Политическая история брюк - Кристин Бар

Ее любовь к маркизе — это не просто гомосексуальный эпизод в бисексуальной жизни Колетт. Она любила очень женственных женщин; маркиза — другой тип личности. «Соблазн, исходящий от существа неопределенного или скрытого пола, велик, — размышляет Колетт. — Но его судьба несчастна». Лучше проникнуть в психологию подобных персонажей Колетт помогает актриса Амалия:

Видишь ли, женщина, которая остается женщиной, — это цельное существо. Она обладает всем, даже рядом со своей «подругой». Но если ей взбредет в голову стать мужчиной, она сделается нелепой. Что может быть более смешным и жалким, чем… недоделанный мужчина? С тех самых пор, когда Люсьена де Н. предпочла носить мужскую одежду, ты думаешь, ее жизнь не была отравлена? Даже если ее «подруги» иногда забывали, что она — не мужчина, эта дурочка только об этом и думала… Поэтому, несмотря на свои успехи, она постоянно злилась. Эта навязчивая идея лишала ее покоя и уверенности, что еще страшнее. Да, у нее был шикарный вид. Но это был мрачный шик!

Амалия называет таких людей, как Люсьена, «ложными мужчинами». Она не испытывает к ним ни сострадания, ни понимания и считает ненастоящими тех представительниц женского пола, которые присваивают мужскую идентичность.

В кругах, которые посещает Колетт, брюки отсылают к нескольким современным идентичностям: лесбиянка или бисексуальная женщина, которая при этом может чувствовать себя немного вирильной, как Колетт, и периодически одеваться как мальчик; вирильная лесбиянка, женщина, которая маскулинизируется, но при этом продолжает идентифицировать себя как женщину; и трансгендер, которая в другие времена могла бы сменить пол. По данным биографов, Матильда де Морни вроде бы прибегла к помощи хирурга, который сделал ей мастэктомию. Ее мужская идентичность выходит за рамки любовных игр. Слуги должны называть ее «господин маркиз», друзья и подруги — «дядя Макс». Ее самоубийство в мае 1944 года стало крайне мужественным жестом: она сделала себе харакири. Спасенная в последний момент, месяц спустя она добьется своего, открыв газ.

Были ли брюки частью политического высказывания для всех описанных нами женщин? Да, в том смысле, что их всячески политизировали те, кого эта одежда шокировала, и что невозможно отрицать феминистский оттенок поступка женщины, присваивающей мужскую одежду. Это верно и для тех женщин, кто не стыдится, кто описывает и даже конструирует собственного публичного персонажа с помощью брюк. Но травести — не всегда феминистка. Колетт солидаризируется с этим движением, которое становится все более актуальным, не больше, чем Рашильд. Автор «Клодин» занимает жесткую позицию в отношении суфражисток (английских), которые вызывают у нее «отвращение» и которые, по ее мнению, «заслуживают» «только кнута и гарема». Рашильд же публикует «Почему я не феминистка».

Для всех женщин брюки имеют практическую функцию. Они защищают в общественном пространстве, более дешевы и, наконец, они просто подходят для нестандартных занятий — археологических раскопок, охоты или баррикад.

Переодевание добавляет определенный оттенок к репутации, способствует появлению очерняющих или, наоборот, приукрашивающих легенд о женщинах, достигших большой известности. Они вышли из навязанной их полу резервации, которая обычно выражается в скромной одежде. Брюки способствовали их empowerment[55], завоеванию автономии. Свободные в своей частной жизни, женщины не могут не знать, что брюки — это также символ сексуальной двусмысленности, и неважно при этом, переживает ли женщина любовь к другим женщинам или нет.

Героини этой главы своими достижениями обязаны тому, что Колетт называет «умственным гермафродитизмом». Многие из них познали «два типа любви», как изящно выражается Колетт. По мнению Юлии Кристевой, «без фаллического утверждения им было бы очевидным образом невозможно реализовать свою сингулярность». Брюки, надеваемые эпизодически или регулярно, — это почти обычное означающее для этих существ, которых нельзя назвать обычными.

