Подари мне мгновение - Стефания Лин

— Но сюда нельзя!

— По законодательству — можно. Поэтому оставьте нас, пожалуйста. — Почему-то мой голос звучит слишком глухо и устало.

— Но ...

— Все вопросы к вашему главному врачу, хорошо? — Протягиваю, фыркая, не сдержавшись. Мне совсем не хочется слушать, что мне можно, а что нет. — А теперь дайте мне побыть с ней наедине!

Девушка кривится, явно не довольная моим тоном, но мне плевать. Я знаю одно — самое главное для меня, побыть с Алиной вместе, подержать ее руку. Наконец медсестра уходит прочь оставив нас наедине.

— Привет, любимая ...

Мой голос наполняется слезами, срывается и ломается под тяжестью эмоций, что бушуют в сердце. Кажется, будто я пришел попрощаться. Снова она, такая же, как и вчера: маленькая, бледная, с кислородной маской на лице. Будто действительно уже мертва.

Отгоняю эти мысли!

Она не мертва.

Она жива!

И должна справиться с этим. Мы оба должны!

— Как ты, моя дорогая? ... Нам тебя так не хватает...— Беру ее за руку. Чувствую, как по лицу бегут слезы.

Долгим взглядом смотрю на нее, будто Алина сейчас откроет глаза, посмотрит на меня своими карими океанами и улыбнется, так, как умеет только она. Сразу же на земле исчезнет зима, а на смену ей придет весна полная цветочного аромата, солнца и тепла.

Вот только это просто мечты ...

Ведь она не открывает глаза ...

Хочется схватить любимую за плечи и потрясти. Чтобы посмотрела на меня. Чтобы проснулась.

Прошли лишь сутки, а ощущение будто я без нее целую вечность, которая полна сплошной боли и муки.

Так больно мне еще никогда не было.

— Помнишь, как я дрался с Тимуром под рестораном? — Тихо начинаю говорить. —Ты даже не представляешь, как я тогда рассердился. На тебя. На него. За то, что он вообще имел наглость держать тебя за руку. Мне казалось, что земля уходила из-под ног, когда ты ему улыбнулась. Поэтому я начал все это. Поэтому не смог не ляпнуть тех противных слов. Не мог оставить тебя в покое. Да и как можно спокойно было смотреть на то, что ты счастлива с кем-то другим? Я начал задыхаться. Прямо как сейчас. Будто кислород вдруг стал ядовитым. Поэтому ... прости, что испортил твоё свидание. Но знай, что так же, как дрался тогда с ним, так же буду драться с твоей болезнью, с комой. Я тебя больше не оставлю. Никогда!

Голос охрип от сдерживания всхлипов. Моя душа ломается. Незримым ножом боль режет ее, оставляя мне только плохие мысли и отчаяние. И я, честно говоря, даже упиваюсь этим, ведь именно подобного заслуживаю. Вот только остальные не заслуживают, ни родители Алины, ни наш сын.

—Я тебя не брошу, — шепчу. — Мы со всем справимся. Обещаю. Только проснись. Открой глаза и посмотри какая прекрасная погода на улице.

— Доброе утро, Матвей Александрович.

В палату заходит Игнат Сергеевич. Он улыбается, но тоже как-то устало.

— Доброе. —Незаметно утираю слезы.

— Как видишь, состояние Алины неизменно, — переходит к делу.— Но, хочу сказать, что стабильно. Первые сутки важны, они их пережила без ухудшения состояния, так что это хороший знак.

— Сколько она может быть в коме?

Врач окидывает тяжелым взглядом мою невесту, а затем переводит его на меня. Мне уже не нужны слова, и так понимаю, что это неизвестно.

— Возможно с две недели, а возможно два месяца. Мы этого не знаем. Сейчас ее мозг активен, он борется за выживание. Как видишь у нее плавающие движения глазных яблок ...

— Возможно мне стоит ее отправить куда-то за границу? — перебиваю его.

— Сейчас это не целесообразно. У нас хватает препаратов и оборудования для поддержания твоей невесты в ... нормальном состоянии, если его можно так назвать. Главная наша цель на сегодня — Алина должна очнуться. Сама.

Откидываюсь на спинку стульчика и тяжело выдохнув смотрю на нее.

"Слышала, любимая, должна очнуться, сама!"

— Но помни, что после этого нас ждет тяжелый труд. Твой труд. Если принимать во внимание, что она проснется и не будет инвалидом, то парез и афазия ей гарантированы. Ведь в ...

— Что такое парез и афазия?

— Парез — ослабление произвольных движений, неполный паралич какой-то группы мышц, афазия — расстройство речи. Но это при хороших условиях. При плохих полная амнезия, пожизненный паралич, и хуже — смерть.

— Вы просто позитив на позитиве. —Хмыкает, вытирая невидимую слезу.

— Моя работа — предупредить тебя и рассказать все.

— Спасибо. У Алины какие-то процедуры или я могу побыть еще с ней? — хриплым голосом.

— Побудь еще. — Бросает сочувственно Игнат Сергеевич и выходит из палаты.

Опять беру пальчики Алины в руку. Такие тонкие и холодные ...

— Ну, что, любимая, прогнозы не очень, но ты моя сильная девочка. Ты же знаешь, что нужна Марку. Мне. Родителям. Возможно я сейчас жму на жалость, но, если это поможет тебе проснуться и стать здоровой, то я готов на все.

А потом во мне будто что-то переключается и я начинаю тихонько петь.

Стань со мной в белый танец

Стань

Черный цвет — это моя вуаль

Я позволю, знай

Заглянуть под мою вуаль

Там журавли летят в синюю даль

И знают они

Где моя и где твоя печаль

В синих моих глазах

буду тенью

Ты рассветом стань

В моих стенах мальвы зацветут

И вспомню, знай

Наши ночи черные, как вуаль ....

Журавли -The Hardkiss

Захлебываюсь этой песней. Давлюсь соленой водой. Я выгляжу ужасно, ведь разбит на осколки, но мне плевать. Такая душевная боль вероятно ломает сильнейших. Потому что, когда в тебе зажигают огни, а потом они внезапно исчезают, тухнут от порывов ветра, то уже ничего не важно, все становится пустым без этого огонька. Алина стала моим огоньком, а теперь он медленно тлеет и грозит потухнуть навсегда. Разве могу чувствовать что-то другое?

Все чего хочется — сдохнуть.

Особенно если моя Алина не проснется.

Не уверен, что смогу это пережить. Выдержать.

Горько улыбаюсь. Пять лет назад я оставил Алину, грубо отверг именно потому, что хотел уберечь от состояния в котором нахожусь сейчас сам. Но жизнь шутит, да? Насмехается над нами.

Тогда я мог умереть от рака. Лимфома. Но я смог побороть ее. Смог пробиться сквозь боль и отчаяние. Так почему сомневаюсь в Алине? Она тоже сможет, только потому, что она сильнее меня!

Матвей