Воевали на "гробах"! Упадок в танковых войсках - Владимир Бешанов

«Пришлось принять полк, – вспоминает молодость генерал И. М. Чистяков (275-й полк 92-й стрелковой дивизии), – на голом месте строить временное жильё, столовую и конюшни. Красноармейцы рыли землянки, ставили навесы. Натаскали камней, сделали казарму на пятьсот человек… Питание у нас было неважное, но очень спасала рыба». Вопрос: чем эта воинская часть отличается от спецпоселения? Только тем, что сами себя охраняют?

Вермахт с приходом к власти Гитлера тоже развивался довольно бурно, но танкистов-«сусликов» у них точно не было, как и в любой цивилизованной стране.

Крайне низок был уровень общего образования «красных командиров». Так, в 1929 году у 81,6 % курантов, принятых в военные школы сухопутных войск, имелось лишь начальное образование либо не было никакого – зато все исключительно «с пролетарским происхождением». В январе 1932 года начальное образование было у 79,1 % курсантов, в январе 1936-го – 68,5 %, а в бронетанковых школах – у 55 %. Сделать из них знающих своё дело командиров с хорошим общим развитием и широким кругозором было в принципе невозможно.

Вот портрет курсанта Объединённой Белорусской военной школы «образца 1932 года»: «Резко бросается в глаза слабая строевая выправка», обмундирование «почти всё лето не стиралось» и «дошло до цвета нефти». Завидев командира с ромбами в петлицах, «курсанты дневальные мялись, один почёсывал щёку и вертел головой, не зная, что делать: встать или сидеть».

Но и таких «специалистов» не хватало. В начале 1935 года 37 – 39 % комсостава военного образования не имели вообще. В связи с нехваткой командиров лейтенантские «кубари» массово присваивали младшему комсоставу, порой просто неграмотному. В Харьковском военном округе такими выдвиженцами были почти все командиры взводов и три четверти командиров рот. В «блюхеровской губернии» осенью 1936 года были «целые группы лейтенантов и старших лейтенантов», понятия не имевших, какой процент от 200 составит 6, и штабисты, не знавшие простых дробей. Интересно, кто-нибудь из них читал гордость советской военной мысли – «Временную инструкцию по организации глубокого боя»? Способен был сам маршал организовать «глубокое, многоактное, многоярусное сражение»? (Ну-ка, попробуем представить полководца Блюхера на «Праценских высотах», окружённого «аппаратами радиосвязи и телевидения» и «мощным штабом» с «субординированной частью», синтезирующего «обоснованные решения».)

Выпускники военных училищ, в которых, за ненадобностью и по причине неусвояемости, были выброшены из программы предметы, в царской армии считавшиеся необходимыми и обязательными, не умели читать карту, пользоваться компасом, не приобретали командирских навыков, не владели методическими приёмами работы с младшими командирами, а те, в свою очередь, не могли командовать отделением, орудием или танком, подчас просто подать правильную команду. Институт сержантов (унтер-офицеров), занимавшихся индивидуальной подготовкой бойцов, в Красной Армии был угроблен сразу, надёжно и навсегда, как ни пытались его реанимировать.

Продублённый вояка С. М. Будённый, боевой унтер старой закалки, отмечал: «Мы подчас витаем в очень больших оперативно-стратегических масштабах, а чем мы будем оперировать, если рота не годится, взвод не годится, отделение не годится».

Один из ударников Дальстроя сформулировал «три заповеди, которые надо знать человеку в лагере – мат, блат и туфта».

Именно так. В Красной Армии процветали мат, пьянство, отсутствие дисциплины, элементарное раздолбайство и очковтирательство: «…бичом РККА накануне 1937 года была низкая требовательность командиров всех степеней и обусловленные ею многочисленные упрощения и условности в боевой подготовке войск. Бойцам позволяли не маскироваться на огневом рубеже, не окапываться при задержке наступления; от пулемётчиков не требовалось самостоятельно выбирать перед стрельбой позицию для пулемёта, связиста не тренировали в беге и переползании с телефонным аппаратом и катушкой связи за спиной… В 52-м артиллерийском артполку БВО в декабре 1936 года даже устройство винтовки изучали без самой винтовки, подготовку телефона к выходу в поле – без самого телефона… Неприглядно смотрелся и младший командир РККА. Неподтянутый, небритый, часто в рваной гимнастёрке, а то и без знаков различия, он в принципе не мог быть требовательным, не мог отрабатывать с бойцами все детали их подготовки. С таким командиром можно было пререкаться, его можно было величать «балдой» и крыть матом… Процветало и прямое очковтирательство, когда скрывались факты аварий, «округлялись» и завышались результаты стрельб, а совершенно не умеющие стрелять бойцы объявлялись в рапортах стахановцами».

«Если грянут события на Дальнем Востоке, – клялся с трибуны В. К. Блюхер, – то особая Дальневосточная Красная Армия, от красноармейца до командарма, как беззаветно преданные солдаты революции, под непосредственным руководством любимого вождя Рабоче-Крестьянской Красной Армии и флота – товарища Ворошилова, Центрального комитета партии, великого вождя нашей партии, товарища Сталина, ответит таким ударом, от которого затрещат, а кое-где и рухнут устои капитализма!»

И это понятно любому «забайкальскому комсомольцу»: «Без туфты не обойдёшься – тогда у тебя харч будет весомее».

Положения теории глубокой операции проверялись на манёврах Киевского военного округа в 1935 году (участвовало 75 тысяч человек, 800 танков, 500 самолётов), Белорусского (85 тысяч человек, 1136 танков, 638 самолётов), Московского, Одесского и других округов 1936 года. В ходе учений, на которые съехались самые видные советские полководцы и иностранные военные делегации, отрабатывались: прорыв укреплённой оборонительной полосы пехотой, усиленной танковыми батальонами и артиллерией РГК, ввод в прорыв группы развития успеха, манёвр механизированного корпуса и кавалерии с целью окружения и уничтожения противника, действия штурмовой авиации по боевым порядкам, применение авиадесантов. «Манёвры со всей убедительностью доказали огромную сокрушительную силу и исключительные манёвренные возможности механизированных и танковых соединений», а также «высокую боевую мощь Красной Армии, хорошую выучку красноармейцев и навыки командного состава», войска «округов с честью выдержали экзамен на зрелость». Мероприятия завершились речами, парадами и банкетами.

Истинные результаты подвели в узком кругу. Эскадрильи бомбардировщиков и штурмовиков, которые должны были расчистить путь наступающим танкам, сделать этого, по существу, не смогли. Их взаимодействие с механизированные соединениями «не удавалось», «терялось совершенно» или «осуществлялось эпизодически», ввиду неумения организовать устойчивую связь. Танкисты Якира и Уборевича наступали вслепую, поскольку разведка, по оценке начальника Управления боевой подготовки командарма 2 ранга А. И. Седякина, «была недееспособна». В результате 15-я и 17-я бригады КВО неоднократно наносили удар «по пустому месту», 5-я и 21-я мехбригады не смогли обнаружить вражеские засады. В БВО машины 1-й танковой бригады «внезапно» для себя очутились перед полосой танковых ловушек и надолбов и вынуждены были резко отвернуть в сторону – в болото, где и застряли. Командиры танков не умели вести наблюдение в бою, механики-водители – выдерживать заданное направление, ввиду чего боевые порядки атакующих частей «быстро расстраивались». Командиры взводов, рот и батальонов не освоили радиосвязь, не умели наладить управление своими подразделениями. «Вопрос взаимодействия артиллерии с пехотой и танками» оказался недостижимым «высшим пилотажем» даже в учебных условиях.