Записки гайдзина - Вадим Смоленский

РЭЙ — СУЙ — КИ, — сложились в моей голове чтения трех знаков, образовав слово, которое на русский язык перевелось так:

«Устройство для охлаждения воды».

Я беззвучно затрясся и показал на табличку Короедову. Он хмыкнул. Из угла за нами наблюдала молоденькая служительница музея в строгой блузке и очках. Предвкушая особый кайф, я подозвал ее классическим японским жестом, помахав вверх-вниз сложенной в лодочку ладонью.

Она подошла.

— Простите пожалуйста, — обратился я к ней. — Вы не могли бы пояснить, что это за устройство и как оно работает?

Вопрос не застал ее врасплох.

— Это называется самовару, — сказала она, со знанием дела снимая крышку. — Видите, здесь полость. Сюда заливается вода. А вот сюда, в эту трубу, кладется лед. Вода остужается, и потом ее можно пить. Наливается через краник.

Короедов вполголоса переводил ее слова Берлогину. Тот стоял донельзя серьезный, и пот растекался у него по бровям.

— Хорошо, — сказал я. — Но откуда в таком случае берется лед?

— Лед берется из холодильника, — невозмутимо ответила служительница. Наверное, вопрос показался ей идиотским.

— Так-так… Из холодильника берется лед и кладется в трубу. А не проще было бы сразу поставить воду в холодильник?

Этот вопрос заставил ее задуматься. Но лишь на считанные секунды.

— Русские не делают так потому, — сказала она, — что в России очень дорогая электроэнергия.

Я почувствовал, что пора завязывать. Предвестие судорог уже щекотало мою диафрагму. Еще один такой ответ — и я потеряю самоконтроль, безобразно заржу, повалюсь на трехведерный экспонат и опрокину его на пол.

— Понятно, — сказал я с легким поклоном. — Спасибо вам за объяснения.

— Не стоит благодарности.

Она тоже поклонилась и отошла обратно в свой угол. Берлогин проводил ее недоуменным взглядом.

— А чего мы ее отпустили? — спросил он. — Надо было поправить!

Короедов сделал задумчивую мину и покачался на носках.

— Видишь ли, Сережа, — сказал он, — барышню, конечно, просветить можно. Но практических последствий это не поимеет. Над ней начальство, которому мы не указ. Более того, я думаю, они прекрасно знают, как функционирует самовар. Но из каких-то высших соображений поддерживают ложную версию.

— Ложную?! Из высших?!

— Ты не горячись. Ты бизнесмен, должен понимать. Тут делают деньги на стереотипах. Хорошо все, что служит имиджу. Россия — это страна снега и льда. Это не страна угля и щепы. Поэтому в самоваре должен быть лед, а не уголь. И совершенно неважно, что это не стыкуется с элементарной логикой. У бизнеса логика своя. Понимаешь?

Берлогин вытянул руку и отодвинул Короедова в сторону.

— Девушка! Иди сюда, — он поманил служительницу толстым пальцем. Она втянула голову в плечи и подбежала семенящим шагом. — Слушай, что я скажу. — Он стащил крышку с самовара и со звоном брякнул ей об стол. — Сюда, в эту дыру — мужики, переводите, не стойте — кладется никакой не лед, ты поняла? Уголь туда кладется, щепа, шишки всякие. И поджигается. — Он выхватил из кармана зажигалку и высек огненный язык. Девушка отшатнулась с перекошенным лицом. — И оно горит, оно греется, понимаешь? Мужики, чего вы не переводите?

— Сережа, Сережа… — пытался утихомирить его Короедов.

— Оно не для холода, оно чтобы кипятить! Поняла или нет?

Девушка отступила на шаг, на два… Потом пробормотала:

— Подождите минуточку…

И опрометью бросилась вон из помещения.

— Так, — сказал Короедов, — побежала за начальством. Лучше бы нам уйти.

— Никуда не пойду, — упорствовал Берлогин. — Все скажу начальству!

— Сережа, ты хочешь сохранить наш бизнес?

— Есть вещи выше бизнеса!

— Ч-ч-черт, — занервничал Короедов, — не хватало еще…

Он схватил меня за локоть, чтобы убежать хотя бы вдвоем, — но было поздно. В помещение стремительно вошел давешний начальник в белой рубашке. Из-за спины у него опасливо выглядывала музейная служительница.

— Вы не волнуйтесь, — сказал Короедов, улыбаясь как можно безмятежнее. — Имело место маленькое недоразумение, мы его разрешили…

Берлогин сгреб самовар в охапку и подошел к начальнику.

— Это, — сказал он, — чтобы кипятить!

Начальник робко взялся за самоварную ручку и несильно потянул на себя.

— Это нельзя, — промямлил он. — Это экспонат…

— Туда уголь, — Берлогин тыкал пальцем внуть самовара, — а сверху трубу. Чтобы тяга была. Или сапогом. — Он схватил валенок со стенда, приладил его к самоварному жерлу и изобразил раздувание сапогом. На физиономии начальника нарисовалось смятение и ужас. Он пришибленно стоял и нелепо взмахивал руками, как пингвин крыльями. Короедов схватился за голову и вышел вон.

— Сергей! — сказал я. — Товарищ все понял. Он сделает нужные выводы. Давай поставим посуду на место.

Вызволив экспонат из берлогинской охапки, я водрузил его обратно на стол. Берлогин тяжело дышал, и пот лил с него обильными струями.

— Скажи ему, что я был форвард таранного типа!

— Этот человек раньше играл в футбол, — перевел я.

— М-м-м-м… — сдавленно промычал начальник.

Я отобрал у Берлогина валенок, приткнул его на стенд между лаптей и вытолкал экс-футболиста на улицу, поминутно оборачиваясь, лепя мелкие поклоны и бормоча извинительные формулы. Самовар блеснул нам на прощание своим медным боком и потух.

На эстраде стояла румяная тетенька и дула в жалейку. Сгорбившийся Короедов сидел на скамеечке и глядел в асфальт. Мы подошли к нему. Одновременно подошел Вяколайнен, неся папаху под мышкой.

— Ну, как музей? — улыбнулся он. — Правда, смешной?

— Ага, — кивнул я. — Забавный.

— Сходите еще к мамонту.

— Во-во, — поднял голову Короедов. — Сходи, Сережа, навести мамонта. Там ведь наверняка ошибка! Типа «русский народный зверь, холоднокровный, питается снегом, запекся в горячих песках». Давай, объясни им чисто конкретно про русских зверей!

— Чего за мамонт-то? — спросил Берлогин. — Может, правда сходить?

— Это из Питера мамонт, — объяснил я. — Зоологический музей сдает в аренду по бедности. Только нас туда не пустят, у нас билеты без мамонта.

— Все вам будет теперь, — процедил Короедов. — И билеты с мамонтом, и Лайма Вайкуле, и пиво, и гейши, и небо в алмазах. Заслужили!

— Ладно тебе, Короедыч! — хлопнул его по спине Берлогин. — Не убежит никуда твоя Лайма Вайкуле. И вообще, почему обязательно Лайма Вайкуле? Кто такая Лайма Вайкуле? Привези лучше Роксану Бабаян!