Код личного счастья - Олег Рой

Однако ж Лариса по природе своей совсем не была авантюристкой. И сейчас, в тридцать четыре, она, как в юности, слишком серьезно относилась к физической близости, чтобы пойти на нее со случайным знакомым — пусть даже и симпатичным. Она принадлежала к тому типу женщин, для которых слова «секс» и «любовь» — синонимы. И не собиралась отступаться от своих принципов под влиянием неожиданных обстоятельств.

В том, что и Александр думает о возможном сексе, Лара почти не сомневалась. Правда, пока он не сделал ни одного намека, но это, конечно же, ничего не значит. Может, просто решил не торопить события, времени-то у них впереди еще ого-го… Или он ждет, что она сама сделает первый шаг. Ну, тогда ему долго придется дожидаться! Хотя, может быть, ничего он и не ждет. Может, Лара не в его вкусе. Или Саша преданно любит свою жену и хранит ей верность. А может, вообще равнодушен к сексу, Дашка вон уверяет, что сейчас у мужиков такое сплошь и рядом…

Но дело было не только в пикантности ситуации, но и в том, что элементарная вежливость требовала общения. А о чем ей, Ларе, говорить с человеком, о существовании которого она узнала только сегодня утром? Они очень непохожие, живут в разных городах, вращаются в различных кругах, вряд ли у них найдется много общих тем. А поддерживать столько времени пустую светскую беседу невозможно. Меньше всего Ларе хотелось стать обузой для «соседа», который вынужден будет долгие три дня развлекать ее все из той же вежливости. Нужно придумать, как дать ему понять, что это совсем не обязательно. И лучший для этого способ — найти себе какое-нибудь занятие. Потому она и отправилась бродить по квартире. Может, отыщется какая-нибудь книга или хотя бы журнал, чтоб хоть скоротать время…

Как ни странно, в кабинете книг не оказалось, на полках виднелись только толстые папки. Тогда Лариса перешла в гостиную. Здесь царил стиль ар-деко: натуральная кожа, пустые напольные вазы и фарфоровые статуэтки в нишах, дорогие ткани и картины, мебель из ценных пород дерева совмещает в себе комфорт и роскошь. И, конечно же, современная техника: здоровенная плазменная панель, домашний кинотеатр и музыкальный центр. Рядом обнаружилось несколько стоек с лицензионными дисками. Судя по ним, из музыки олигарх предпочитал старый рок — как отечественный, так и зарубежный. А вот в выборе фильмов трудно было проследить какую-либо тенденцию, тут наблюдалась настоящая сборная солянка от черно-белой классики до последних отечественных и голливудских новинок.

Однако ни единого печатного издания, даже завалящей газеты с каким-нибудь кроссвордом Лариса не обнаружила. «Видимо, крупным бизнесменам некогда читать, — заключила Лара. — А может, просто еще не успели перевезти библиотеку? В любом случае жаль. Было бы интересно узнать о литературных пристрастиях нашей финансовой элиты».

— И как тебе жилище моего шефа? — спросил, появившись из-за угла, Александр. — Все еще продолжаешь обвинять его в безвкусице?

В ответ Лариса пожала плечами:

— Странно видеть дом, где нет ни одной книги. Ни художественной, ни нон-фикшн. Что ж получается, твой Александр Михайлович ничего не читает? Ни книг, ни бизнес-литературы, ни даже журналов?

— Или хранит свою библиотеку в электронных носителях? — ответил вопросом на вопрос Саша. — Кстати, в этом отношении я его понимаю. Зачем захламлять квартиру книжными шкафами, когда все, что в них содержится, может поместиться на одной флешке? Вот увидишь, не пройдет и десяти лет, как бумажные книги исчезнут из обихода.

— Ну уж нет! — возмутилась Лара. — Электронные книги никогда не заменят бумажных. Бумажная книга, она… Она живая. У нее свой запах, своя энергетика… Даже своя история. В старых книгах словно остается часть души того, кто читал ее до тебя…

— Звучит весьма поэтично, — Лара не поняла по его тону, говорит он серьезно или дразнит ее. Но во взгляде, которым Саша смотрел на Ларису, уж точно не было ничего обидного. Он глядел на нее, пожалуй, с симпатией, но так внимательно, что она невольно вспомнила о синяке на скуле и поспешила развернуться другим боком.

