Истории про девочку Эмили - Люси Мод Монтгомери

— Ага. Я, правда, сам не знал точно до этой самой минуты, наймусь к нему или нет. Он спрашивал тетю Том насчет меня на прошлой неделе, но я тогда не собирался наниматься. Теперь думаю, что наймусь. Хочешь знать, как меня зовут?

— Конечно!

— Перри Миллер. Я живу с этой старой скотиной, моей теткой Том. Наш поселок называется Стоувпайптаун. Мой отец был морским капитаном, и я прежде ходил с ним в плавания, когда он был жив… поплавал по всему свету. В школу ходишь?

— Да.

— Я — нет… никогда не ходил. Теткин дом слишком далеко от школы. Во всяком случае, я думал, что мне не понравится ходить в школу. Теперь, впрочем, думаю, что буду ходить.

— А ты умеешь читать? — с любопытством спросила Эмили.

— Да… немного… и считать. Отец кое-чему научил меня, пока был жив. А потом я не особенно беспокоился насчет учения… мне больше нравилось торчать в гавани. Там здорово интересно. Но, если решу ходить в школу, все выучу вмиг. Ты, должно быть, ужасно умная.

— Нет… не очень. Папа говорил, что я гений, но тетя Элизабет говорит, что я просто странная.

— Что такое гений?

— Точно не знаю. Иногда это человек, который пишет стихи. Я пишу стихи.

Перри в изумлении уставился на нее.

— Фу ты! Здорово! Тогда я тоже буду писать стихи.

— Не думаю, что ты сможешь писать стихи, — сказала Эмили… немного презрительно, как приходится признать. — Даже Тедди не может… а он очень умный.

— Кто такой Тедди?

— Один из моих друзей. — В голосе Эмили был только намек на чопорность.

— Тогда, — сказал Перри, складывая руки на груди и грозно сдвигая брови, — я этому твоему другу в ухо дам!

— Не дашь! — воскликнула Эмили. Она была глубоко возмущена и на миг даже забыла, что Перри спас ее от быка. Гордо вскинув голову, она направилась к дому. Перри зашагал следом за ней.

— Схожу, пожалуй, и поговорю с Джимми Марри, прежде чем идти домой, — сказал он. — Ну-ну, не злись. Если не хочешь, чтобы я дал кому-нибудь в ухо, не буду. Только я должен тебе тоже понравиться.

— Ну, конечно, ты мне понравишься, — сказала Эмили, словно в этом не могло быть сомнения. Она улыбнулась Перри своей характерной, медленно расцветающей улыбкой, чем поработила его окончательно и бесповоротно.

Два дня спустя Перри Миллер стал поденным работником в Молодом Месяце, а две недели спустя у Эмили было такое чувство, словно он жил там всегда.

«Тетя Элизабет не хотела, чтобы кузен Джимми нанимал его, — писала она отцу, — потому что он был среди тех мальчиков, которые прошлой осенью сделали нечто совершенно ужасное. Они поменяли местами всех лошадей, которые были привязаны к изгороди у церкви в воскресенье вечером, так что, когда люди вышли после проповеди, чтобы ехать домой, началась невероятная суматоха. Тетя Элизабет сказала, что будет небезопасно держать такого мальчика на ферме. Но кузен Джимми ответил, что ужасно трудно в наши дни найти батрака и что мы обязаны как-то отблагодарить Перри, поскольку он спас меня от быка. Так что тетя Элизабет уступила и разрешила ему есть с нами за одним столом, но по вечерам ему приходится оставаться в кухне. Мы, все остальные, сидим в гостиной, но мне позволено выходить в кухню и помогать Перри делать уроки. Ему можно зажигать только одну свечку, так что свет там очень тусклый. Да и нагар с нее приходится то и дело снимать. Но снимать нагар со свечки очень интересно. Перри уже первый в своем классе. Правда, он только в третьем классе, хотя ему почти двенадцать. Миссис Браунелл сказала ему что-то езвительное в первый день, когда он пришел в школу, а он в ответ просто запрокинул голову и принялся хохотать, и хохотал громко и долго. Мисс Браунелл побила его за это, но больше никогда не говорит с ним езвительно. Как я вижу, ей не нравится, когда над ней смеются. Перри ничего не боится. Я думала, что он, возможно, не станет ходить в школу, после того как она его побила, но он сказал, что такая мелочь не помешает ему получить образование, раз уж он принял решение его получить. Перри очень решительный.

