Тайный сыск генерала де Витта - Владимир Шигин

Подводя итог отношениям Каролины Собаньской и Пушкина, согласимся, что они никогда не были ни простыми, ни взаимными для поэта. Красавица так и осталась для него неприступной крепостью. Однако переживаемая Пушкиным страсть, его терзания и мечты воплотились в ряд поэтических шедевров, которые навечно остались в классике отечественной поэзии.

Тайная операция, о которой пойдет речь, возможно, самое загадочное, что было в жизни нашего героя. Вот уже почти два столетия историки ожесточенно спорят о событиях тех далеких дней. Нет числа всевозможным версиям и гипотезам, а потому и мы вправе выдвинуть собственную версию, на наш взгляд, вполне реальную и логичную.

Разумеется, что и сегодня нельзя однозначно трактовать то, что произошло или могло произойти в далёкие осенние дни 1825 года. Однако если эти события всё же имели место, то участие в них генерала Ивана де Витта никаких сомнений вызвать не может. Без него подобное просто не могло произойти. Кроме того, событие, о котором пойдет речь в этой главе, самым непосредственным образом связано с Георгиевским монастырем на мысе Фиолент…

Итак, мы начинаем расследование тайны смерти императора Александра I, одного из самых загадочных и непонятных российских самодержцев.

По складу своей натуры император Александр изначально не был предназначен для великой миссии — быть главою огромного и сложного государства. Он, как отмечают многие его биографы, внутренне тяготился своей судьбой. Восхождение на трон — при молчаливом согласии на убийство отца, великие события и кровопролитнейшие войны, охватившие тогда Европу, потрясли его, и после 1814 года он всё более впадал в крайнюю религиозность и мистицизм.

По воспоминаниям современников, император Александр начал разговоры о своем возможном оставлении престола уже вскоре после победы в Наполеоновских войнах. Так, в 1817 году, находясь в Киеве, он внезапно заявил: «Когда кто-нибудь имеет честь находиться во главе такого народа, как наш, он должен в минуту опасности первый идти ей навстречу. Он должен оставаться на своем посту только до тех пор, пока его физические силы ему это позволяют. По прошествии этого срока он должен удалиться!»

Высказывание императора было настолько необычным, что привело всех присутствующих в полное недоумение.

Известный военный историк А. Керсновский пишет: «В характере Государя по окончании заграничного похода стала наблюдаться разительная перемена. Прежняя застенчивость и нерешительность сменились твёрдостью и резкостью, усилилась подозрительность и недоверие к окружающим. Ему нужны были уже не советники, а лишь слепые исполнители. Мистицизм (всегда бывший у него сильно развитым) окончательно завладел им. Он пришел к заключению, что Промысел Божий предначертал ему осуществить на земле братство народов посредством братства их монархов — некую всемирную теократическую монархию, “монархический интернационал”. Религиозность Государя носила в те времена характер интерконфессиональный. Он мечтал о “едином народе христианском”, думал реформировать христианство, переделывал Библию. Идеи эти привели к заключению Священного союза».

Спустя два года Александр I, будучи в гостях у своего младшего брата Николая, сообщил ему, что через некоторое не слишком продолжительное время тому придется принять российский трон.

В том же 1819 году в Варшаве император сказал своему брату, наместнику Царства Польского Константину:

— Я устал и более не в силах сносить тягость правления, а потому хочу уйти в отставку!

Пораженный Константин мог лишь вымолвить:

— Тогда я буду просить у тебя место камердинера!

Братья обнялись.

— Когда придет время мне уходить, то я тебе дам знать! — сказал император брату на прощание.

В 1822 году Александр и Константин принимают тайное решение о том, что Константин отрекается от всех прав на престол в пользу младшего брата Николая. Александр, совместно с митрополитом Филаретом (Дроздовым), составляет Манифест о назначении престолонаследником Николая и отдает его на хранение в московский Успенский собор.

В том же году в разговоре с князем Васильчиковым император неожиданно заявил, что корона его гнетёт, и он был бы самым счастливым человеком, если бы избавился от нее.

Воспоминания близких ему лиц передают одну и ту же мысль: он очень устал он того груза ответственности, который лёг на его плечи, а потому, когда исполнится двадцать пять лет его царствованию, ему, как и всякому солдату-ветерану, положена отставка.

Весной 1825 года в Петербург приехал принц Оранский, и в доверительной беседе Александр I рассказал ему о том, что принял решение в самое ближайшее время покинуть престол и удалиться в частную жизнь.

Что же могло подвигнуть Александра I к мысли об уходе с императорского престола?

Вспомним, что ещё в детстве стараниями его бабки Екатерины II он получил прекрасное образование и был склонен к либеральным идеям правления. Увы, действительность оказалась куда более суровой, чем красивые книжки, — в 1801 году ему пришлось принять (вольно или невольно) участие в убийстве собственного отца. Это, безусловно, тяготило его всю оставшуюся жизнь. Затем была долгая эпоха Наполеоновских войн с тяжелейшими поражениями, кровопролитными победами и непрерывными интригами, завершившаяся войной 1812 года, заграничным походом и полным перекраиванием европейской политической карты. Ко всему этому следует добавить и особенности психики Александра. Люди, хорошо знавшие его, в один голос отмечают большую впечатлительность императора, его склонность к мистике и таинственности, а в последние годы правления и повышенную религиозность. Даже во внешнем поведении Александра было нечто, что выглядело весьма необычно. После окончания Венского конгресса он явно избегал бывать в Петербурге, предпочитая колесить по всей России. Что-то угнетало монарха, не давало ему покоя. Он словно стремился убежать сам от себя.

Итак, решение оставить престол и уйти у Александра вызревало достаточно долго. А потому можно с большой долей уверенности предположить, что он к своему уходу начал готовится загодя. Добровольное отречение от престола — событие в мировой истории исключительное. Подобные примеры можно посчитать по пальцам. И это даже не потому, что жажда власти была у правителей почти всегда превыше всех иных страстей. Увы, но эта же история говорит нам, что в большинстве случаев монарх, добровольно оставивший престол, всё равно становился жертвой каких-то политических интриг. Причем, будучи уже совершенно беззащитен, он всегда обречен на смерть. Достаточно вспомнить знаменитого римского императора Диоклетиана, который, устав от власти, отдал трон преемнику, а сам уехал в именье выращивать капусту. Итог отставного императора был печален — его вскорости умертвили. Что касается Александра, то, оставляя трон своему младшему брату, он вряд ли мог бояться каких-то преследований с его стороны в отношении себя. Опасность в отставке Александра крылась вовсе не для него, а для всей династии Романовых. Ведь если император может уйти с престола сам, значит, его вполне можно убрать с этого престола и силой. Добровольный уход создает прецедент: трон не является пожизненным атрибутом монарха. А потому в свете им же провозглашенных постулатов незыблемости монархического строя Европы, узаконенных на Венском конгрессе в виде «Священного союза» европейских монархий, Александр просто не смел открыто и свободно уйти с престола. Положение его было весьма и весьма непростое. С одной стороны, император не мог уже оставаться на своем посту ни морально, ни физически. С другой — он не мог его и покинуть, не подставив тем самым под удар не только свою династию, но и весь институт монархии в России.