Невинность за свободу - Саша Ким

Тяжело вдохнул, и едва не подавился воздухом, когда его член оказался в плену прохладных пальцев, а затем… влажный язык скользнул по тонкой кожице головки натянутой до предела от неудовлетворенного желания. Тело Высшего парализовало бурей ощущений: ему пришлось стиснуть зубы, чтобы тут же не кончить. Он в панике опустил свой взгляд на виднеющуюся над водой темную голову, и словно в замедленной съемке наблюдал, как разомкнулись пухлые губы, и Луч, обдавая Архонта своим любопытством и львиной долей возбуждения, взял в рот рубиновый конец.

Большая мужская ладонь, не дожидаясь импульса мозга, потянулась к шоколадным волосам с проблесками огня в свете факелов, но Высший вовремя одернул себя:

— Ооо, неееет, — рвано выдохнул Эйден и, словно в поисках спасения, вцепился в края своей изысканной ванной.

«Даже не вздумай кончить, Эйден Артонт! Он ведь… парень…» — однако, сейчас даже этот факт не способен был помочь ему оттолкнуть мальчишку.

Тонкие пальчики, будто изучая, скользили по бёдрам мужчины, тогда как голова служки стала двигаться активнее, приводя Высшего в исступление. Нежная ладонь неуверенно сжала его мошонку, и Эйден едва не сложился пополам, ощущая чувствительной кожицей острые ноготки, которые неопытно, но как-то играючи щекотали его нервы.

— Ммм... — простонал Эйден, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не податься бёдрами навстречу своевольным действиям робкого создания. — Прошу... — он осекся, заметив, как служка, запустив свободную руку под воду, нетерпеливо заерзал, не прекращая сосать достоинство своего хозяина, стараясь вобрать окаменевший стержень все глубже.

«Его это возбуждает…» — Архонт уже не мог однозначно ответить, чье желание играет с ним сильнее, ведь его собственное вожделение заполонило сознание, не оставляя места разуму.

Маленький рот с трудом вмещал в себя возбужденный хозяйский член даже в ширину, но острые зубки, что время от времени цепляли пухлый край головки, не способны были остудить пыл Высшего, наоборот, каждое такое касание отдавалось опасной пульсацией в пояснице, грозившей Архонту скорым оргазмом.

Внимание Эйдена настолько увлекло все это запретное действо, что он умудрился даже не заметить, как деревянный борт купели начал тлеть под его ладонями, однако, пламенную вуаль перед глазами он игнорировать уже не смог.

— Нет… нет... остановись! — сам не понимая говорит он это своей разбушевавшейся силе или все же слуге, наконец, нашёл силы выдавить Архонт, и ощутил разочарование, когда служка, как обычно безоговорочно подчинился.

— Разве вам… не нравится? — тяжело дыша, спросил Луч.

— Нравится... то есть, — в полной растерянности от реакции своего тела и сил, Высший оглядел мальчишку, желая убедиться, что неожиданно вспыхнувший огонь не навредил ему.

— Я делаю что-то неправильно? Вроде все как вы рассказывали, — непонимающе пробормотал наивный смертный.

— Все п-правильно, — Эйден не мог сосредоточиться из-за руки, что все ещё сжимала его ствол, а раскрасневшиеся губы так и манили снова ворваться в этот полный рот неудовлетворенным желанием.

«Да блядь!»

— Тогда... позвольте мне... — неуверенно начал мальчишка, вновь приблизившись к напряженной головке.

— Нет! — резко прервал его Эйден, боясь сдаться.

— Но... почему?

— Это не то... как я хотел бы сейчас использовать твой рот.

«Какого хера... Что я несу? Умоляю... пусть это будет просто похоть... Подумаешь, за столько лет жизни захотелось трахнуть парня, но... ЭТО что-то другое. Я... черт, почему я не могу перестать думать о его запястье? — в очередной раз он уловил, как Луч едва заметно поморщился. — О коленках, которые должно быть все ещё болят? Об ощутимом под влажной майкой бинте? Видимо травма была куда серьезнее, чем я предполагал. До Джея не дозвониться. Может вызвать другого врача? — в своих мыслях он и не заметил, как принялся бережно поглаживать подбородок Луча. — Мне нужно убедиться, что с ним все в порядке, — в душу вонзилась парализующая мысль: — Смертный. Рано или поздно его не станет. И… что я собираюсь делать тогда? — пожалуй, впервые за бессмертную жизнь, Архонт ощутил страх, и одернул руку, вдруг заметив, как по тонкой коже пробежались красные искры. — Я... я могу убить ЭТО сам? Собственными руками уничтожить... — теперь он заметил, как его рука, что все ещё держалась за край купели, стала крошить испепелившееся дерево. — Не могу унять силу...» — он чувствовал, что болезненный ком в груди стал расти, а пламя, едва сдерживаемое, отчаянно рвалось наружу.

— Уходи! — сухо велел мужчина.

— Что?

— Немедленно убирайся!!!

Глава 16

Не в силах сдержать слёзы, я бежала вдоль дороги, желая, как можно скорее оказаться подальше от дома хозяина.

Прогнал. Как собаку...

У него так много женщин, и то, как они все прикасались друг к другу... Ему нравилось, а я... я захотела оказаться на их месте...

Но мне нельзя!

Я совсем забыла, что я «парень», пока он... он целовал меня? И я снова не оттолкнула, а вместо этого...

Такая дура! Как же стыдно! И что теперь делать?

Он меня теперь и на порог наверно не пустит. В отличие от тех длинноногих красоток...

Неприятное чувство, возникшее в груди, затрудняло дыхание. Я всхлипнула, и замедлилась, ощутив как в животе, будто мячик образовался, вызывающий тянущую боль в пояснице.

Ох, ещё этого не хватало! Должно быть, месячные собрались, наконец, начаться. Очень вовремя! Как мне ещё это маскировать прикажете? Вот не было же сколько, и ещё бы немного подождали, пока я разберусь со всем!

Я в удивлении остановилась, когда осознала, что вышла на ту самую набережную, где мы однажды останавливались с хозяином по дороге домой.

Недолго думая, я перелезла через парапет и пошла по каменистому пляжу к воде. Солнце уже давно село, однако, даже почти не видя моря, я успокаивалась — звук перекатывающейся гальки словно музыка.

За спиной осталась дорога, с которой фары изредка проезжающих машин освещали курчавую пену, легким облаком выкатывающуюся на камни. Берег, как и в прошлый раз был безлюдным, поэтому мне оказалось легко принять решение: вместо того, чтобы усесться на тёплых камнях, я, сбросив шлёпанцы, подошла к воде. Сунув руки под майку, размотала назойливый бинт, и бросила его к обуви.

Как же он мне надоел! Даже грудь стала побаливать от того, что вечно перетянута, и налилась, будто отекла, из-за этого становится все сложнее ее прятать.

Сзади снова мелькнул свет фар, и я решила, что нужно поторопиться, пока меня никто не заметил в таком виде. Одежда все равно до сих пор мокрая, а соленые волны, надеюсь, помогут мне смыть ощущение, будто я бесстыжая беспризорница, которая лишилась того малого, что ей дали.