Мертвая пехота. Книга вторая. Изгои - Юрий Александрович Погуляй

торгового центра. Подальше от Стратоса. Подальше от Трущоб.

На миг Рэм зазевался у экрана, с которой сексуальная красотка на высоких каблуках садилась на корточки и манила прохожего пальчиком, предлагая услуги Артели Наслаждений, расположенной в трёхсотом павильоне. На соседнем дымился кусок жаренного мяса, в обрамлении зелени да посреди художественно разлитого соуса. Чуть ниже светился адрес ресторана.

Консворт пару раз перевёл взгляд с одного на другое, чувствуя, как пересохший рот наполняется слюной. Внутри было тоскливо-тоскливо. Такие простые вещи. И такие недоступные. Ему бы часок свободный… По-настоящему свободный.

Он скрылся в одном из коридоров, высматривая указатели, ведущие в город. Подальше от парковки.

У него был план.

Ну… По крайней мере его зачатки.

Глава девятнадцатая

Ланс Гарбандер

Дождь барабанил по пластиковой крыше, по окну жилого модуля стекали ручьи, в которых отражался свет дозорных вышек. От порывов ветра стекло подрагивало. Мимо проехал броневик, разрезая ночь фонарями. На броне застыло несколько фигур. Мерзкая погода для дежурства, но была бы возможность — Ланс с радостью поменялся б местами со скрючившимися под потоками дождя бойцами.

Мышцы ныли. Гарбандер висел на брусьях, глядя в окно, и отжимался. Медленно, степенно. Ни в коем случае не рывками. Раз. Два. Раз. Два.

Теперь-то это давалось ему гораздо легче чем раньше. Поэтому делать нужно больше. Раз. Два. Раз. Два. По лицу, по спине тёк пот. Совсем как дождь по стеклу окна.

После очередного подхода он осторожно спустился в жерло санитарного механизма, дождался, как зашипят крепления, фиксирующие тело ниже талии. Проехал к столу, забрал с него бутыль с водой. Вновь посмотрел в окно. Вытер пот со лба и жадно приложился к прохладной жидкости, шумно глотая. Изнутри накатила неприятная дрожь, но Ланс погасил её ещё одним глотком. Грохнул бутылью о стол. Затем сбросил её. Ударил кулаком по пластику покрытия. Мало. Мало! С рыком, он перевернул хлипкий стол, и тот, падая, больно задел ножкой по локтю. В ярости Ланс схватил обидчика и бросил в стену. Замер, увидев себя со стороны. Прикрыл глаза, успокаиваясь. Несколько минут стоял так посреди комнаты, собираясь. Затем направил санитарный механизм к столу, поднял его, поставил на место и проехал назад к брусьям. Щёлкнул по пульту инвалидной коляски, и захваты ослабли. Ланс же снова подтянулся, повернулся лицом к окну. Раз. Два. Раз. Два.

На очередном подходе он застыл. Горечь в груди подобралась к горлу, к губам. Те скривились, шея напряглась, и зажгло глаза, но Ланс справился с нахлынувшими чувствами. Это не конец. Не конец. Он опустил взгляд на руки, утыканные вживлёнными разъемами. На изуродованный ими торс. На культи. Гарбандер знал, что механизмы для подключения есть и на затылке, а два торчали у висков.

Он осквернён. То, что было даровано человеку природой не должно быть изменено. Да, можно лечиться. Можно латать раны. Но в теле не должно быть ничего меняющего саму суть. Пусть даже это дарует ему нечто большее, чем бессмысленное существование с помощью санитарного механизма.

Уроженцы Ливня не отдавали свои тела Калькуляции. Не меняли себя в храмах Медикариума. Ливень — планета естественности. Её сыны разлетались по другим системам и несли с собою часть настоящего человечества. А он…

Но он не просил об этом.

Вспомнился тот подросток в капюшоне, и его слова про то, что Ланс никогда не будет ходить. Дерьмо. Кто это были? Как они связаны с Медикариумом? И почему у койки Ланса не караулили офицеры разведки, чтобы допросить о случившемся. Неужели им хватило видеопотоков? И про Луизу они знают? Столько вопросов. Но их наличие уже не такой плохой знак…

Потому что первые дни после выписки он всерьёз подумывал покончить с собой, но рядом постоянно находился приставленный к нему сладкоголосый и внимательный помощник, вместо левой руки которого был протез. Казалось бы, это должно как-то помочь, но… Ланс еле сдерживался, чтобы не рявкнуть на утешителя. «Психолог» потерял всего лишь руку. Ему вживили механизм, и пусть тело осквернено, но оно может функционировать нормально.

А Гарбандеру не смогли сделать протезы. Невосприимчивая органика. Так что просто напичкали тело штуками Медикариума и выбросили на свалку. Видимо, к этим разъёмам органика более восприимчива. Но всё же лучше быть испорченным и иметь возможность ходить… Чем вот так.

Но, должно быть, помощник своего добился. Убивать себя Гарбандер уже не хотел. Зато с удовольствием придушил бы жрицу, которая сделала из него… Это… Вот только повидать её ему ни разу не удалось. Сладкоголосый помощник от вопросов уклонялся. Зато терпеливо выслушивал ярость Ланса. Потом тщательно объяснял, как пользоваться санитарным механизмом. Какие упражнения делать. Что есть. Как пить.

И что надо мыслить — позитивно. Ведь жизнь — продолжается. Служение Империи — продолжается. У тебя есть такие возможности, говорил «психолог».

Гарбандер скрипел зубами, но молчал. Видел он уже, как Имперские Каратели служат Империи. И что такое эта империя сейчас.

И какие его ждут возможности.

Дверь отъехала в сторону, впуская в жилище Ланса взвесь дождя и холод. На пороге застыл незнакомый воин, с гербом-черепом на груди. Вместо глазниц с рисунка смотрели светящиеся розовым шестерёнки. Покатые наплечники на лёгкой броне несли на себе тот же символ. Гость неторопливо шагнул внутрь, замер, глядя на Гарбандера. Дверь за его спиной закрылась.

Воин был изуродован. Левую половину лица изрыли трубки. Под затянутой металлом глазницей тускло мерцал ряд огоньков. Вместо рта и вниз по горлу тянулся лист брони, с дыркой для закачки пищи.

Ланс аккуратно спустился в санитарный механизм, угрюмо наблюдая за незнакомцем.

— Ловур Рикардо, — раздался из груди солдата машинный голос.

Гарбандер ждал этого визита. И, видимо, срок размышлений подошёл к концу. Офицер прошёл ко столу, пнув по дороге бутылку, выудил из отделения на груди планшет. Положил его на стол, включил экран и повернул голову к Лансу.

— Выбирай.

С гудением Гарбандер подъехал к гостю.

— Это, — сказал Рикардо, выждал пару секунд, и перелистнул электронную страницу, — или это.

Он вернул первый документ. Приказ о комиссации. Жизнь на попечении корпуса до конца дней. Питание, медобслуживание, жильё. Второй…

Ланс сглотнул. Рикардо стоял рядом и от него пахло сыростью. Вода стекала с брони на пол, но гостя это не заботило. Он внимательно наблюдал за Гарбандером, уцелевший глаз щурился с неким хитрым огоньком. Индикаторы под затянутой бронёй глазницей мерно мигали.

— У тебя было достаточно времени подумать, солдат. Ты знал, что я приду. Не трать моё время, — сказал ловур.

Вторым документом был