Важные перемены, произошедшие в женском костюме на рубеже веков, не могут быть приписаны исключительно влиянию идей феминизма. Также следует взять в расчет увеличение озабоченности вопросами гигиены, поддерживаемое ростом рождаемости растущее стремление защитить женское тело, веру в прогресс и стремление к модернизму, а также англоманию, поощряющую отказ от корсета и спортивную моду, равно как работу женщин (в 1906 году женщины составляют более трети экономически активного населения). При этом не стоит забывать и об авангарде, состоящем из артисток, художниц, певиц, писательниц, танцовщиц, манекенщиц и представительниц полусвета, живущих в Париже-Лесбосе, где больше не принято скрывать сапфические идиллии.

Мода не в состоянии игнорировать подобные изменения. В 1890-х годах она становится более простой, приспосабливаясь для активного отдыха. Женский костюм (сделанный по образцу мужского и представляющий собой приталенную одежду без украшений, сшитую из одного вида ткани — сукна или фланели, состоящий из жакета, блузки с галстуком или без, а также из длинной и прямой юбки) теперь считается необходимым для поездки в поезде, прогулок и посещения выставок. На гравюрах в модных журналах модели больше не ограничены интимной обстановкой дома или сада, а показаны гуляющими по городу или на курорте.

Для современников, которые, как Октав Юзанн, с беспокойством наблюдают за развитием нравов, спортивная одежда является объективным союзником движения за эмансипацию женщин:

Любой спорт для современной парижанки становится приемлемым предлогом для того, чтобы переодеться в одежду противоположного пола, а не для физических упражнений: не будет амазонки — не будет она скакать на лошади. Уберите специальный костюм для занятий греблей, для велосипеда, для охоты, для фехтования — и женский спорт умрет.

Он с сожалением говорит о том, что «в большинстве современных видов спорта, надо сказать, огромное количество позерства, даже в спорте, связанном с путешествиями». Действительно, в конце XIX века среди женщин из состоятельных кругов отмечается рост популярности таких видов спорта, как альпинизм, фехтование, катание на коньках, гольф, теннис, яхтенный или велосипедный спорт. Конный спорт уже давно допустим, хотя его по-прежнему с осуждением считают предлогом для того, чтобы присвоить себе мужскую идентичность… Вестиментарные трансгрессии также возможны со времен Второй империи благодаря катанию на лодке. Об этом свидетельствуют рисунки Дамуретта, опубликованные в Petit Journal pour rire (1863), и рисунки Поля Адоля — в Vie parisienne (1864), на которых создан образ женщины в брюках — шаловливого и милого ребенка, которая с наслаждением катается на лодке. Это занятие было широко распространено во второй половине XIX века и ассоциировалось с посещением загородных ресторанчиков. Поль Адоль, сам заядлый гребец, без грубости и зла подсмеивается над распространенностью этого занятия среди женщин, публикуя свои советы, предназначенные для воображаемого «Клуба Кокотт». В статье 4 описывается костюм: красная блузка («гарибальди»), обшитая белым сутажом, и белые брюки с красной каймой, мягкие сапожки, непромокаемая шляпка, белая спортивная куртка. Октав Юзанн жестко настроен по отношению к любительницам водного спорта, которые придают себе «лихой и свободный вид» с помощью причудливой одежды, белых или синих костюмов с украшениями и золотыми пуговицами, морскими кепками и матросскими беретами. Кто эти женщины? «Много англо-американских, славянских или левантинских космополиток, еще больше тех, кто не соблюдает законов общества». Что касается спорта, связанного с путешествиями, из списка Юзанна, то все больше современников с удивлением наблюдали за тем, как стало расти число женщин-путешественниц, особенно после 1850 года, когда новые виды транспорта облегчили перемещение в пространстве. Местом для приключений служили также колонии. Хотя определенная культура путешествий возникает и среди молодых женщин из числа буржуа, она никак не связана с освоением новых мест. Как замечает Мишель Перро, над перемещениями женщин всегда висит подозрение. Связь между женщиной и транспортом, очевидно, является одним из самых сильных образов свободы, который многозначнее простой свободы передвижения…