Цхинвали в огне - Сергей Стукало

В этот же день, ближе к вечеру, прихватив с собой несколько бутылок ленинградского пива, Сан Саныч вылетел в Тбилиси.

* * *

В тбилисском аэропорту, один из таксистов, завидев человека в форме, подбежал к Шевчуку и предложил бесплатно доставить его до самого подъезда. Всю дорогу водитель шумно радовался тому, что в стране, наконец-то, наведут порядок, и можно будет не вздрагивать каждую ночь при стуке в дверь от того, что у него жена – осетинка.

Сан Саныч устало улыбался ему и, в требовавших того местах водительского монолога, согласно кивал головой.

Зайдя домой, он включил телевизор и открыл пиво. Через минуту на экране прогревшегося телевизионного приёмника проступило до оскомины знакомое лицо президента Гамсахурдиа.

Как ни странно, глава Грузии, уже более полутора лет игнорировавший сам факт существования русского языка, говорил на том самом пресловутом русском. И говорил практически без акцента.

Старательно выговаривая каждое слово.

– Вся наша большая страна, – бубнил внезапно поумневший президент, – переживает тяжёлый исторический момент. Мы все, как один, должны сплотиться вокруг центральной власти. Начинается долгожданное наведение порядка. Поддержать давно назревшие шаги и меры – наш прямой долг… Я дал распоряжение о разоружении, в соответствии с указом Президента СССР, до 24-го августа всех незаконных вооружённых формирований… Уже завтра первая партия оружия будет сдана представителям Закавказского военного округа.

И без того опешивший Сан Саныч поперхнулся пивом и, откашлявшись, мысленно перекрестился.

В который раз, отметив внешнее сходство Президента с ленинградским градоначальником, он подивился их не менее схожей политической беспринципности и приспособленчеству, способному вызвать зависть мадагаскарского хамелеона.

Мысленно сплюнув, Сан Саныч отставил пиво и принялся стелить постель.

Спал он как убитый. Безо всяких сновидений.

Возвращению Сан Саныча на службе обрадовались.

– Нагружать тебя мы не будем, – объявил ему начальник Узла связи, – спокойно сдавай должность, собирай вещи и вообще… Только загляни на всякий случай к НВСу. Сейчас в стране начнут порядок наводить – может и твой отъезд на какое-то время тормознут... А то и вообще отменят! Будет неправильно, если ты все вещи отправишь в Ленинград, а сам останешься служить здесь.

В словах непосредственного начальника был вполне определённый резон, и Cан Саныч, позвонив НВСу и договорившись с ним о встрече, отправился выяснять свои перспективы.

Генерал был приветлив, поздравил с поступлением, но ничего определённого сказать не смог:

– Знаешь что? Вчера сюда прибыл Верховный Координатор ГКЧП по Закавказскому военному округу – генерал-лейтенант Цуриков. Мужик спокойный и без закидонов. Прошлой ночью он ночевал в Штабе, а сегодня мы хотим определить его в генеральский люкс в Учебном центре, в Коджори. Ближе к вечеру – бери машину и езжай туда. Проверишь состояние связи и порядок в его номере. Приведи в чувство местную обслугу, чтобы к приезду Координатора – был полный порядок. Дождешься Цурикова – покажешь, что связь исправна и расскажешь как ею пользоваться. Ну а там, по обстановке, обскажешь ему свою ситуацию. Пусть прикинет – нужен ли ты здесь, или можно со спокойной совестью убыть в Ленинград? Если здесь наведут порядок, то тебе эта академия без надобности… Впрочем, как скажет – так и поступим!

Возвращавшемуся от НВСа Сан Санычу попасть в свой кабинет было не суждено. Добрая половина дежурной смены металась между боевыми постами, пытаясь переключить пропавшие связи в обход только что отказавшей кабельной линии. Многократно зарезервированная линия связывала Штаб округа с расположенным в Коджори головным Опорным Узлом связи. Через Опорный Узел осуществлялась привязка доброй половины подчинённых округу частей и соединений.

Произведённые измерения показали – расстояние до места обрыва чуть менее четырёх километров. Резервных линий не осталось – авария произошла на всех трёх идущих до Коджори кабелях.

Через сорок минут экипаж подвижной кабельной мастерской и спасавшийся от расспросов и истеричных криков начальства Сан Саныч были на месте обрыва.

Открытый кабельный колодец и лежащий подле него обезглавленный мужчина – недвусмысленно указывали, что без человеческого фактора в этот раз не обошлось.

Чугунная крышка колодца валялась в добром десятке метров от него. Отсутствующая голова мужчины в пределах видимости не наблюдалась, но стоявшая рядом с ним канистра с бензином и свежие следы автомобильных протекторов недвусмысленно свидетельствовали, что у мёртвого диверсанта были сообщники.

В эти смутные времена состояние собственной безнаказанности многим кружило головы. Одни, впав в националистическо-диверсионный раж, собирались в стайки по пять-восемь человек и били физиономии одиноким припозднившимся офицерам или их, отлучившимся до ближайшего магазина, женам. Другие – резали и жгли идущие к "оккупационным" воинским частям магистральные и внутригородские кабели. При этом частенько страдали и родные грузинские, сугубо гражданские, связные магистрали. Но "народным мстителям" было не до тонкостей методик совместной прокладки кабеля, и не до премудростей схем внутригородских коммуникаций.

Никто не вдавался в частности, и когда очередной "мститель", слегка промахнувшись, перепиливал ножовкой не связной, а силовой кабель, то в молниеносном, украшенном высоковольтными разрядами вознесении, без сомнения, были виноваты коварные русские и их вездесущий КГБ. Погибшие во время "диверсионных акций" по собственной глупости соратники требовали немедленного отмщения и мелкое пакостничество в отношении русских военных и их имущества – стало для многих грузин увлекательным национальным спортом.

В описанном казусном случае, всему виной был метан, просочившийся из соседней, много лет не чиненой, газовой магистрали. Решение подсветить себе зажигалкой стало для самодеятельного "диверсанта" роковым. Он, и его революционно настроенные сподвижники, были дилетантами и не подозревали, что, по действующим правилам, тяжёлую крышку связного колодца положено полностью откидывать в сторону, а не оставлять едва сдвинутой прямо на нём. Что перед началом работ колодец положено проветрить, что нельзя пользоваться открытым огнём для его освещения.

Воздушно-газовая смесь взорвалась, и чугунная крышка взлетела над стволом-колодцем подобно пушечному ядру. Перепуганные сподвижники, в панике и в спешке, бросили своего обезглавленного товарища на месте его "героической" кончины, судя по всему, так и не успев произнести прощально-скорбного "шени деди могеткхан".

Приехавшие на место аварии связисты не сразу определились с чего начать: с ремонта порванного взрывом кабеля, или с сообщения о столь уникальной находке.

* * *

К 18.00, отчитавшись о ходе работ на взорванном колодце, Шевчук убыл в Коджорский Учебный центр. До приезда Координатора ГКЧП он успел проверить порядок в гостиничном «люксе», работоспособность правительственной «вертушки» и других телефонов, организовал дежурство на телеграфе и, созвонившись с дежурным по радио, обновил «иконки» абонентских радио-данных.