Племянница жены - Катя Лоренц

пополам. Хотя откуда тебе, безграмотной, знать это.

— Я и за шкирку выкинуть могу.

— Беременную от твоего любовника тетю?

— Не факт. Может от моего отца. Или от другого. Кто знает перед кем ты ноги раздвигала.

— Ах ты, сука! — Вика замахнулась на меня. Я поймала её руки воздухе и больно сжала.

— Не смей! Я ведь я ответить могу!

— Что здесь происходит? — прогремел голос Миши.

— Ай, живот! — Вика осела на диван.

— Прости я не хотела. Миша! Что стоишь? Вызывай врача!

— И не подумаю. Это спектакль.

— Вика, конечно, весьма экстравагантная, но не будет же она спекулировать своим положением? — Миша пропустил мои слова.

— Мне полицию вызвать? — плешивый дядечка нервно протер лысину платком. И умоляюще посмотрел на Вику.

— Ладно! Но учти, муженёк. Я отберу у тебя все до копейки. И когда ты приползешь ко мне на коленях, я ещё подумаю, прощать тебя или нет. Будет тебе уроком на будущее, чтобы не совал член куда попало, — она презрительно глянула на меня, чтобы я осознала в полной мере, что это именно я.

Вика пошла к двери, мы отправились её провожать. Перед тем как закрыть дверь, она посмотрела на пуфик.

— Уродский пуф. Сразу видно кто его выбирал. Ладно. Пусть остаётся вам, — и захлопнула дверь.

— Я когда-нибудь не сдержусь и прибью её.

— Я тебе помогу, — посмотрела на пуфик. Что она пристала? Вполне милый пуфик. Пусть и недорогой.

Глава 16

Михаил

Олег входит, громко хлопая дверью, швыряет мне на стол газету, чуть не сбивает чашку кофе.

— Я тебе, блять, говорил мирись с женой? Это не только твоя компания, но и моя! Эгоист чёртов!

— И тебе доброе утро, — он посмотрел на меня как на умалишенного.

— Какое доброе? — опёрся на стол и сверлил меня взглядом. — Ты глянь какую статью твоя женушка накатала. — развернул газету. На первой страницы интервью Вики в деловой газете, где она подробно рассказывает о разводе и о том, что собирается претендовать на долю нашей компании.

— Черт! Я не знал.

— И ни я один, кстати, её читал. Сегодня только с утра наши крупные клиенты звонили. Отказались от контракта. Все понимают, что фирме хана. Что развод это долгие судебные тяжбы, что нам не до работы будет. — под ложечкой неприятно сосет, а к горлу подступает приступ изжоги. Одно дело предполагать, что твоя компания развалиться, совсем другое видеть это собственными глазами. И я не знаю, что предпринять, чтобы остановить ураган «Вика».

— Значит так! Я решил продавать свою долю, — в неверии смотрю на Олега. Он решил бросить меня в такую трудную минуту? — Пока я хоть что-то смогу за нее выручить. Наши акции итак полетели стремительно вниз. А тут ещё кризис и твоя жена неуймётся никак. Обиженная женщина хуже фашиста. Как ты жил с этой стервой столько лет? Она же тебя без трусов готова оставить. Приходила тут на днях, хотела купить мою долю. Я думаю поэтому она шумиху устроила, чтобы уронить наш авторитет, чтобы наша компания и ломаного гроша ни стоила.

— Олег. Ты ж понимаешь, что я не смогу купить твою долю. Да и она не сможет. К чему паниковать?

— Она сможет. Ты хоть что-то знаешь про свою жену? Заложила все что у нее есть, набрала кредитов. Видимо и накопления у нее были.

— Сколько ты хочешь за свою долю? — Олег написал на листке сумму. — Ни хрена себе! Это же все что у меня есть! Даже больше.

— Тогда Вика купит. Или кто-то другой, — как крыса бежит с тонущего корабля. Но я просто так не сдамся!

— Погоди. Я найду деньги.

Как только ушел Олег, позвонил Снежане и попросил прийти.

— Миша. Нам надо серьезно поговорить, — она теребила пуговицу и выглядела взволнованной.

— Только не сейчас. — закрыл за ней дверь, взял ее за шею и поцеловал, толкая к столу.

— Что ты делаешь, Миша? — ахнула, запрокинув голову, когда я стал задирать чёртову обтягивающую юбку. — Здесь?

— Мне нужно расслабиться. Мозг отказывается работать. Поможешь? — кивнула. Сняла брюки вместе с боксерами и опустилась на колени, толкнув меня на кресло.

Все проблемы улетучились, когда нежные губки обхватили мой ствол, а зеленные глаза полны возбуждения. Расстёгиваю блузку, цепляю край лифчика, освобождаю полные груди. Такие тяжёлые с торчащими сосками. Я то мну их, то пощипываю. Снежа в нетерпении ерзает, заглатывает все больше, тихо постанывает. Охренеть просто!

Поднимаю её на ноги и опрокидываю спиной на стол, снимаю мокрые трусики.

— Хочешь мой член, м? — вожу по нежным складочкам, задевая твердый клитор, пока Снежана дрожит от нетерпения и пошло облизывает опухшие губы.

— Да Миш. Очень, — изгибается, когда я вхожу в нее, закидываю длинные ножки себе на плечи.

— Поиграй с сосками, — она широко распахивает глаза и несмело обхватывает их руками, пока я двигаюсь всё быстрее и от каждого толчка, грудь подпрыгивает, а Снежана всё сильнее кусает губы. Вид того, как она мнёт, ласкает себя добавляет жару. Не сдерживаюсь, кусаю её за ногу.

— Да! Вот так. Покрути соски, — она делает, прогибается в спине, пока сжимает меня все сильнее и из нее вырывается стон. Накрываю её губы, толкаюсь в рот языком, тараню, так же, как и мою любимую дырочку. И изливаюсь в нее.

Все кажется не таким мрачным и беспросветным как до этого. Одеваемся, Снежана садиться ко мне на колени.

— Полегчало? — ворошит мои волосы.

— Я снова бодр и полон сил.

— Это из-за Вики? Ты можешь рассказать мне все, что тебя тревожит. Я выслушаю. Иногда людям нужно просто выговориться, — смотрю на мою девочку, целую её руку. И рассказываю все.

— Понимаешь, я не жалел о том, что женился на ней. Готов был обеспечить её. Но то, что она творит сейчас, заставляет сожалеть, что я женился на ней. Мы прожили с ней двадцать лет! А ощущение, что я совсем не знаю эту женщину, что я прожил эти годы впустую.

— Она просто обиженная женщина. Ты должен её понять. И не злись на нее.

— А ты очень добрая, Снежинка. И мне с тобой очень повезло, — обнимаю её крепче, зарываюсь носом в ложбинку между грудей. И глажу по животу. Может сегодня мы зачали нашего малыша. Мне до жути захотелось ребенка. От нее. Видеть как ее животик округляется. Миражом проносились картинки, как она склонилась над кроваткой, как кормит грудью нашего ребенка. Мне ведь много лет. Может время на исходе. И потом будет поздно становится отцом. А она молодая и однажды задумается о материнстве.