Экспо-58 - Джонатан Коу

— Действительно, — недружелюбно пробурчал Томас, проглядывая газетные полосы, и все больше убеждаясь, что у него на родине не происходит ничего интересного: сплошные партийные разборки, диспуты на тему профсоюзов да мелкие преступления. Тривиально донельзя! Неужели вот в такой стране он и жил все время?

— Конечно, у нас тут тихая жизнь, без особых событий, — вторя его мыслям, сказал Спаркс. — Сплошной застой, не то что в Брюсселе. Наверное, вам тут скучно? А вы когда возвращаетесь обратно? Завтра вечером?

— Утром в понедельник.

— В самом деле? Думаю, Сильвия будет рада провести с вами лишний денек.

— Послушайте, Спаркс, — Томас наконец отложил газету и придвинулся ближе. — Я вам весьма благодарен за ту заботу, которой вы окружили мою жену. Наверное, это как-то скрашивает ее одиночество. Но не очень-то обольщайтесь. И не рассчитывайте на мое великодушие. Только сегодня утром Сильвия призналась, что она прекрасно справляется со всем сама. Так что, будьте уж любезны, переключите свое внимание на другие проблемы — ваша больная сестра гораздо больше нуждается в вашей опеке, нежели Сильвия.

Сейчас, стоя с чашкой кофе в руках и глядя на задний дворик, Томас пожалел о собственной грубости. В конце концов, этот Спаркс очень даже неплохой малый, к тому же он, Томас, лукавил, делая вид, будто ему не все равно, чем занимается Сильвия в его отсутствие. Тем более что он-то проводит массу времени (пусть даже самым невинным способом) в компании других женщин. Ах, если б он только мог рассказать Сильвии про свои бельгийские приключения, о том, как странно повернулись для него события последних дней, и о том, что ему предстоит выполнять задание самого деликатного свойства! Но он был скован рамками секретности, и, наверное, эта невозможность поведать жене о мучивших его вопросах, это вынужденное молчание и отдалили их друг от друга. Сразу же, как Томас переступил порог собственного дома, он почувствовал эту отстраненность, переросшую в постоянное молчание.

— У тебя есть на сегодня какие-нибудь планы? — спросила Сильвия. Она неслышно вошла в комнату и вдруг возникла подле него.

— Планы? Да ничего особенного, — Томас вымученно улыбнулся. — Может, тебе нужно помочь по дому, пока я тут?

— Да нет. Ты можешь полностью располагать своим временем.

День тянулся долго, скучно, безрадостно. Где-то около пяти приехала миссис Фолей с большой сумкой, чтобы остаться на ночь. Через плечо у нее висел старый, потертый от времени кожаный портфель, и Томас был весьма обескуражен — что бы это значило? Он отнес тяжелую сумку наверх, а затем они всей семьей расположились в гостиной. Миссис Фолей отказалась от бокала шерри, потому что, по ее понятиям, принимать спиртное в пять вечера — неприлично. Но Томас все равно выпил свой бокал под укоризненным взглядом матери.

Мысль о том, что обедать придется в полной тишине, казалась Томасу невыносимой, и он принес с кухни транзисторный приемник, поставив его на сервант. Нашел канал с оркестровой музыкой. Малышка Джил уже проснулась, и Сильвия усадила ее к столу на высоком огороженном стульчике напротив бабушки. Затем она разложила по тарелкам пудинг со стейком и почками, картофельное пюре и стручковую фасоль. Томас налил себе красного вина. Дамы отказались от спиртного и пили минеральную воду. Ели молча, под музыку. Сильвия одновременно кормила Джил с чайной ложечки, засовывая ей в рот маленькие порции картофельного пюре с мясной подливкой.

Потом задернули занавески и включили эстрадное представление по Би-би-си. Но если в иные времена Томас тихо посмеивался, наблюдая ужимки Ричарда Харна в роли мистера Пейстри, то сегодня он не испытывал ничего, кроме раздражения. Ричарда Харна сменил Джек Биллингс с номером «Танцующие ноги» и, наконец, Клаудио Вентурелли в роли итальянской оперной дивы. Томас более не мог выносить этого натужного кривлянья и вышел на улицу. Он выкурил подряд две сигареты, с молчаливым злорадством стряхивая пепел в чашу херувима, потом вернулся в прихожую и, вытащив из кармана сложенный листок, набрал по нему номер телефона.

— Илинг, 4-99-3, — сказал на том конце провода знакомый голос.

— Тони?

— Да.

— Это я, Томас, Томас Фолей.

— О, Томас, привет! Слушайте, как вас хорошо слышно. Вы в Брюсселе?

— Если бы, старина. Я звоню из Тутинга.

— Из Тутинга? А что вы там делаете?

— Приехал на выходные навестить семью. У меня тут Сильвия и ребенок.

— Неужели тюремные власти мотеля «ЭКСПО» сжалились и отпустили вас?

— Что-то вроде этого. Но расскажите лучше: как вы? Почему вы так неожиданно сорвались с места и уехали?

— Приказ. Вы ведь слышали про нашу ZETA? Вот опозорились! Нужно было срочно все сворачивать и перевозить аппарат обратно.

— Так вы не возвращаетесь в Брюссель?

— Нет, мой контракт аннулирован. Вернулся домой, и через два дня поехал в Королевскую ассоциацию заполнять кучу бумаг. Вы лучше скажите мне, как там Эмили? Вы с ней виделись?

— Да, как раз вчера. Водил ее на концерт.

— Да вы что? Ну, вы время даром не теряете. Могли хотя бы сделать перерыв для приличия!

— Вы несправедливы. Эмили очень грустит по поводу вашего отъезда.

— Да? Она и впрямь милая девушка. Но у наших отношений не было будущего. Я не собирался срываться за ней в Соединенные Штаты. Тут у нас в Королевской ассоциации взяли новую секретаршу — просто фантастически хороша! Так что уже сегодня вечером веду ее в кино.

— Да ну? Что ж, похоже, что и вы даром время не теряли.

— Ну, вы же меня знаете. У меня с этим просто.

— А я хотел пригласить вас на кружечку пива. Но, похоже, вы будете заняты.

— Да, я весь в радостном ожидании. Я бы хотел с вами повидаться, но вы же понимаете…

— Что ж, будем на связи.

— Обязательно, старина, обязательно.

Томас положил трубку и какое-то время просто молча сидел в полутемном коридоре возле телефона, пока не почувствовал, что кто-то стоит за его спиной. Томас обернулся и увидел свою мать, сжимающую в руках старый кожаный портфель.

— Мы можем поговорить? — спросила миссис Фолей.

— Конечно. А что ты не смотришь веселое представление? Не нравится?

Ничего не ответив, миссис Фолей прошла в гостиную. Мать и сын присели за стол напротив друг друга.

— Твоя жена несчастна, — вдруг сказала миссис Фолей.

Это было так неожиданно, что Томас слегка опешил.

— Она одинока, она тут скучает без тебя, и вот ты приехал ненадолго и все время ее обижаешь. И не спорь, потому что это так. В чем дело? Почему ты так обращаешься с Сильвией?

— Даже не знаю, что тебе ответить. Ничего такого не происходит, просто смена места. Там, на выставке, все по-другому. А тут все так… мелко.