Думаешь, это любовь? - Татьяна Веденская

– А чего ты не ночуешь у Жанны? Здесь же нет даже душа? – удивился он.

Я задумалась. Жанна предлагала мне остаться. И она, и ее муж всегда очень гостеприимны и добры, у них уютно и тепло. Несколько дней назад Жанка делала пироги, весь дом пропитался запахом дрожжей, абрикосового джема и печеного хлеба. У них была лишняя комната для меня, но я уехала, как только офис снова начал работать. Я уговорила Мари не ругаться на меня и обещала ей за это написать лишние пять статей. Получается, я не хотела оставаться у Жанны. У моей любимой подруги Жанны, почему?

– От Жанны до работы добираться тяжело, – соврала я. – Я не в состоянии вставать так рано. Да мне и не хочется быть слишком навязчивой. У них там свои пироги, своя семья…

– Тогда остановись у меня. А то за десять дней ты тут покроешься корочкой.

– У тебя? – поразилась я.

Неужели он на что-то намекает? Я вгляделась в Сашино лицо, но оно не выражало абсолютно ничего противозаконного. Широкая радушная улыбка, веселые глаза.

– А что такого? Мы же с тобой не чужие люди. Старые друзья должны помогать друг другу. Посидим, посмотрим кино на моей плазме. Я к ней домашний кинотеатр прикупил, могу смотреть теперь диски Blue Ray.

– Что такое Blue Ray? – опешила я.

– Это новый формат дисков, гораздо более качественный. Можно даже увидеть надпись на бейсболке у человека, сидящего на трибуне во время футбольного матча.

– Что? – окончательно запуталась я. – Какого матча?

– Это так, к примеру. Так ты поедешь? – неуверенно посмотрел на меня Саша.

Я почувствовала, что он действительно этого хочет.

– А что скажет твоя девушка?

– Она… очень загружена на работе. Я говорил, она работает в пиар-службе одной крупной компании. Очень ответственная должность. И тебе же нужно только на десять дней? Необязательно ей об этом говорить.

– Ты думаешь? – удивилась я.

– Тебе нельзя десять дней спать на офисной кушетке в приемной.

– Вообще-то я спала прямо здесь, сдвигала два кресла, – зачем-то поправила его я.

Ехать к нему мне не хотелось, но предложение выглядело заманчивым. Возвращаться к Жанне, в ее счастливое семейное гнездышко, где у нее все равно не найдется для меня достаточно времени, у меня не было желания. И, честно говоря, проводить ночи на креслах, слушая шум улицы, я тоже больше не могла. Здесь я практически не могла уснуть, не говоря уж о том, как сложно мыть голову под маленьким кранчиком над раковиной. Сушить же волосы под воздушной сушилкой для рук вообще ужасно. И потом, надо же мне как-то начинать новую жизнь. Все новое – хорошо забытое старое. Мне нужно поехать куда-то, поговорить, пообщаться, может быть, сходить на выставку, в гости. Прошвырнуться по магазинам.

– А хочешь, поедем в «Атриум»? Я слышал, начался показ какого-то нового фильма Спилберга. Можно посидеть в ресторане, – предложил Саша.

Его голос был уверенным, он прекрасно знал, против чего я никогда не могла устоять. Культурная программа по полной программе.

– Ладно, – немного поколебавшись, согласилась я.

Немного странно, что жизнь становится опять той, прежней. За эти полгода я почти успела отвыкнуть от нее. Но именно это – магазины, громкий смех, суши-бар, новый фильм Спилберга – и есть моя жизнь, настоящая, подлинная. Та, которую я любила всегда. Надо только немного напрячься и вспомнить, каково это – быть мной. Тем более что последняя фраза, которую сказал мне Константин, звучала так: «Давай, дорогая, иди, развлекайся, живи!» Что ж, я собиралась последовать его совету. И мы с Сашей договорились после работы поехать погулять.

Мы добрались до «Атриума» часам к восьми вечера, потому что засиделись за большой статьей на тему смерти одного очень известного, еще советского, актера. Он умер от рака, почему-то среди знаменитостей это совсем не редкость. Кажется, что их ряды неумолимая болезнь выкашивает гораздо чаще, чем ряды обычных людей, хотя, кто знает, может быть, такое впечатление создаем именно мы, журналисты желтой прессы. Ведь о простых людях мы писать не будем, а если что-то плохое случается с какой-то звездой, мы трезвоним об этом на всех углах. Такая уж работа. Актера было жалко до слез, все мы выросли на его фильмах, все мы любили его и надеялись, что он поправится, но сегодня днем стало известно, что он все-таки скончался в одной из московских клиник. Для нас, журналистов желтого фронта, такого рода события – сигнал № 1, красный свет, самая горячая пора. Надо написать материалы о том, как, почему и из-за чего он умер, кто в его смерти виноват и кто что по этому поводу думает. Впрочем, в защиту нашего брата могу сказать, что и о положительных событиях, таких, как свадьба, рождение детей или многомиллионный контракт, мы будем писать с не меньшим удовольствием.

Такие статьи в Интернете пользуются огромной посещаемостью, и мы весь день работали с материалом.

Итак, в восемь мы попали в «Атриум», прошлись по магазинам, я выбрала себе бархатный пиджачок, который прекрасно подходил к моему любимому платью. Он был именно таким, каким и должен, – с тридцатипроцентной скидкой, поднимающей настроение у любого.

– Ты отлично выглядишь, – зааплодировал Саша, когда я вышла из примерочной.

В его голосе я уловила ту самую интонацию, которой не слышала уже давно. Восхищение мужчины, очарованного мной. А Костя часто говорил, что ему совершенно все равно, в чем я одета. Что он предпочитает, чтобы я была вообще без одежды. Желательно в его объятиях. Против моей воли в душе шевельнулась мстительная радость – я красива и молода, и Константин наверняка сейчас страдает из-за того, что потерял меня. Он просто должен страдать! Мне очень этого хотелось

В городской среде изменение погодных условий проходит незаметно. Шепчет ли погода или голосит по полной программе – какая разница. В нашем болоте всегда все плохо, как в Гадюкине. Всегда дожди. Иногда, для разнообразия, снега.

В конце февраля серый, хлюпающий под ногами снег достал нереально. Я старалась отсиживаться в хорошо отапливаемых помещениях, сводя контакты с природой к минимуму. Даже на подоконнике сидеть не хотелось, так отвратно выглядели серые мрачные улицы. А тут еще внезапно налетел на Москву подлый циклон, принес с собой еще больше ветра и мороза. Когда я увидела на термометре минус двадцать пять, то всхлипнула от жалости к себе, подумав, что вообще не хочу идти ни на какую работу. Хочу лежать под одеялом, пить коньяк, мазать кожу жирным кремом и есть что-нибудь очень вредное и горячее. Пельмени? Тогда сразу с майонезом и сметаной. Я стояла на кухне, одетая в шикарную байковую пижаму с Микки-Маусами, и пыталась согреться, накинув на плечи еще и шерстяной шарф. Плюшевые заячьи тапки на босу ногу тоже помогали мало. Даже смотреть на улицу было холодно. Тоже мне глобальное потепление. Я набрала Тоськин номер, предварительно несколько раз кашлянув. В таких делах тренировка – залог успеха.