Ленин. Самая правдивая биография Ильича - Александр Клинге

Питался Ленин тоже скромно. Немецкая коммунистка Клара Цеткин, побывавшая у него в гостях в 1920 году, вспоминала: «Это был скромный ужин любого среднего советского служащего того времени. Он состоял из чая, черного хлеба, масла, сыра. Потом сестра должна была «в честь гостя» поискать, нет ли чего «сладкого», и, к счастью, нашлась небольшая банка с вареньем». Любой комфорт он отвергал. Его секретарь Лидия Фотиева рассказывала такую историю: «У него мерзли ноги в кабинете, и он попросил дать ему войлок под ноги. Войлок достали. (…) Но позже удалось достать шкуру белого медведя. Большую, роскошную шкуру расстелили под письменным столом и креслом и были рады: и красиво и тепло будет Владимиру Ильичу. Но, придя в кабинет и увидев эту обновку, Владимир Ильич рассердился. Он сказал: «В нашей разоренной, полунищей стране такая роскошь недопустима». Пришлось убрать шкуру и водворить на ее место войлок».

С окружающими Ленин держал себя просто, избегая всяческого пафоса. Он хотел подчеркнуть, что новая власть в отличие от старой не отделяет себя от народа. Кремлевские швейцары, служившие еще при царской власти, качали головами: «Не то! Благолепия не хватает. Ленин! Человек-то какой! Трепет вокруг должен быть, робость. А он со всеми как равный. Нет, не то».

Тем временем проблемы в стране нарастали. Приход к власти большевиков решил самые насущные задачи, но не обеспечил экономического подъема. Более того, в условиях неопределенности хаос в хозяйственной жизни усиливался. Рвались экономические связи, падало производство, не была решена продовольственная проблема. Решение Ленин видел в усилении централизации и контроля, в принятии более жестких мер в экономической политике. Социализм, писал Ленин в 1917 году, это учет и контроль. Если кто-то не хочет смириться с новым порядком, значит, его надо заставить. Ситуация не позволяет проявлять излишнюю мягкость, этому учит опыт других революций.

«Совет народных комиссаров предлагает Всероссийскому продовольственному совету и Комиссариату продовольствия усилить посылку не только комиссаров, но и многочисленных отрядов для самых революционных мер продвижения грузов, сбора и ссыпки хлеба и т. д., а также для беспощадной борьбы со спекулянтами вплоть до предложения местным Советам расстреливать изобличенных спекулянтов и саботажников на месте», – писал он в середине января 1918 года. Ленин понимал, что обеспечение городов продовольствием – первоочередная задача, от которой зависит будущее режима. Крестьянские волнения – это очень неприятно, но недовольство пролетариата больших городов – смертельная опасность.

В апреле 1918 года Ленин написал брошюру под названием «Очередные задачи советской власти». В ней он по-прежнему отстаивал необходимость жестких мер. «Диктатура есть железная власть, революционно-смелая и быстрая, беспощадная в подавлении как эксплуататоров, так и хулиганов».

Вскоре было принято решение еще больше ужесточить контроль над поставками продовольствия. Ленин обвинял богатых крестьян в том, что они специально прячут хлеб (что в значительной степени было правдой). Называя их «врагами народа», он настаивал на принятии жестких мер. В деревне решением Совнаркома создавались комитеты бедноты (комбеды), задачей которых было совместно с прибывавшими из города комиссарами изымать излишки зерна у богачей. Большевиков нельзя было упрекнуть в установлении продовольственной диктатуры – в конечном счете знаменитая продразверстка была введена еще в 1916 году в надежде преодолеть продовольственный кризис. Однако теперь средства осуществления этой диктатуры становились все более и более жестокими.

В то же время Ленин не считал нужным форсировать коллективизацию крестьянской собственности. Весной 1919 года он писал в одной из своих телеграмм в провинцию: «Недопустимы какие бы то ни было меры принуждения для перехода крестьян к общественной обработке полей. Неисполнение этого будет караться со всей строгостью революционного закона». Ленинская политика была чужда прямолинейному догматизму.

К середине 1918 года над большевиками нависла новая смертельная угроза. После Октябрьской революции значительная часть инакомыслящих лишь внешне смирилась с произошедшим. Число недовольных продолжало расти. Разгон Учредительного собрания, подписание Брестского мира – все это множило ряды противников новой власти. К ним присоединялись и те, кто лелеял наивные мечты на немедленное улучшение ситуации в стране и в результате быстро разочаровался.

Разочарованными оказались и представители левого крыла большевиков во главе с Бухариным. Они требовали немедленной отмены любой частной собственности, национализации всех коммерческих предприятий, включая небольшие лавочки и мастерские. Естественно, национализировать следовало и крестьянские земельные наделы. Ленин прекрасно понимал абсурдность таких требований и гибельность любой попытки реализовать их в сложившихся условиях. Он выступал за национализацию только самых крупных и современных предприятий при сохранении значительного частного сектора в экономике. В годы Первой мировой войны на Ленина произвела большое впечатление германская модель управления экономикой – государство не отчуждало частную собственность, но эффективно регулировало хозяйственную жизнь страны. Нечто подобное – «государственный капитализм» – он хотел на данном этапе и для Советской России. Кроме того, Ленин настаивал на использовании «буржуазных специалистов» во всех сферах, в которых они могли быть полезны.

Ильич весной 1918 года явно недооценивал нависшую над новым режимом угрозу. После заключения Брестского мира, считал он, наконец-то можно вздохнуть спокойно. Жизнь, казалось Ленину, начинает входить в нормальное русло, на повестку дня встает «задача – организовать управление Россией». «Гражданская война стала фактом, – заявлял он. – В этой гражданской войне подавляющее большинство населения оказалось на нашей стороне, и вследствие этого победа далась нам необычайно легко».

Ленин заблуждался. Настоящая гражданская война была еще впереди, и победа в ней дастся большевикам чрезвычайно тяжело.

В мае 1918 года начался мятеж Чехословацкого корпуса. Корпус был сформирован еще до Октябрьской революции из военнопленных чехов – подданных Австро-Венгерской империи. Чехи не отличались лояльностью по отношению к своему законному монарху, и часть из них согласилась сражаться на стороне Антанты. Было решено направить их на Западный фронт через Сибирь и США. Весной 1918 года эшелоны Чехословацкого корпуса длинной нитью растянулись вдоль Транссибирской железной дороги. Попытка разоружить корпус со стороны большевиков привела к мятежу. Чехословацкие части быстро сломили сопротивление красных в сибирских городах и предоставили себя в распоряжение Комуча – Комитета членов Учредительного собрания, организованного в начале июня в Самаре и состоявшего в основном из эсеровских и меньшевистских депутатов. В Оренбурге набирало силу казачье восстание под руководством Красноярцева. На юге Краснов полностью взял под контроль Донскую область и стремительно наращивал силы, готовясь наступать на Центральную Россию.

Одновременно англичане высадились в северных портах. Сначала их цель была ограниченной – доставленное в 1917 году в Россию морем военное имущество, хранившееся на складах, не должно было достаться немцам. Однако аппетит приходит во время еды. Во Владивостоке летом 1918 года высадились японцы и американцы. Иностранная интервенция против Советской России началась.