Забытые битвы империи - Александр Музафаров

Как видим, мало общего с образом трусоватого, циничного и расчетливого немца, мечтающего о «поместье в Тюрингии», каким выведен Фок в романе Степанова.

Итак, 13 мая 1904 года японские дивизии двинулись в атаку на позиции 5-го Восточно-Сибирского стрелкового полка. Завязался Кинчжоуский бой. В ходе его полк отразил более 15 японских атак, но к вечеру начал поддаваться и с наступлением темноты отошел с позиции, бросив на ней часть полевых орудий (в основном — трофейных китайских). Потери стрелков составили 184 человека убитыми и 836 ранеными и контуженными (треть состава полка). Японцы купили относительный успех дорогой ценой — 746 убитых, 4160 раненых и контуженных.

Дивизия Фока, находясь в непосредственной близости к месту боя, так в него и не вступила. Впоследствии многие обвиняли русское командование вообще и генерала Фока в частности в недостаточно упорной обороне позиции Кинчжоу. И в самом деле, выдвини Фок для поддержки Третьякова хотя бы одну бригаду или даже один свежий полк, атаки японцев были бы отбиты, и позиция осталась бы за русскими. Почему он этого не сделал?

Дело в том, что командование Квантунского укрепрайона располагало значительно меньшими силами, чем противник. Отряд Фока (его дивизия + 5-й Восточно-Сибирский стрелковый полк) представлял собой практически все свободные полевые войска. (Дивизия Кондратенко должна была занимать укрепления крепости.) В случае их поражения крепость была бы обречена на быстрый захват.

Японские генералы стремились не просто взять Порт-Артур, но взять его предельно быстро. Время для них было важнее, чем потери. Генерала Оку более чем устроило бы втягивание русских полевых войск в полевое, по сути, сражение за Кинчжоу и другие подступы к Порт-Артуру. В полевых сражения японцы имели возможность реализовать свое численное преимущество, а русские лишались возможности использовать мощь крепостных орудий укреплений.

Это хорошо понимало русское командование. Непосредственный начальник Стесселя командующий Маньчжурской армией генерал Куропаткин в личном письме советовал ему сразу же отвести отряд Фока в крепость, не вступая в сражения с японцами вообще[26].

К тому же при всех выгодах позиции под Кинчжоу она была не лишена и ряда существенных недостатков. Герой этого боя полковник Третьяков писал впоследствии:

«Успешно оборонять эту позицию было нельзя. У неприятеля — флот, могущий подойти и к обоим флангам, и к тылу позиции, у него громадное превосходство сил, и у него же широкие артиллерийские позиции, охватывающие кольцом кучку наших батарей на Кинчжоуских высотах».

Полковник предлагал вместо Кинчжоу укрепить позицию несколько южнее, где была возможность развернуть большие силы и встречать японцев, выходящих из дефиле перешейка. Но средств и времени на укрепление подступов к Квантунскому полуострову отпущено не было.

Оставление Кинчжоуской позиции отдало в руки японцев торговый порт Дальний, который они не замедлили восстановить и использовать для снабжения своих войск. Японцы сформировали 3-ю армию под командованием генерала барона Ноги, главной задачей которой стало овладение Порт-Артуром, 2-я армия генерала Оку повернула к северу.

13 июля японцы перешли в новое наступление и атаковали промежуточные позиции русской армии на линии Волчьих гор. Именно здесь, по мнению специалистов, и должен был стоять фортовый пояс порт-артурской крепости. Но сейчас там были лишь полевые укрепления, которые занимали 16 тысяч солдат при 70 орудиях. Японцы сосредоточили против них в четверо больше людей и два с половиной раза больше пушек. Тем не менее их первая атака была отбита с большими потерями. Будь в распоряжение Стесселя хотя бы еще одна дивизия, неизвестно, как повернулось бы дело. Но войск не было, и после двух недель боев русские части отошли на передовые позиции крепости. Началась тесная блокада Порт-Артура.

Поскольку занимаемая войсками Квантунского укрепленного района территория сократилась фактически до размеров крепости Порт-Артур, генерал Смирнов предпринял новую попытку оспорить командование у Стесселя. Основанием для его претензий служило «Положение о крепостях», согласно которому вся власть в осажденной крепости принадлежала коменданту. Однако высшим законом в Российской империи была и оставалась личная воля самодержавного монарха. Приказ о назначении Стесселя командующим войсками Квантунского укрепрайона и подчинение ему генерала Смирнова исходил лично от государя и никак не мог быть оспорен. Поэтому Смирнов предпринимает обходной маневр: в письме командующему войсками на Дальнем Востоке генералу Куропаткину он предлагает последнему отозвать Стесселя ввиду сокращения территории района до территории крепости. К своим действиям против командующего Смирнов привлек исполняющего обязанности командующего порт-артурской эскадрой контр-адмирала Витгефта, который также послал наместнику отрицательный отзыв о Стесселе (а вот Стессель в своих донесениях оценивал Витгефта очень высоко).

Итогом всех этих интриг стал приказ Куропаткина об отзыве командующего войсками укрепрайона в Манчьжурскую армию, который Стессель получил 5 июня.

Этот приказ произвел среди генералов порт-артурского гарнизона эффект разорвавшейся бомбы. При всех недостатках Стесселя как руководителя (а у кого их нет?) никому из них и в голову не пришло подчиниться Смирнову, полководческие таланты которого расценивались весьма невысоко.

Ответом стало письмо, подписанное Стесселем, а также генералами Никитиным, Фоком, Кондратенко и Белым, с просьбой оставить все как есть. После окончания осады этот поступок будет поставлен Анатолию Михайловичу в вину. Дескать, отказался выполнить приказ и предстать перед начальством. В романе «Порт-Артур» отказ командующего покинуть осажденную крепость объясняется трусостью и властолюбивыми амбициями. К сожалению, этой точки зрения придерживаются и некоторые современные исследователи.

Помимо коллективного письма Стессель послал Куропаткину (кстати, своему бывшему однокашнику по Павловскому училищу) предложение отозвать из крепости Смирнова и передать полномочия коменданта Кондратенко, который был буквально создан для этой должности. Это предложение даже недоброжелатели генерала считают рациональным и правильным. Но, по мнению военных бюрократов, должность коменданта должен был занимать генерал-лейтенант, а Роман Исидорович был лишь генерал-майором.