Если любишь - Анна Делайл

– Трясешься от страха? И правильно делаешь, дорогая. Ты даже не представляешь, что я с тобой собираюсь сделать. – Ненависть на его лице уступила место похоти. Он схватил ее за шею и слегка нажал большими пальцами на горло.

– Кстати, ты девственница? Или этот ублюдок Доминик успел меня обскакать?

Табита промолчала. Страх железными когтями все крепче сжимал сердце, но она чувствовала, что лучше не двигаться. Она не сомневалась, что Ричард не в себе и от него можно ожидать чего угодно.

– Ты так и не ответила на мой вопрос. Хантли – твой любовник? – повысил голос Ричард. Он вдруг отпустил ее шею, и Табита инстинктивно схватилась за горло, все еще ощущая болезненные прикосновения его пальцев.

– Нет, – ответила она, но голос у нее вдруг сел, она судорожно сглотнула и лишь после этого ответила: – Нет. Мы не любовники.

Велико было искушение солгать назло, но это могло ей дорого обойтись. Неизвестно, какова будет его реакция. Пистолет по-прежнему лежал в кармане ее плаща. Она чувствовала его тяжесть. Но если Ричард не отойдет от нее, ей не удастся выхватить оружие.

И тут Ричард сделал шаг назад и принялся расстегивать рубашку.

– Ты меня удивляешь, – произнес он насмешливо. – Или его моральные устои намного выше моих? Снимай плащ и платье. Быстро! – приказал он.

Табита, охваченная ужасом, стала медленно развязывать завязки у ворота плаща.

Ричард стянул рубашку и повернулся, чтобы бросить ее на спинку стоявшего неподалеку кресла. Воспользовавшись случаем, Табита вытащила пистолет, и, повернувшись к ней, Ричард увидел нацеленное ему в грудь дуло.

Ошеломленный, Ричард попятился было, но тут же пришел в себя.

– Бьюсь об заклад, что эта штуковина не заряжена, – пренебрежительно фыркнул он, – да и вряд ли ты сможешь выстрелить. – Он шагнул к ней: – Отдай его мне.

– Стой! Назад! Или я тебя застрелю! – яростно выкрикнула она. – Открой дверь!

Ричард снова шагнул вперед. Табита зажмурилась и нажала на спуск.

Доминик услышал выстрел, когда поднимался по лестнице. Обнаружив, что входная дверь заперта, он выбил окно в библиотеке и проник в дом. Внутри было темно, хоть глаз выколи, и так тихо, что звенело в ушах. Он опоздал. Сердце Доминика болезненно сжалось.

Одним махом преодолев оставшиеся ступеньки, он выскочил в коридор и устремился к комнате Ричарда. Лишь со второй попытки Доминику удалось выбить дверь, и он вылетел на середину комнаты.

И сразу увидел Табиту. Бледная, она обеими руками сжимала пистолет, направленный на неподвижно лежавшего у ее ног Ричарда Монтекью. Доминик шагнул к ней, но девушка словно не видела его, ее взгляд был прикован к распростертому на полу телу.

– Табби, – негромко окликнул он девушку, накрыл ладонями ее руки и высвободил пистолет, который она судорожно сжимала в руке.

Он крепко обнял ее, потом слегка отстранил и заглянул ей в лицо. На виске у нее был кровоподтек, в широко раскрытых глазах застыл страх.

– Табби, посмотри на меня. Пожалуйста.

Она посмотрела.

– Как ты? Он не причинил тебе вреда?

Она покачала головой и снова перевела взгляд на Ричарда.

Доминик подошел к нему и опустился на корточки. Ричард лежал в луже крови, но, осмотрев его, Доминик обнаружил, что Монтекью жив, пуля, оставив глубокую борозду у него на голове, сорвала кусок кожи. Слуги окажут ему помощь. Сейчас Доминику больше всего хотелось как можно скорее увезти Табиту из этого проклятого дома.

Он повернулся, чтобы взять ее за руку, но девушка, прерывисто дыша, стала оседать на пол. Доминик успел подхватить ее в самый последний момент, прежде чем она упала в обморок.

Взяв девушку на руки, он вышел в коридор. Там на почтительном расстоянии от двери стояли перепуганные слуги.

– Вашему хозяину нужен доктор, – бросил им Доминик. – Хотя будь я на вашем месте, оставил бы его истекать кровью.

С Табитой на руках он вышел из дома и направился к конюшне, где оставил своего коня. Табита постепенно пришла в себя, и, когда они подошли к коню, осторожно поставил ее на ноги, продолжая поддерживать за талию.

– Можешь секунду постоять?

Она кивнула.

– Умница! – улыбнулся он ей.

Доминик вскочил в седло, затем поднял и усадил перед собой Табиту. Прижав девушку к себе, он тронул коня.

Табита прижалась к его груди, но вдруг снова напряглась и в отчаянии проговорила:

– Люси. Нужно спасти Люси. Он ее оставил…

– Все в порядке, – быстро перебил ее Доминик. – Люси дома, рядом с ней Пирс. Не беспокойся за нее.

Табита не могла понять, почему ей так хорошо и спокойно после всего пережитого: то ли потому, что Люси цела и невредима, или же причина в том, что ее обнимает Доминик. По щекам ее потекли слезы. Табита уткнулась лицом в грудь Доминику и зарыдала, освобождаясь от пережитого кошмара.

Ричард Монтекью, думал Доминик, должен был бы гореть в адском пламени за все то, что натворил. Жаль, что пуля лишь слегка его задела.

Когда они въехали в ворота поместья Ризов, Доминик бросил обеспокоенный взгляд на Табиту.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Получше, – едва слышно ответила она, подняв на него заплаканные глаза, и ее дрожащие губы тронула жалкая улыбка.

Он снова присмотрелся к кровоподтеку у нее на виске и осторожно его потрогал.

– Больно? – спросил он и добавил: – Я должен был его прикончить.

Он поцеловал девушку в висок и, ощутив острое желание, с тихим стоном зарылся лицом в ее волосы.

За время своей безумной скачки на север, когда Доминик вообще не знал, жива ли Табита, он, наконец, понял, что жить не может без этой девушки. И сейчас едва сдерживал свои чувства.

Табита должна принадлежать ему. Вдруг он почувствовал, что девушка пытается высвободиться из его объятий.

– Я сделал тебе больно? – прошептал он. – Прости.

– Что ты только что сказал? – спросила она, с нескрываемой тревогой заглядывая ему в глаза.

– Я подумал, что сделал тебе больно, потому что сильно прижал тебя к себе…

– Нет… раньше. Ты сказал, что Ричард жив? Разве я не убила его?

– К сожалению, нет. Пуля лишь немного его оцарапала.

– Но кровь…

– Любая рана кровоточит, тем более на голове. Но рана у него неглубокая, так что он останется жив.

Табита ничего не сказала, только заплакала.

– Табби… ну, пожалуйста… не надо. Ей удалось взять себя в руки.

– Прости, но у меня словно камень с души свалился. Не представляю, как бы я жила, зная, что убила человека. Пусть даже такого, как он.