Спаситель и сын. Сезон 6 - Мари-Од Мюрай

Спаситель не решился спросить, каким был вес девочки при рождении, но мадам Сансон назвала его сама: три сто. Обычный средний вес.

– У меня было очень много молока, било фонтаном.

У нее все в изобилии, она воистину источник изобилия.

Вспомнив об этом, мадам Сансон расцвела. Да, у нее грудь как у настоящей кормилицы, такая пышная. И она продолжала свой рассказ, не стесняясь называть вещи своими именами, с ядреными словечками в раблезианском духе. Ошеломленная Жеральдина слушала свою маму с открытым ртом.

– А эта дурочка, – продолжала мадам Сансон, показав на дочь, – все время дрыхла без задних ног. Мне приходилось ее будить, чтобы она пососала молока. Знали бы вы, как у меня набухала и болела грудь! И она должна была работать – помогать, чтобы мне стало легче. Представляете? Я кормила ее чуть ли не силой, а теперь мне приходится тормозить ее с едой!

Мадам Сансон находила перемену забавной и не заметила выражения недовольства, чуть ли не испуга, какое промелькнуло на лице дочери.

Спаситель напомнил, что во второй половине консультации он будет работать с одной Жеральдиной. Мадам Сансон так увлекли воспоминания о материнских радостях, что ей совсем не хотелось их прерывать. Спаситель с удовольствием сказал бы ей «Брысь!», как говорил коту Миу.

Когда дверь за мадам Сансон наконец закрылась, Жеральдина вытерла рот рукой, как делают маленькие дети. Что она вытирала? Блеск? Или остатки молока, о котором только что шла речь? Десятилетняя Жеральдина быстро намотала на ус рассказ матери и сделала вывод:

– Я и сейчас иногда ем, когда не голодна. Я вообще не знаю, когда хочу есть.

– Так, так, так.

В младенчестве Жеральдину перекармливали, и у нее не сформировался «рефлекс сытости». Спаситель рассказал ей, что это такое.

– Голод – неприятное чувство. Чувствуешь усталость, зеваешь, в животе бурчит. Мозг посылает сигнал: ЕШЬ! Человек садится за стол, потом клетки посылают мозгу другой сигнал: «СТОП! Больше еды не надо!»

– А вот я не слышу такого сигнала, – объявила Жеральдина.

– Потому что есть надо не спеша, проводить за столом минут пятнадцать – двадцать. Если ешь очень быстро, сигнал не доходит и мы съедаем СЛИШКОМ много. Врач-диетолог может тебя научить правильно есть, обращая внимание на еду и останавливаясь, когда ты уже наелась.

– А вы меня можете научить?

– Диетолог лучше тебя научит, у него свои приемы.

Спаситель пошел за записной книжкой, чтобы дать Жеральдине телефон диетолога, и услышал, как у него за спиной она тихонько сказала:

– А ребеночка все же жалко…

Он обернулся и сочувственно кивнул головой: да, бедная малышка.

Когда мадам Сансон вернулась в кабинет и узнала о консультации у диетолога, она с энтузиазмом одобрила новую идею.

Спаситель себя успокоил: Жеральдина справится, мама у нее доброжелательная. Только ее повсюду слишком много.

Соло сидел в приемной и нервничал, как пациент, который сдал все назначенные анализы и ждет диагноза. В руке он держал конверт и похлопывал им по подлокотнику кресла. Газиль делала вид, что поглощена сообщениями у себя в телефоне.

– Мадам Насири к нам присоединится? – спросил Спаситель, посмотрев на брата с сестрой, усевшихся рядом на кушетку.

– Нет, – ответил Соло. – Она попросила передать тебе конверт. – Он протянул психологу конверт и прибавил: – Я не открывал.

– Мама сказала, что вы его откроете вместе с нами и все нам объясните, – вмешалась Газиль, занятая, как видно, совсем не телефоном.

Конверт действительно был запечатан, и если Спаситель правильно догадался, то внутри должна лежать черно-белая фотография трехлетней девочки с косичками. Он распечатал конверт и, не произнеся ни слова, протянул фотографию Соло, соблюдая права старшинства. Газиль тут же наклонилась к брату и стала рассматривать фотографию.

– Кто это? – в один голос спросили брат и сестра.

– Лейла.

Почти как принцесса Лея, в которую был влюблен Соло в школе.

– Кто она?

– Это длинная история, – сказал Спаситель.

Что сказать, а главное, как сказать?

– Жила-была, – начал Спаситель.

– Да ладно, – фыркнули оба.

– Жила-была в королевстве Марокко, – продолжал Спаситель, – красивая девушка, и звали ее Фатия. Родители у нее были очень бедные, и, хотя Фатии не исполнилось еще и тринадцати лет, ее выдали замуж за односельчанина, состоятельного человека, который был в три раза старше ее.

Спаситель рассказывал сказку, надеясь, что симпатии Соло и Газиль будут на стороне юной героини.

– Бедную Фатию муж взял силой, и в шестнадцать лет она стала ждать ребенка. А муж тем временем взял себе вторую жену, и она стала помыкать Фатией, как своей служанкой. Муж и новая жена плохо обращались с бедняжкой, они ее били. Фатия родила девочку, она была красивой, как ее мама, и вторая жена выдавала ее в деревне за свою дочку.

– Они не имели права! – возмутилась Газиль.

– Настоящие Тенардье[44], – пробормотал Соло, открывший для себя классическую литературу.

Спаситель миновал самую легкую часть рассказа, и теперь ему хотелось, чтобы был принят и конец печальной истории, а он был совсем несчастливый.

– Лишившись своей дочки, Фатия, сама еще почти девочка, которую били днем и насиловали ночью, решила убежать. Она хотела спастись. Она спасала свою жизнь.

Спаситель старался, чтобы Соло и Газиль поняли: речь шла о жизни и смерти, а потом приняли то, что принять очень, очень трудно.

– И вот Фатия сумела раздобыть себе паспорт и однажды ночью убежала из дома, который был для нее адом, взяв немного денег из кошелька мужа. Она шагнула навстречу свободе.

Спаситель замолчал, ожидая реакции на свой рассказ. Долго ждать ему не пришлось.

– А маленькая дочка? – спросила Газиль в то время, как брат сумрачно разглядывал фотографию.

– Она осталась в деревне. Если бы Фатия забрала ее с собой, их бы непременно нашли и вернули. Сами можете себе представить, как была бы наказана беглянка…

– А где теперь Лейла? – спросила Газиль.

– Неизвестно. Скорее всего, Лейла даже не знает своей истории.

Когда мадам Насири покинула дочь, той было три года, и всю жизнь мать мучилась своей виной. Когда она пришла к Спасителю со своими тревогами из-за Адиля, она не выпускала из рук сумку из искусственной кожи с золотой застежкой, где лежал конверт с фотографией Лейлы. Для Спасителя, искушенного в психоанализе, было совершенно очевидно, почему Газиль без всякой видимой причины после урока по теме сексуальности вытащила из сумки учительницы биологии именно ключ. Газиль была примерно в том самом возрасте, когда забеременела ее мать, и она таким образом выразила свое подсознательное желание знать правду. Газиль теперь слегка улыбалась, а Соло выглядел мрачным и подавленным.