Мистер Слотер - Роберт МакКаммон

— Зато от меня еще осталось много, — ответил Мэтью на его последние слова.

— Дурак… ты, — просипел Грейтхауз и взорвался кашлем. Кровь брызнула Мэтью в лицо.

— Плащ снимите, он вас вниз тянет.

Лицо Грейтхауза снова стало погружаться в воду. Когда вода дошла до ноздрей, Мэтью схватил его за волосы и дернул назад.

— Выше голову! — Он сам знал, что это звучит глупо, но уж как получилось. — Пошарьте сзади, нащупайте опору!

— Все по… по порядку. Этот гад…

Он замотал головой, не в силах закончить мысль. Мэтью чувствовал, как напарник шарит сзади ногами — значит, сквозь муку и потрясение пробивалось желание жить. Настолько, что вылетевший из воды локоть угодил Мэтью в челюсть, едва не завершив летопись его усилий. Когда искры перед глазами растаяли, он услышал слова:

— Есть что-то. Правый каблук… вклинился куда-то.

Это было все, на что Мэтью мог надеяться. Он сумел снять с Грейтхауза плащ и отпихнуть в сторону. Было очень тесно, и веревка плавала вокруг змеиными кольцами. Мэтью снял плащ и с себя, погрузившись для этого в холодные объятия колодца, туда же отправился винно-красный сюртук, потому что тоже тянул вниз. Жилет Мэтью оставил — хотя бы ради тепла. Зато почувствовал, что вниз тянут ботинки. Новые, черт возьми, ботинки, только что доставленные. На глаза навернулись злые слезы. Так нечестно: купить новые ботинки и быть вынужденным собственными руками бросить их во мрак деревенского колодца!

Спокойнее, сказал он себе. Потому что то, что он принял за злость, оказалось паникой. Он посмотрел вверх, на внутренность двускатной крыши. Двадцать футов до верха колодца. Не меньше двадцати.

Мэтью становилось по-настоящему холодно, его начинала пробирать дрожь.

Грейтхауз снова закашлялся. Приложил руку ко рту, тяжело заморгал, увидев красное пятно.

— Уделал он меня, — прохрипел он. — Слушай, Мэтью…

— Поберегите дыхание.

Мэтью месил воду ногами и руками, вкладывая в это настоящие усилия, и боялся, что если Грейтхауз соскользнет с узкой полки, за которую держится правым каблуком, то уйдет под воду окончательно.

— Говорил я… — Грейтхауз замолчал, сглотнул кровь и начал снова. В тусклом свете из-под крыши колодца лицо его казалось призрачно-серым. — Говорил… что с ним справлюсь. Ошибся. Прости.

Мэтью не знал, что на это сказать, потому что сам готов был просить прощения у Грейтхауза. Но ладно, решил он, пока подождет. А сейчас надо снять ботинки, пока они его не утянули на дно.

Он согнулся под водой, справился как-то с одним, чтоб его черти взяли, освободил ногу и был вынужден вынырнуть подышать. Потом повторил это трудное дело, и подумал, что можно было бы их и оставить.

Грейтхауз все еще держал лицо над водой, раскинув руки в стороны, цепляясь пальцами за какие-то неровности в стене, которые удалось нащупать. Глаза его были закрыты, дыхание неровное.

Мэтью снова глянул вверх. Господи, как же далеко! Если что-то делать, то быстро, иначе силы, да и сама жизнь и желание жить уйдут от него, прихрамывая, как больная лошадь.

Внезапно Грейтхауз сорвался с выступа и круги сомкнулись над его головой. Мэтью мгновенно ухватил его за сюртук и попытался вытащить. На сей раз Грейтхауз сам ему помог, брыкаясь и дергаясь, нащупывая пальцами на стене, за что ухватиться. Потом успокоился, найдя себе зацепку на стыке двух камней, где едва ли мог удержаться червяк.

