Против ветра - Александра Верева

Я улыбнулась и кивнула в знак согласия. Елена Степановна встала из-за стола и ушла в дом. На улице начинали сгущаться сумерки. Я поежилась от сентябрьской вечерней прохлады и застегнула куртку. Вернулся Сергей с горячим самоваром в руках.

— Замерзла? — спросил, ставя самовар на середину стола. — Сейчас попробуешь маминого фирменного травяного чая с ягодами и согреешься.

Он ушел, чтобы через минуту вернуться с тортом и пледом для меня. Елена Степановна также накинула поверх теплой кофты длинную вязаную шаль, положила передо мной альбом с фотографиями и, нарезая торт, стала комментировать каждое рассматриваемое мною фото.

— Это Сереженька на черном море, ему всего четыре годика. А это у бабушки и дедушки в деревне. В этот день он втихаря полез за медом в пчелиный улей и перепугал нас всех чуть не до смерти. А это Сережа пошел в первый класс.

Елена Степановна с любовью рассказывала о сыне, и мальчуган, который смотрел на меня с фотографий казался очень добродушным и веселым. Такого Сергея я никогда не видела и не знала. Что же такого произошло, что заставило молодого человека замкнуться в себе, оградиться от всего мира и отказаться от мечты? На одной из последних фотографий он обнимал красивую блондинку и счастливо улыбался. Я молча переложила фотографию, Елена Степановна также промолчала, оставив ее без комментариев.

"Возможно все дело в этой девушке", — догадалась я. Как бы мне не хотелось знать правду, но я не имела права лезть в чужую душу и копаться в ней только потому, что мне просто любопытно.

Торт оказался очень вкусным, таким, что я не удержалась и попросила рецепт. А ягодный чай на травах — просто великолепным.

Вечер закончился очень быстро и серые сумерки незаметно перешли в безлунную ночь. Черное небо расцвело мириадами звезд: ярких и не очень, побольше и едва заметных. На душе было так хорошо и спокойно, что не хотелось уходить. Вот бы отца сюда и Семеновну, большего нечего было и желать.

— Мама, мы, наверное, поедем, уже поздно. Давай помогу убрать со стола.

Сергей привстал и я следом за ним.

— Не надо, — улыбаясь, промолвила Елена Степановна, — я посижу еще здесь немного, потом сама все уберу. Оставьте.

Она подошла к сыну и крепко обняв, поцеловала в щеку, затем повернулась ко мне и обняла так, что у меня перехватило дыхание, а на глаза накатили невольные слезы. Благо, этого никто не заметил в свете тусклых фонарей.

— Езжайте, дети, вам нужно отдохнуть, а у меня нет забот. Вот сколько ни прошу сына, не слышит меня, не обременяет проблемами, не дарит внуков. А уже давно пора.

Мне показалось или в этот момент Сергей взглянул на меня как-то иначе? От этого где-то глубоко внутри вспыхнуло непонятное чувство. Что это было: смущение или нечто иное? Возможно, просто игра моего воображения в ночном отблеске светло голубых глаз. Таких глубоких. Красивых. Непонятных.

Елена Степановна провела нас до калитки, еще раз крепко обняла обоих на прощание и стояла, провожая взглядом до тех пор, пока машина не повернула за угол, скрыв ее от нашего взора.

Несколько минут мы ехали молча, думая каждый о своем. Лесная дорога, освещенная редкими фонарями казалась сказочной, нереальной, впрочем, как и все происходящее со мной сегодня. Такие глубокие ощущения и впечатления и без капли спиртного. Такого со мной еще не случалось.

— Знаешь, должен признаться, сегодня тебе снова удалось удивить меня, — прорезал тишину голос шефа.

— Да? И как? — не удержалась я от вопроса.

— У меня сложилось впечатление, что ты знакома с моей матерью очень давно, просто вы долго не виделись. Вы болтали как заправские подруги.

— У тебя очень хорошая мама, — призналась я, — мне она понравилась.

— Похоже, ты ей тоже, — произнес шеф и снова закрылся в себе.

Домой я попала только к полуночи. Сергей, проводил меня до двери квартиры, убедился, что все в порядке, и только, когда я захлопнула за собой дверь, ушел. Персик как обычно спал на моей постели и лишь недовольно мяукнул, когда я влезла под одеяло и прижала к себе пушистое маленькое создание, желая хоть ему подарить часть нежности, переполнявшей сегодня меня изнутри.

***

Сергей.

Припарковав машину в подземном гараже, забрал пакеты с едой, переданные матерью и поднялся в квартиру. Оставив вещи на кухне, направился в душ, на ходу снимая одежду. Холодная вода резко обожгла тело, но я даже не вздрогнул. Ледяные капли больно кололи кожу, остужали накаленные нервы и развязывали образовавшиеся узлы. Ника. Ника. Ника. С пульсом отбивалось в голове имя, которое старался лишний раз не произносить вслух. Я заставлял себя не обращать на нее внимания, контролировать слова, не реагировать на происходящее вокруг нее. Это ее жизнь и меня не касается. Но все тщетно. Во мне словно борются две сущности, борются за мою душу, которая обгорев однажды, снова безрассудно рвется в пламя. И дело здесь не столько в физической потребности тела, сколько в страхе потерять себя. Я не боюсь влюбиться. Нет. Я уже по уши в нее влюблен. Я боюсь вернуться в хаос, который может снова поглотить меня. Я не боюсь отказа. Я приму его как должное, если он будет высказан прямо и открыто. Я боюсь предательства. Предательства любимого человека, которому веришь безотказно и который становится частью тебя. Это как оторвать человеку руки или ноги: жить можно, но больно и зачастую бессмысленно.

Зачем я позвал ее с собой? На что надеялся? Она четко дала понять в прошлый раз, что я ей не интересен, иначе не оттолкнула бы от себя, и вечер закончился бы не оплеухой…

Я стоял под холодным душем, пока не почувствовал, что замерз. Насухо вытерся махровым полотенцем до боли в коже, оделся и отправился в кухню, которой очень редко пользовался. Достал начатую бутылку водки, рюмку, налил полную, выпил залпом не закусывая и отправился спать. Сон лечит. Это просто наваждение и со временем оно пройдет, как проходит все остальное. Этим просто нужно переболеть. Ею просто нужно переболеть. Один раз уже справился, справлюсь и во второй раз.

Утром на работу приехал как обычно раньше всех. Дел невпроворот. На следующей неделе предстоит командировка в Казань на несколько дней. Нужно подготовиться к проведению переговоров по закупкам тканей и попытаться сбить цены. Это приоритетная задача поездки, а остальное будет решаться по ходу дела. Нужно дать указания Веронике провести все расходы по командировке через бухгалтерию и получить суточные, но я медлил…

Из кабинета старался не выходить целый день, чтобы избежать ненужных взглядов. Вероника сегодня одета как всегда строго, но с макияжем. Зря старается. Поздно. Она мне нравится в любом виде и с макияжем, и без. Спасибо, что больше не выглядит так эротично вызывающе как неделю назад, после того как я придрался к ней по поводу внешнего вида. Иначе я бы не выдержал и получил по лицу еще не одну оплеуху.

Я почесал щеку, словно снова ощутил ее прикосновение. Не пойму, что ее здесь держит, и зачем ей прозябать в секретаршах с таким образованием и таким отцом? С отцом она не в ссоре, это я точно знаю, не раз был невольным свидетелем их разговоров по телефону. Так почему она все еще здесь?