— А ты часто бываешь в Москве, Лара? — вдруг спросил он. Его «Лара» прозвучало так по-свойски, доверительно, будто они давно знакомы, а не встретились несколько часов назад.

Она покачала головой.

— Нет. Редко и в основном проездом, на выставках. Несколько раз приезжала на концерты — в «Олимпийский», в Тушино. Но мне хватило, чтобы составить представление о вашем городе.

— И, судя по твоему тону, не очень-то лестное, — усмехнулся он.

— Ну, как сказать… У вас тут вечная беготня, суета, ярмарочное многолюдье. Настоящая болезнь мегаполиса. Вы, москвичи, слишком беспокойны… И, прости уж, ничего личного, не всегда хорошо воспитаны.

Произнося эти слова, она чувствовала себя истинной петербурженкой, жительницей культурной столицы, считающей своим долгом смотреть на москвичей свысока. И вдруг услышала в ответ:

— Насчет невоспитанности москвичей вынужден с тобой согласиться. Но сейчас, к сожалению, и Питер стал уже не столь интеллигентным. И более суетливым. Хотя я еще помню его другим. Моя бабушка жила на Васильевском острове. Когда я приезжал к ней, то словно попадал в иной мир. Раньше люди там были спокойнее, держались невозмутимо, с достоинством. Даже ходили медленнее. И еще — все хорошо знали и любили свой город. Спросишь первого встречного, как попасть куда-то, так он не только дорогу объяснит, но еще и расскажет историю тех улиц, по которым тебе предстоит пройти. А теперь это почти исчезло. Слишком много приезжих, которые привозят с собой свою провинциальную культуру… Вернее, ее отсутствие. Этим и Москва страдает, и Питер…

После этих слов Ларисе стало слегка неловко, и она мысленно отругала себя. Ну что это ей вздумалось выделываться перед ним? Она ведь тоже больше приезжая, чем петербурженка… Чтобы скрыть смущение, она поинтересовалась не без ехидства:

— А ты, получается, из коренных москвичей? И голубая кровь дает право презирать приезжих?

— Скорее, наличие культуры заставляет недолюбливать бескультурье, — спокойно отвечал мужчина, проигнорировав ее издевку. — Дело ведь не в том, коренной ты или, как сейчас говорят, «молочный». А в том, как ты себя ведешь, как общаешься и что у тебя за душой, прости уж за такое пафосное выражение.

— С этим не поспоришь, — вынуждена была согласиться Лара.

— Ну да, Москва — город энергичный, тут ты права на все сто, — продолжал Александр. — Но могу тебе с полной уверенностью сказать, что на самом деле мы не любим суету. Мы ценим тишину и покой не меньше деревенских жителей. Просто в Москве не так легко найти тишину. Но, поверь, возможно, если этого по-настоящему захотеть…

— Похоже, ты любишь свой город, — невольно заметила она.

— Люблю, — согласился Саша. — Где бы мне ни доводилось бывать, неизменно тянет вернуться в Москву. Пройтись по бульварам, от Кропоткинской до Яузского, свернуть на Хитровку… Кстати, ты знаешь, что Гиляровский несколько погорячился, уверяя, что в советское время ее всю снесли с лица земли? На самом деле многие дома остались, знаменитый дом-утюг, например. Да-да, и у нас, как в Питере, тоже есть дом-утюг! Недавно Хитровскую площадь реконструировали и нашли на одной из стен рисунок полуторавековой давности, возможно, сделанный кем-то из обитателей ночлежек. А может, и профессиональным художником, там неподалеку была художественная мастерская. И, что очень здорово, рисунок не замазали краской, а оставили на всеобщее обозрение… Лара, чего ты улыбаешься? Я тебя совсем заболтал, да?