Смерть в черном конвертике - Влада Ольховская

Не получилось. Он уже привык к темноте и почти пришел в себя, когда его руки внезапно коснулось что-то мокрое и холодное. Сначала оно дотронулось осторожно, а потом его прикосновения стали более быстрыми и уверенными. В условиях кромешной темноты сложно было определить, что это такое, но оно определенно крупное – не меньше его ладони.

Артем дернул рукой, попытавшись скинуть невидимую тварь, но – тщетно. Это нечто крепко уцепилось за его ладонь и целенаправленно подбиралось к плечу.

Он сжал зубы, запрещая себе издать хотя бы звук. Не на того напали! Если они надеялись, что он тут изорется весь из-за какого-то слизняка, то зря! В конце концов, боли он не ощущает, есть только отвращение, а это не смертельно.

«Хорошо, что это происходит со мной, а не с Агнией», – почему-то подумал он.

Странно, что в такой ситуации мысль об Агнии вызывала в его душе более сильный всплеск беспокойства и заботы, нежели тревога о его собственной жене! Он радуется, что ее здесь нет, а ведь ему абсолютно неизвестна судьба Юли!

«Свинья я все же неисправимая. Агния же тут вообще ни при чем! Или все-таки при чем?»

Если задуматься, врагов, желавших Артему зла и способных на нечто подобное, у него было не так уж и много. Его нынешняя работа у многих людей вызывала завистливые чувства, но не затевать же такое из-за одной только зависти! Он мог многих раздражать, но на пути ни у кого не становился – до недавних пор. Ему ведь Сашка намекал, что о человеке, стоящем за смертью Кристины Орлик, лучше даже и не спрашивать!

Неужели все из-за этого? Но ведь он толком даже ничего не узнал! Не было ни у кого причин идти на такой рискованный шаг, как его похищение. Да и вообще, убийство в такой ситуации выглядело бы логичнее, как бы страшно это ни звучало.

Пока он размышлял на эту тему, скользкая тварь продвигалась все выше по его руке, оставляя за собой липкий след. Вот она миновала запястье, застыла на плече, словно раздумывая – куда же ей направиться дальше? Артем в ужасе замер от одной мысли, что она заползет ему на лицо, тошнота подкатила к горлу. А тварь то ли почувствовала возможность скорого прощания своей жертвы с ее недавним ужином, то ли просто была не в настроении карабкаться вверх, и свернула к его груди.

В этот момент он услышал где-то слева от себя шаги. Судя по звуку, кто-то спускался по лестнице – а это означает, что заперли его в подвале. Секундой позже скрипнула тяжелая дверь и вспыхнул свет, ненадолго ослепивший Артема.

Когда зрение к Артему вернулось, он не воспринял это как радостное событие, потому что наконец увидел, где он оказался. Его действительно распяли на каком-то нелепом, наспех сбитом столе из грубых досок. Помещение, в котором находилась эта конструкция, было небольшим, словно склеп. Черные стены покрывали потеки сырости пополам с плесенью, с потолка что-то капало.

Но не это оказалось самым тошнотворным. Окружающую обстановку Артем, по большому счету, уловил боковым зрением. Он просто не мог оторвать взгляд от огромной скользкой улитки, сидевшей на его груди. Конечно, она не была такой уж громадной, если подойти к вопросу объективно – не танк все-таки! Но по сравнению со своими сородичами, которых Артем видел – в саду, например, – она могла похвастаться весьма внушительными размерами. Несколько таких же комков слизи ползали по полу.

Движение слева от него заставило Артема перевести взгляд в ту сторону. Возле массивной деревянной двери стояли три человека, облаченные в темные балахоны. Их лица закрывали маски, изображавшие морды чертей, поэтому Артем не сумел бы с ходу определить, мужчины это или женщины. Он мог лишь сказать, что один из вошедших значительно ниже ростом, чем двое его «коллег».

– О, проснулся! – низким басом удивленно произнес один из них, самый здоровый на вид. – Это ж надо – проснулся и не орет!

– Я бы тоже не орал, – заметил второй, чуть пониже первого ростом. – Чего тут орать-то? А тем более что у него головушка должна болеть – приложил я его крепко!

Третий человек молчал, молчал и Артем. Он просто сверлил своих похитителей пристальным взором, пытаясь понять – больные они, извращенцы или просто лишены вкуса?

– Че вылупился? – не выдержал второй. – Количество глаз тебе уменьшить или как? Тебе и одного хватит!

– Не надо такие глаза портить, – третий член этой милой компании оказался женщиной – или мужчиной с ненормально высоким голосом. – Посмотри, какие они красивые!

– Я их тебе подарю! В баночке будешь хранить!

Они дружно рассмеялись. Артем по-прежнему молчал. Он пока еще недостаточно четко оценил ситуацию, чтобы попусту нарываться на потерю частей своего тела. Нахамить успеется и потом, когда появится хоть какое-то подтверждение тому, что он нужен им живым.

Наконец, их бурная радость по поводу «удачной» шутки исчерпала себя. Черт номер два, которого Артем мысленно окрестил Шут, подошел поближе и бесцеремонно приподнял голову пленника за волосы.

– Качественная рана, – оценил он. – Эх, сразу моя работа узнается. Кожа рассечена, все волосы в крови – красота, в общем!

– Ты здорово рисковал, – отметила женщина, которая еще не знала, что получила от Артема прозвище Пискля. – Мог ему и череп проломить.

– Этому-то? Твердый у него череп, видно же! Не бойся, я в своем деле – ювелир!

– Фаберже, твою мать! – Артем просто не в состоянии был и дальше отмалчиваться. – Что вам от меня нужно, уроды?

– Молчи, – посоветовал редактору номер первый, окрещенный пленником – Бас, попутно охарактеризовав личность Артема весьма кратко и в то же время, емко. Характеристика сия походила на смысл слова «дурак» – по двум последним буквам, но при этом опускала интеллектуальные способности пленника еще ниже. – Не рыпайся, если жить хочешь.

– В данный конкретный момент я еще и пить хочу.

Тут Шут продемонстрировал, что он – ювелир не только в проламывании черепов. Одним виртуозным ударом он умудрился разбить Артему и нос, и верхнюю губу, так что кровь хлынула ему в рот ручьем.

– Пей! – вновь расхохотался он. – Прямо, так сказать, из источника, все натуральное! Видишь, какой я добрый!

– Твоя мама может тобой гордиться, – с трудом произнес Артем, изо всех сил пытаясь не захлебнуться. – Зайдешь как-нибудь в конюшню – передавай ей от меня привет.

– Ах ты!..

Шут уже занес руку для нового удара, но Пискля остановила его:

– Хватит! Хозяин сказал, чтобы его сильно не трогали.

– Сильно это трепло никто и не трогает! Но он намекает, что моя мать – кобыла!

– Чувак, он это прямым текстом сказал, – фыркнул Бас. – Ты ему еще мало съездил! За маму можно врезать и покрепче!

Но Пискля была неумолима:

– Хватит, я сказала! Сначала – дело, а потом уже – все, что связано с вашей нелепой родней!

– Нелепой?! Ты тоже мою маму обидеть хочешь?!