Сотворение света - Виктория Шваб

– Ты слышала?

Лайла обернулась и увидела девочку ростом всего ей по пояс. Она преграждала Лайле дорогу обратно в сад. Девочка была из послушниц, в белом платьице жрицы-ученицы, темные волосы аккуратно заплетены в косичку. А в глазах клубилась магия Осарона, и пальцы Лайлы крепче сжали нож. Она не хотела убивать эту девочку. Может быть, внутри у нее еще сохранилось что-то живое, рвется наружу. Но, если надо, рука Лайлы не дрогнет.

Малышка запрокинула голову, глядя в белесое небо. На кончиках пальцев темнели синяки, по щекам протянулись черные складки.

– Король зовет.

– Неужели? – спросила Лайла, украдкой делая шаг в сторону сада.

Вокруг сгущался туман, дюйм за дюймом поглощая мир. Внезапно повалил снег. Снежинка опустилась ей на щеку, и…

Лайла вздрогнула: кожу царапнуло крошечное ледяное лезвие.

– Это еще что?

Девочка хихикнула. Лайла вытерла щеку рукавом, вокруг сыпались снежинки, острые, как ножи. Не успела Лайла подумать об огне, как он уже вспыхнул у нее в руках, и тепло окутало ее, как щит. Льдинки таяли, не успев коснуться кожи.

– Хороший фокус, – пробормотала она, глядя вверх.

Но послушница уже исчезла.

А через мгновение крошечная ледяная рука схватила Лайлу за запястье.

– Ага, попалась! – закричала девочка. В ее голосе еще звенел смех. А тени стекали с ее пальцев, но, не коснувшись Лайлы, отскакивали прочь. Лицо девочки вытянулось.

– Так ты одна из них! – закричала она с отвращением. Но не выпустила Лайлу, лишь крепче сжала пальцы. Девочка была сильная, нечеловечески сильная. Черные вены под кожей выступали, как веревки. Она тащила Лайлу из сада, туда, где заканчивалось святилище и обрывалась мраморная плита. Далеко внизу виднелась гладкой черная лента реки.

– Отпусти! – потребовала Лайла.

Девочка не послушалась.

– Он недоволен тобой, Дилайла Бард.

– Пусти!

Сапоги скользили по гладкому камню. До края плиты всего четыре шага. Три.

– Он слышал, как ты говорила, что освободишь Келла. И если ты его не впустишь, – опять смешок, – он утопит тебя в море!

– Ах ты, гадина! – прохрипела Лайла, еще раз попытавшись вырваться. А когда не получилось, достала нож.

Едва клинок выскользнул из ножен, как ее схватила другая рука, на этот раз огромная и сильная. Она вывернула руку Лайлы, она выронила кинжал и обернулась ко второму противнику. Это был королевский стражник, великан, в плечах шире Бэррона, с темной бородой и стертыми следами ее метки на лбу.

– Встречалась ли ты с королем теней? – прогудел он.

– Черт бы вас побрал! – Из сада показалась третья фигура. Старуха, босая, одетая лишь в полупрозрачную ночную рубашку.

– Почему ты не впускаешь его?

Хватит. Лайла вскинула руки и толкнула, так же, как недавно на ринге. Изо всех сил. Воля против воли. Но, из чего бы эти люди ни были сделаны сейчас, прием не подействовал. Они просто сгибались под ее силой. Сила проходила сквозь них, как ветер сквозь пшеничное поле, миг – и они втроем уже тащили ее к предательскому обрыву.

Два шага.

– Я не хочу вас поранить, – соврала она. На самом деле еще как хотела. Но этим не остановишь монстра, который дергает за ниточки. Надо что-то придумать.

Один шаг, время на исходе. Мощным пинком Лайла оттолкнула девочку. Потом взмахнула пальцами, доставая второй нож, и с силой всадила его между пластинами доспехов стражнику в колено. Она думала, что он упадет, закричит, выпустит ее. Ничего подобного. Он подтащил ее еще на полшага ближе к обрыву, а девочка и старуха перекрывали пути к отступлению.

– Да хватит же, – простонала она.

– Король говорит: ты поплатишься, – сказал стражник.

– Король велит: моли о пощаде, – сказала девочка.

– Король велит: преклони колена, – сказала старуха.

Голоса звучали страшно, одинаково, нараспев. А край плиты уже совсем рядом.

– Проси за свой город.

– Проси за свой мир.

– Проси за свою жизнь.

– Я не стану просить, – прохрипела Лайла и что было сил пнула по кинжалу, воткнутому в колено стражника. Нога наконец-то подогнулась, но, падая, он увлек ее за собой. К счастью, упал он не с обрыва, а в сторону от него, и Лайла, вывернувшись, вскочила. А старухины руки уже вцепились ей в горло. Лайла отшвырнула ее прямо на подбегавшую послушницу и отбежала подальше от края.

Теперь хотя бы у нее за спиной сад, а не каменный обрыв.

Но все трое противников уже пришли в себя, в их глазах бурлили тени, а на губах звенели слова Осарона. Если побежать, они просто погонятся за ней.

В крови звенел азарт боя, отчаянно хотелось призвать огонь. Но огонь страшен только тем, кто боится обжечься. А тело, не знающее страха, не замедлит бег перед лицом пламени. Нет, надо придумать что-то более весомое.

Она посмотрела на широкую каменную плиту.

А вдруг получится?

– Он хочет, чтобы я преклонила колени? – крикнула она и опустилась на холодный камень. Павшие молча смотрели на это. Она прижала обе ладони к мрамору и поискала в памяти что-нибудь подходящее из Блейка, что угодно, лишь бы сосредоточиться. Но вдруг поняла, что слова ей не нужны. Прислушавшись, она ощутила пульс камня – низкий и ровный, будто гул огромной струны.

Павшие снова шагнули к ней, но было поздно.

Лайла ухватила натянутые нити и дернула.

Земля содрогнулась. Девочка, стражник и старуха опустили глаза – под ними, будто корни по каменному полу, разбегались глубокие трещины. Одна из них пересекла плиту от края до края, отделила карниз от сада, павших – от Дилайлы Бард. А потом плита разломилась, и все трое рухнули в реку. Всплеск, волна – и больше ничего.

Лайла выпрямилась, с трудом переводя дыхание, губы растянулись в гордой усмешке. Далеко внизу с шорохом катились в реку последние осколки камня.

Не самое изящное решение, зато действенное.

Из сада ее кто-то звал.

Ленос.

Она обернулась, и в тот же миг темнота высунула щупальце, обвила ее за ногу и дернула.

Лайла упала наземь. И покатилась.

Заскользила.

Тень цеплялась за ее лодыжку, как упрямая лоза, нет, как рука, тянула ее к обрыву. Лайла царапала пальцами по разбитой земле, пытаясь за что-нибудь зацепиться, а край был все ближе и ближе, и вот уже она перевалилась через него, повисла над темной рекой.

Пальцы впились в край обрыва. Она держалась из последних сил.

Тьма не ослабляла хватку, тянула вниз. И только когда разбитый край плиты поцарапал ей руки, когда выступила кровь, когда упали первые капли – только тогда тени отпрянули и выпустили жертву.