Мэтью снова оглядел колодец, его недосягаемый верх. Лопата, подумал он. Ушла на дно. Интересно, глубок ли колодец. Удастся ли ее найти?

— Я сейчас уйду под воду, — сообщил Мэтью и добавил: — нарочно. Не отпускайте рук.

Грейтхауз не ответил — его трясло то ли от холода, то ли от усилий, то ли от того и другого вместе. Мэтью вдохнул и выдохнул, чтобы быстрее погрузиться. Толкнул себя под воду, ногами вперед, сложив руки и гребя в сторону дна. И ощупывая слева и справа, выбрасывая ноги в стороны, все глубже и глубже — пока разутые ступни не коснулись камней. Поиски ощупью сделались лихорадочными — легкие до судорог жаждали воздуха. Мэтью боялся, что не сумеет выплыть или не хватит сил повторить спуск.

Локоть на что-то наткнулся. Дернувшись в ту сторону, Мэтью нащупал стену, провел рукой и вцепился пальцами в черенок лопаты, упершейся оковкой в дно, будто готовый инструмент гробокопателя. Только на этот раз, подумал Мэтью, может быть, гробовыкапывателя.

Схватив лопату, он оттолкнулся от дна и быстро всплыл.

Вырвавшись на поверхность и стирая воду с лица, увидел, что Грейтхауз держится за выступ всего одной рукой.

Обостренными опасностью — может быть, даже до болезненности — чувствами, Мэтью точно угадал, что нужно найти. Подходящая трещина между камнями отыскалась в нескольких дюймах над водой, и он, занеся лопату над головой, всадил в эту трещину железную оковку. Потом резко опустил черенок вниз, и лопату заклинило между стенами, поскольку длина ее превосходила ширину колодца. Взявшись за середину, Мэтью проверил ее на крепость — лопата держала твердо. Вот теперь уже было за что зацепиться Грейтхаузу, если его удастся заставить еще какое-то время драться за жизнь.

Схватив Грейтхауза за руку, Мэтью направил ее к лопате и увидел, замерев от радости, как пальцы сжались на черенке мертвой хваткой. Только бы тяжесть Грейтхауза не переломила черенок и не выбила лопату из упора, но тут уж остается лишь молиться и надеяться.

— Ну, еще чуть-чуть, еще, — говорил Мэтью, как говорят ребенку, и Грейтхауз позволил Мэтью переложить его вторую руку на этот импровизированный якорь спасения. Лопата не прогнулась, не переломилась пополам. Грейтхауз висел на ней, подняв лицо к свету.

Победа весьма шаткая в лучшем случае.

Мэтью взялся за плавающую вокруг веревку. Ведро наполнилось водой и ушло на дно, но деревянный ворот, толстый как небольшое бревно и фута три длиной, все еще плавал. Мэтью сразу отбросил идею отвязать веревку от ворота — узел был густо пропитан смолой. Выбора не оставалось: если он хочет вынести веревку наверх и привязать к крыше изнутри — а это единственный способ вытащить Грейтхауза, — придется тащить с собой и ворот. «Если ты вообще выберешься», — сказал он себе.

Плюхаясь в воде, он дважды обмотал себя веревкой под мышками.

— Хадсон! — позвал он. — Держаться можете?

Вместо ответа Грейтхауз издал низкий утробный звук, и Мэтью этого было достаточно.

— Я сейчас вылезу наверх. — Он специально не сказал «попытаюсь вылезти». Неудача этой попытки означала конец для них обоих. — Держитесь, слышите?

Последнее было обращено равным образом и к Грейтхаузу, и к собственной решимости.

Потом он уперся ногами в противоположные стороны колодца, нащупывая пальцами ног упоры в стенах, расставил руки и напряг, держась в распоре. Медленно, дюйм за дюймом, он вылезал из воды, все выше и выше, как паук, волочащий за собой собственную сеть.