Тетя Элизабет тоже решительная, но Перри называет упрямым. Я учу Перри грамматике. Он говорит, что хочет научиться говорить правильно. Я сказала, что он не должен называть свою тетю Томас старой скотиной, но он сказал, что вынужден ее так называть, потому что она не молодая скотина. Он говорит, что поселок, где он живет, носит название Стоувпайптаун[28], потому что у домов нет каменных дымоходов, а из крыш торчат только железные трубы от чугунных кухонных печек, но когда-нибудь он непременно будет жить в особняке. Тетя Элизабет говорит, что я не должна быть в таких дружеских отношениях с батраком. Но он хороший мальчик, хотя у него плибейские манеры. Тетя Лора говорит, будто они плибейские. Я не знаю, что значит плибейские, но думаю, она имеет в виду, что он всегда прямо высказывает свое мнение и ест бобы ножом. Перри мне нравится, но не так, как Тедди, а по-другому. Разве не странно, дорогой папа, как по-разному могут нравиться разные люди. Боюсь, что Илзи невзлюбила Перри с первого взгляда. Она высмеивает его невежество и задирает перед ним нос, потому что у него залатанная одежда, хотя сама тоже одета довольно странно. И Тедди не очень к нему расположен и даже нарисовал забавную картинку, где Перри изображен на виселице вверх тормашками. Лицо было похоже на лицо Перри и в то же время непохоже. Кузен Джимми сказал, что это кирикатура, и очень смеялся над ней, но я не посмела показать ее Перри из опасения, что он даст Тедди в ухо. Я показала этот рисунок Илзи, а она разозлилась и разорвала его пополам. Ума не приложу почему.

Перри говорит, что сможет выступать с чтением стихов не хуже Илзи и рисовать не хуже Тедди, если как следует возьмется за дело. Я вижу, что ему не хочется верить, будто кто-то способен делать что-то такое, чего он сделать не может. Но все-таки он не может видеть обои в воздухе, как могу я, хотя он ужасно старался, пока я не испугалась, как бы он не перенапряг глаза. В школе он лучше любого из нас читает речи знаменитых ораторов и говорит, что раньше хотел быть моряком, как его отец, но теперь решил стать юристом и пройти на выборах в парламент. Тедди собирается выучиться на художника, если ему мама позволит, Илзи будет концертной чтицей (есть другое название, но я не знаю, как оно пишется), а я стану поэтессой. Я думаю, мы очень талантливая компания. Хотя, возможно, дорогой папа, нехорошо говорить так, потому что это самомнение.

Позавчера вышел такой ужас. В субботу утром у нас была семейная молитва, и все стояли в кухне на коленях, очень торжественно. Я только взглянула один раз на Перри, а он скорчил такую забавную фезеономию, что я тут же расхохоталась во весь голос, прежде чем успела сообразить, что этого делать нельзя. (Это еще был не ужас.) Тетя Элизабет очень рассердилась. Я не сказала ей, что это Перри меня насмешил, так как боялась, что его рассчитают и выгонят. Тетя Элизабет сказала, что я должна быть наказана, и мне не позволили после обеда пойти на вечеринку к Дженни Странг. (Это было огромным разочарованием для меня, но это тоже не ужас.) Перри весь день не было дома — он куда-то уходил с кузеном Джимми, а когда вернулся домой вечером, спросил меня очень свирепо: Кто довел тебя до слез. Я сказала: Я поплакала (совсем чуть-чуть), так как меня не пустили на вечеринку из-за того, что я смеялась во время молитвы. Тогда Перри пошел прямо к тете Элизабет и сказал ей, что это он во всем виноват. А тетя Элизабет сказала, что мне все равно не следовало смеяться, но тетя Лора глубоко расстроилась и сказала, что наказание было слишком суровым для меня; а еще она сказала, что позволит мне в понедельник надеть в школу ее жемчужное колечко, чтобы кампинсировать мои страдания. Я была в восторге, так как колечко просто прелесть, и ни у одной другой девочки такого нет. В понедельник, как только прошла перекличка, я подняла руку, якобы для того, чтобы задать мисс Браунелл вопрос, но на самом деле, чтобы показать мое колечко. Я проявила порочную гордость и была вскоре наказана за нее. В перемену Кора Ли, одна из больших девочек, из шестого класса, попросила меня дать ей немного поносить колечко. Я сначала не соглашалась, но она сказала, что, если я не дам, она призовет всех девочек в моем классе бойкотировать меня (бойкот, дорогой папа, это нечто совершенно ужасное, потому что чувствуешь себя отверженной). Так что я позволила ей взять колечко, и она держала его у себя до большой перемены, а потом сказала мне, что уронила его в ручей. (Вот это и был ужас.) Ох, папа дорогой, я почти обезумела от горя. Я чувствовала, что не осмелюсь вернуться домой и взглянуть в лицо тете Лоре. Ведь я обещала, что буду так осторожна с ее колечком. Я подумала, что, возможно, сумею заработать достаточно денег, чтобы подарить ей другое колечко, но, когда я посчитала на моей дощечке, оказалось, что мне придется мыть посуду двадцать лет, чтобы накопить нужную сумму. Я чуть не зарыдала от отчаяния. Перри видел все это и после занятий подошел прямо к Коре Ли и сказал: Выкладывай кольцо, а не то я все расскажу мисс Браунелл. И Кора Ли выложила его, очень покорно, и сказала: Я и так собиралась его вернуть. Я хотела просто подшутить над ней, а Перри сказал: Не подшучивай больше над Эмили, а то я подшучу над тобой. Очень удобно иметь такого защитника. Я вся дрожу, как подумаю, каково мне было бы, если бы пришлось пойти домой и сказать тете Лоре, что я потеряла ее колечко. Но это было жестоко со стороны Коры Ли сказать мне, будто она его потеряла, когда она не теряла, и так меня терзать. Я не смогла бы быть так жестока к сироте.