Отражение мертвой любви - Максим Юрченко

Через десять минут, мы мчались по городу в его «Мерседесе». Молча. Без музыки и прочего. Я не знал куда он меня везет. Бьерн выглядел отстраненным и пустым. В глазах не было огня. Он смотрелся постаревшим и слабым. Совсем другой человек. Куда пропало то желание жить, что мотивировало меня двигаться дальше?

Но все вопросы отошли на второй план. Нет, они разбились вдребезги! Ведь, то, что я увидел перед собой, подкосило землю под ногами, и я ушел в свободное падение.

Карина Миллер

1955 — 1997.

Помним, скорбим, любим.

Но от того, что было видно на надгробной плите, стоящей рядом, я потерял опору под ногами. Бьерн поймал меня в момент падения. Я моргал не понимая, что здесь происходит. Этого просто не может быть! Невозможно! Какая-то злая шутка! Дебильный розыгрыш!

Ева Миллер

1981 — 2017

Навсегда в нашем сердце.

Две огромные черные плиты с мой рост, отражались солнечными бликами. Вокруг снег, слепящий глаза влажные от слез. Бьерн держал меня одной рукой, в то время как я истерично кричал в небо, не понимая, что случилось. Я махал руками из стороны в сторону, топая ногами по газону, усыпанному белой целиной. Горло сдавило, грудь сжало тисками. В какой-то момент, я просто повис на Бьерне, не в силах двигаться. Он плавно отпустил меня и только после того, как я рухнул на колени, мне удалось разглядеть, что он тоже плачет. По каменному лицу Викинга бежали слезы, обгоняя друг друга.

— Кирилл, — я слышал, как тяжело даются ему эти слова. — Она умерла у тебя на руках. Две недели назад…

Подойдя к плите, он прикоснулся к портрету Евы. Темные волосы, чуть ниже плеч. Водолазка, скрывающая рисунки на горле. Холод в лице. Адское пламя во взгляде.

— Ты последний, кто видел жизнь в ее глазах, — Бьерн приблизился и поцеловал портрет, трепетно проведя по нему рукой. — Я знаю, ты любил ее. Но это ее выбор. Она сама захотела уйти.

— Но этого просто не может быть…

Я не мог понять, как такое возможно. Неужели все это время я провел в одиночестве? Но она была так реальна! Я чувствовала ее. Касался лица! Впитывал запах! Я дописал книгу, глядя на то, как она мирно спит в постели за моей спиной.

— Мне жаль, Кирилл, — Бьерн протянул руку, помогая подняться с колен. — Ты даже не представляешь, как мне жаль.

С лицом полным слез, Бьерн прошел мимо, оставив меня в одиночестве, гореть изнутри.

Выдыхая облако пара изо рта, я пытался принять реальность. Принять тот ад, в котором суждено тлеть душе. Ева была моим ангелом, подарившим крылья, показав, как можно высоко летать. Но оказалась и тем самым демоном, вырвавшим сердце, превратив в марионетку, с обрезанными нитями над головой.

Ева…

Моя Ева…

Холодный коридор. Дрожь в пальцах и коленках. Твердый, железный стул превратил пятую точку в квадрат. Нервы шалят так сильно, что хочется закурить сигарету, хотя я ни разу в жизни не курил. Без алкоголя в организме, чувствую себя как на иголках. Но я обещал ей не пить. Ни капли…

Возле ног удобно расположился Роберт. Маленькая дворняжка черного цвета, с серыми глазами. Каждый раз, когда наши взгляды встречаются, я понимаю, что он видит, а самое главное чувствует ту же печаль, что и я.

В руках бестселлер — мой бестселлер. Несмотря на все, что случилось со мной в последнее время, «Отражение мертвой любви» вышло в свет и получило широкую огласку. Я выплеснул всю свою скорбь в произведение, и мне каким-то чудом удалось переродиться.

Не правы те, кто говорит, что время лечит. Но со временем, ты сможешь смириться со своей болью и мелкими шагами продолжить путь.

Двери открылись. Я вижу Катю. С уставшим лицом, укутанная в махровый розовый халат, она идет мне навстречу, в сопровождении акушерки. Полная женщина глубоко за сорок, с улыбкой приветствует отца трезвенника.

Катя подходит ближе, в ее руках маленький закуток из голубой ткани. Совсем крохотный. От удивления я раскрываю рот. Стою как дурак и ничего не могу с этим поделать.

— У вас прекрасная девочка, — говорит женщина.

Я смотрю на своего ребенка, и от радости хочется взлететь выше облаков. Такая маленькая. Такая красивая. Глядя на то, как она мирно спит, я понимаю, что никогда в жизни не брошу это создание, дарованное мне Богом.

— Уже придумали, как назовете?

— Да, — отвечаю я. — Ее будут звать чудесным именем…

Ева… Моя Ева.

Я еще ни разу так не любил персонажа своей книги… Дописав последнюю строчку, испытываешь скорбь, разочарование и грусть. История закончена. Сюжетная линия подведена к финальному аккорду. Но что-то не отпускает!

Раньше я не писал подобные романы. Всегда лишь кровь и насилие. Сейчас — наоборот! Я жил вместе с персонажами… Все эти два месяца они гладили мою голову, перед сном, нашептывая идеи на ухо. Жаль, но пришло время попрощаться.

…Ева!

One Love, One Life…

Мне будет тебя не хватать…