Свидание на небесах - Галина Владимировна Романова

– Никитич, это вопрос жизни и смерти, не шучу! Записывай адрес регистрации…

Саша смотрел за окно и ждал. У него было много писанины, Сева не лгал. Но он не мог ничем другим заниматься, только ждать. За ровным прямоугольником окна бешено носились снежинки. Порывы ветра то ускоряли, то замедляли их сумасшедший беспорядочный полет. Он пока вот точно так же беспорядочно мечется. А все почему? Потому, что вовремя не проникся сложностью – не поверил взбалмошной Еве. Все время звучали в голове слова Белова: горя хватишь, горя хватишь. Еще настырничал из-за того хвостатого упыря, который долгое время крутился вокруг Евы. Кто знает, что там у них было и что есть теперь? Она ведь целыми днями предоставлена самой себе. Может, и видится с ним?

Если честно, Воинову не раз хотелось получить распечатку ее звонков. Ну, просто зудело все внутри, так хотелось! Спасло то, что новеньким он тут был и не хотел до поры обнажать свои проблемные зоны.

А теперь…

А теперь он вдруг стал верить Еве, перестал сомневаться, проникся ее волнением и тревогой. И даже ее подруга, которую он клялся себе не любить и уважать лишь по необходимости, вдруг стала ему дорога. И ему до боли в сердце хотелось отыскать ее живую и невредимую.

– Алле, Саш?.. – знакомый из Новосибирска перезвонил ему на мобильный. – Записывай…

– Пишу! – он лихорадочно сгреб лист бумаги с Севиного стола, схватил авторучку. – Пишу!

Воробьева Елена до того, как уехать на заработки, проживала в районном центре с матерью и старшей сестрой. Мать полгода назад слегла и последние пару месяцев совсем не поднималась.

– Все из-за Ленки, из-за шалавы этой! – шипела старшая сестра в трубку на Воинова. – Все маме мерещится, что с ней беда! А что с ней, кстати? Почему вы звоните?

Тревоги в вопросе не было ни на грош. Одна тупая злобная злоба. Наверное, причиной скоропалительного отъезда Елены были как раз не очень теплые отношения с сестрой.

– С ней все в порядке, – успокоил ее Саша, хотя уверенности в этом не было совсем никакой.

– А чего звоните тогда? – не поверила сестра, сделавшись еще сердитее.

Надежд он ее не оправдал, что ли?

– Звоню, потому что нам нужно срочно ее найти, а где – не знаем. Она ведь без регистрации тут живет. Вот и…

– Понятно! – обрадовалась старшая сестрица, фыркнув Воинову в ухо так, что у него в шейном позвонке заныло. – Станет она заморачиваться насчет регистрации, как же! Ленку не знаете, если рассчитываете на нее! Вам ведь помощь ее нужна, я правильно поняла?

– Совершенно верно.

Воинов закатил глаза, адрес разговорчивая злая баба не спешила называть.

– Поможет она вам, ждите! – вдруг развеселилась она. – Я у нее месяцев семь назад помощи для матери попросила, так она… Она вообще звонить перестала. И на наши звонки не отвечает. Просто сбрасывает – и все! Или недоступна, или сбрасывает. А когда я ей послала сообщение… Ну, может, и не совсем приятное. Знаете, что она ответила мне?

– Нет.

Ну он и правда не знал!

– Она послала меня таким матом… – гражданка Воробьева шумно задышала в трубку. – Короче, я после этого с ней не контактирую. И маме запретила. Да, собственно, Ленка тоже не переживает по этому поводу.

– Думаете?

– А что тут думать-то? Ни звонков, ни переводов!

– А переводы все же были? – оживился Саша, сделав себе пометку.

– Ну… Присылала тысячи по три, иногда по пять. Я же говорю: последние месяцев семь-восемь все – кончилось наше пособие! Ладно… Хрен с ней, с шалавой! Пишите адрес, где она жила на тот момент…

Идти по адресу еще одной девушки Горелов отказался наотрез. Не помогли ни угрозы, ни уговоры, ни пара зуботычин.

– Не пойду! Вам надо – ступайте! Я не пойду!

Он сжался в комок в углу своего гребаного дивана, и его молотила такая лихорадка, что Власов усомнился в его способности к передвижению.

– Хрен с тобой, гадина, – скрипнул он зубами, натягивая пальто.

Оделся, застегнулся, подхватил свой любимый презентабельный портфель. Подумал и вдруг сжал руку в крепкий кулак.

– Но помни… Ты у меня вот где!!!

– Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, – огрызнулся из диванного угла Горелов. – Не рассказал бы я вам, все было бы хорошо и все было бы правильно. Болтун я… Глупый болтун!

Болтун успел рассказать не только про Настю, а еще про одну девушку, за которой как-то Горелов от тупого ничегонеделанья проследил. Просто не было у него в тот день клиентов, а девчонка зачастила к Кристине. И девчонка-то – точная копия пропавшей без вести чуть позже Насти. Такая же простолюдинка, но очень, очень привлекательная. Он за ней и прошелся до ее дома. Жила она, кстати, недалеко от «Встречи», потому и пошла пешком. А может, просто денег у нее на проезд не было? Короче, он за ней поплелся. Увидел дом, вошел через пару минут за ней в подъезд, сосчитал этажи по ее шагам, потом быстро на цыпочках поднялся вверх по лестнице. И подсмотрел сквозь прутья лестничной решетки, в какую квартиру она вошла, отперев дверь своим ключом.

Потом девушка от агентства пропала, и Горелов снова пошел к ее дому. Он ходил туда снова и снова в надежде встретить ее. Он даже имени ее не знал. Просто ходил и ждал, надеясь, что она послала старую ведьму к черту и перестала надеяться на счастье по заказу.

Девушка так и не появилась. Он осмелел и поднялся на ее этаж, позвонил в квартиру. Никто не открыл. Но вдруг открылась дверь за его спиной, и строгий старушечий голос потребовал у него объяснений. Он удрал, как последний вор, спрятав лицо за газетой, – и послал свою затею куда подальше, сосредоточив внимание на собственных делах. Потом наступила весна, потом лето, народ оживился, и у него даже деньги появились, чтобы понемногу выкрутиться из долгов. Он и думать забыл про этих глупышек.

И тут еще одна возникла на горизонте, а следом и Вера Белова. Так, сказал майор, звали ту красавицу, которую он силой усадил в автобус, лишь бы он куда подальше увез ее от этого страшного места.

Не увез, как оказалось…

Власов так измучился от свидания с этим замшелым юристом, что решил с визитом к девушке повременить. Он заехал в первый попавшийся на пути ресторан, решив поесть плотно, а потом уж…

Он неспешно разделся, пригладил у зеркала редеющую шевелюру, осмотрелся.

Да, народ вовсю готовился к Новому году, цеплял к потолку шары в главном обеденном зале, на лицах приветливые улыбки, везде растяжки из сверкающей мишуры. У Власова, если честно, от всего этого в глазах рябило. И не хотелось ничего – ни шаров, ни мишуры, ни елок, ни улыбок.

Чего народ ждет от праздника, интересно? Чуда? Исполнения желаний? Да, да, конечно! Целый год ничего подобного не случалось, не исполнялось, не было никакого чуда, а тут прямо вот под бой курантов сподобится оно, нагрянет!