Кто придет меня убить? - Анна Малышева

– Это связано с моей работой, ты ничем не можешь мне помочь. Знаешь, давай никуда не пойдем, просто завалимся спать!

Глаза у него заблестели. Она знала, что обрадует его таким заявлением. Он предлагал ей развлечься только для того, чтобы соблюсти приличия, а на самом деле ему было жалко выкладывать деньги на посещение дорогого ресторана, театра или шикарной забегаловки, куда приходят просто так, показаться на людях…

– Малышка, я в восторге! – ответил он. – Я так по тебе соскучился! Давай ляжем сейчас, потом еще выпьем!

Они встали из-за стола, и он провел ее в спальню – шикарную спальню, обставленную явно его женой.

Олеся хотела бы посмотреть на эту женщину, которая обила стены бледно-зелеными штофными обоями, застелила постель шиншилловым покрывалом – безумно дорогим покрывалом, Олеся видела нечто подобное в одном салоне на съемках, и ей сказали, что оно стоит столько же, сколько квартира в хорошем районе Москвы. При виде этого покрывала она сжимала зубы… «Говно! – рычала она про себя. – Я за полгода получу двадцать пять тысяч долларов, а этот мудак стелит их на постель!» Она часто ругалась, после того как попала в Париж и стала сравнивать уровень жизни. Это сравнение было просто невыносимо! То, за что в Москве люди отдавали половину жизни, здесь давалось просто за то, что те же самые люди шевелили ногой!

Борис не дал ей много времени на злость и раздумья – он любил все получать быстро. Свет он выключил, чтобы не демонстрировать свои жировые складки, и через секунду она уже ощутила тяжесть его тела… Он сопел, сжимал ее почти бесплотные бедра, закусывал мочки ее нежных ушей, дул ей в шею… Ему ужасно нравилось, что у нее почти нет груди, и он шептал ей это каждый раз, иногда переходя на французский, но она его почти не слушала, поворачивалась послушно и быстро, как заведенный автомат, а в мыслях было только одно – когда все это кончится?! Но Борис мучил ее обычно по целому часу, и к концу этих упражнений она была совершенно вымотанной. В этот раз все длилось еще дольше – он придумал новую позу: она должна была сесть сверху на его жирные бедра, упереться ногами в стену и подпрыгивать, скрипя зубами от злости. Однако это его быстро утомило, он тяжело вздохнул и попросил передышки.

Она лежала рядом с ним на постели, слушая его загнанное дыхание, и чуть не плакала – знала, что сейчас он попросит помочь ему возбудиться. Эту «помощь» она ненавидела больше всего!

– Кошечка, дай мне ручку… – обморочным голосом сказал он и нашел ее холодные тонкие пальцы. Прижал их к своему волосатому животу, заставил спуститься ниже. Она отключилась от происходящего, лежала, как настоящая Снегурочка, холодная, бесстрастная, и чувствовала, как он отчаянно манипулирует ее рукой. Наконец он не выдержал, сел, притянул ее голову туда, где уже была рука.

– Нет, – быстро сказала она, отводя губы, – нет, прошу тебя!

– Малышка, ты совсем не понимаешь, в чем прелесть… – шептал он. – Это же очень просто, так просто…

«Это в тебе, что ли, прелесть?!» – подумала она.

Ей пришлось подчиниться. Щеки сводило от омерзения, горло ныло, рот наполнялся слюной, это было похоже на визит к зубному врачу… В спальне было тепло, он заранее протопил камин, но она совершенно замерзла – замерзала всегда и везде, правильно говорил Саша, северный призрак, кожа и кости, кому это может понравиться. Секс всегда заставлял ее усомниться в своей привлекательности, уверенно она чувствовала себя только одетой. Исключением был только Саша. Саша. Саша.

Борис вдруг застонал, она успела отвести губы, теплая струйка брызнула ей на грудь. Она вытерла ее простыней, завернулась в пушистое покрывало, закрыла глаза. Борис лежал неподвижно, довольно постанывал.

Он никогда не интересовался – хорошо ли ей с ним?

Видимо, считал, что с ним всем хорошо, его самодовольство бесило. «Сейчас он совсем разнежится, пару раз меня поцелует, сходит помыться, и тогда я задам ему один вопрос, – думала она. – Обязательно задам!» Ради этого она и пришла сюда. Возможно, в последний раз.

Борис с кряхтеньем выполз из постели, накинул халат и вышел. В московской квартире Олеся услышала бы, как в ванной шумит вода, но здесь… Квартира была огромная, занимала весь этаж особняка, и в ней были две ванные комнаты. Одна принадлежала его жене. Олеся как-то зашла туда, увидела развал косметики на полочках, кремы от старения, невероятно пушистые нежные полотенца пастельных тонов, шелковую ночную рубашку на крючке… Это не вызвало у нее никаких чувств, кроме зависти к обладательнице всех этих предметов. Конечно, если бы эти штучки принадлежали жене Саши, она разорвала бы их в клочья! Воспоминание о нем подстегнуло Олесю. Она встала, босиком прошла в переднюю, где оставила сумочку, достала сигареты, вытащила одну, с наслаждением закурила… Курила она очень редко, в исключительных случаях, тщательно скрывала это ото всех, с кем была связана по работе, – курение не приветствовалось… Но пока она могла не бояться за свою кожу. Ей было девятнадцать лет.

– Кисочка! – послышался его обеспокоенный голос. – Ты уже уходишь?

– Нет, нет! – громко крикнула она и вернулась в спальню. Борис быстро приводил в порядок постель, снял запачканную простыню, постелил новую… Теперь его жена не догадалась бы, какая бурная встреча происходила в этой квартире. Олеся издевательски наблюдала за ним. Верный муж и прекрасный отец!

– Борис, ты любишь свою дочь? – внезапно вырвалось у нее.

Он недовольно поднял глаза, поморщился, давая понять, что не хочет разговаривать на эту тему, потом выдавил:

– Конечно. Почему ты спросила?

– Просто так. Мне пришло в голову, что я хотела бы иметь такого отца, как ты…

– А разве я не твой папочка? – игриво заметил он и обнял ее. Олеся уперлась ладонями ему в грудь, отталкивая его.

– Хватит!

– Я вовсе не собирался… – обиженно" ответил он. – Хочешь выпить еще?

– Давай немного… Только чтобы я не напилась, – предупредила Олеся, одеваясь с профессиональной быстротой и откидывая волосы на спину. Он жадно следил за ее движениями, потом вздохнул:

– Как жаль, что ты будешь здесь недолго!

– Ну, еще несколько месяцев. Успею тебе надоесть.

– Ты? Никогда.

Они прошли в столовую, уселись за стол, он налил ей вина. Спохватился, вскочил, зажег свечи, погасил электричество. Завел какой-то нудный разговор насчет того, что собирается купить небольшой домик в Версале.

– Это довольно далеко от Парижа, – объяснял он, – но для мамы будет в самый раз. Она давно хотела переселиться в местечко потише, здесь ей беспокойно…

Его мать! Эти слова как громом поразили ее. Она давно обдумала свой план, и все вроде укладывалось в схему, но вот мать… Это была непредвиденная сложность. Она ее не предусмотрела. Олеся заволновалась, и он заметил это.

– Что такое?

– Да ничего, просто так… – Она пожала плечами. – Домик в Версале? А где она живет сейчас, твоя мама?