех девятерых, будто бы прибывших в новой партии, поместили в барак к уголовникам. Целый вечер «новички» разговаривали то с одним из них, то с другим.

После отбоя им устроили «прописку». Но девять человек встали плотной группой плечом к плечу. Стояли стеной и продолжали разговаривать. Так прошло три часа. Наконец «авторитету» Маркелу, который свой первый срок получил еще в девятнадцатом веке, все это надоело, и он скомандовал «обновить».

Одни из новичков вскинул вверх левую руку. Потом медленно опустил ее на уровень глаз, поймав взгляд Мар-кела. Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу. Лицо уголовника смягчилось, глаза подобрели, губы перестали сжиматься — казалось, сейчас он улыбнется. Но вместо этого он вдруг застонал, схватился за грудь и рухнул на пол.

Сквозь испуганную толпу протиснулся тот новенький, который играл в «гляделки» с Маркелом, присел рядом с вором, попросил освободить пространство — дышать человеку нечем, — и наклонился над лежащим, глядя в упор на его лицо.

Когда через несколько минут «авторитет» открыл глаза, новенький, наклонившись к его уху, что-то шепнул. Маркел, ошеломленный, еле встал на ноги, дошаркал до кровати, сел и произнес:

«Спать пора. Люди с дороги».

Следующий день начался с того, что вновь прибывшие, как и положено, отправились на работу. Никто из уголовников, конечно, не знал, что новичков увели таежной тропой в отдельно стоящий домик, где с ними продолжал работать Росохватский.

Вечером же они, как и накануне, снова стали переходить от человека к человеку, обмениваясь какими-то непонятными фразами.

Так прошло несколько дней, а потом случилось невероятное: уголовники вышли на работы!

Посмотреть на этакое чудо повалило начальство из других лагерей, из Москвы, но всем объясняли, что работающие урки — просто последствия правильно проводимой работы по перевоспитанию социально отсталого уголовного элемента, и ничего более.

Приезжал Бокий, хвалил. Потом, отправив всех, спросил, будто шутя, понизив голос:

«Ну, а восстание таким образом можно поднять? Бунт заключенных, например?»

Выслушав ответ: «Конечно, можно. Какая разница? Процессы-то в подсознании происходят те же самые», — он кивнул, пообещал подумать насчет того, чтобы перевести Росохватского в Ленинград, поближе к семье.

Потом, будто нехотя, попросил прикинуть план работы по «имитации восстания». Но план этот не взял: пусть профессор думает, что Бокий о нем забыл.

Восстание заключенных организовали в Забайкалье. Там лагеря изобиловали «местным материалом» — бывшими колчаковцами и белогвардейцами. Хотя какие уж там «колчаковцы»! Крестьяне, взявшие в руки оружие, чтобы защитить свой дом, семью, хозяйство. Но, если таким образом рассуждать, виноватых вообще не найти…

Главная же цель «опыта» заключалась в том, чтобы сменить лагерное начальство: очень уж укрепился товарищ Ягода в последнее время — баланс нарушается.

Известие о восстании каким-то образом все-таки связали с необычным поведением уголовников из «эксперимента» Росохватского. Профессора поместили в карцер, допрашивали, но он занял круговую оборону, повторяя то, что «пело» само лагерное руководство месяц назад: «Поведение уголовников, вставших на путь перевоспитания, основано на правильной методике работы с ними». Так что предъявить что-то конкретное ему так и не смогли.