Звезды немого кино. Ханжонков и другие - Марк Кушниров

Единственными, кто сподобился создать чёткий абрис безысходной исторической ситуации, были двое: Александр Блок и Саша Чёрный (он же Александр Гликберг). Трагическое стихотворение Блока — как бы к началу войны — широко известно, но я приведу его. Напрямую ассоциируясь с популярнейшей песней-маршем («Прощание славянки»), оно так и просится на экран.

Эти удивительные стихи, написанные в сентябре 1914 года, были натуральным предчувствием катастрофы, ставшей, в свою очередь, предвестием всех будущих злосчастий России...

...Саша Чёрный, сполна успевший хлебнуть боевой и страшной воинской службы, сочинил нечто иное — но столь же трагическое и столь же эпохальное. Я приведу этот маленький шедевр целиком, под занавес данной главы. Стих называется «Легенда».

Я уверен, что многие (едва ли не все) из памятных мне стихов имеют право излиться в гордом, смелом, а порой и трагическом звучании. Но мне кажется, что лишь в этих трёх балладах выражен воистину зримый, наглядный — неумолимо неизбежный — образ гибельного и, увы, закономерного поражения, которое привело старую Россию к гибели, а её искусство, включая кинематограф, — к полному и бесповоротному преображению.

А теперь попытаюсь, забегая вперёд, кратко — в виде небольших этюдов — рассказать об известных и даже знаменитых театральных актрисах, храбро отдавшихся (заодно со сценой) немому кинематографу. Затем, чуть ниже, я расскажу о «звёздных» мужских персонажах. В данном случае я выбрал далеко не всех достойных, но, как мне кажется (и как хочется думать), самых значимых.

Мария Михайловна Блюменталь-Тамарина (в девичестве Климова) родилась в 1859 году в Санкт-Петербурге. Своеобразная и очень талантливая актриса, дочка бывшего крепостного, сменила едва ли не десяток театров — от самых любительских, случайных до самых профессиональных. Точно подсчитать трудно: сперва в театре Синельникова, затем у Лентовского, затем во множестве провинциальных театров, затем в Москве в театре Корша, затем в театре Суходольских, затем в Показательном государственном театре (уже в советское время), затем в Малом театре — уже вплоть до смерти. В 1911 году она пришла в кино, исполнив роль Лизы в «Живом трупе». Кажется, это была её единственная главная роль. До революции она снялась ещё в двух или трёх ролях, утвердив за собой чисто возрастной репертуар — и в театре, и на экране. Она умерла в 1938 году, надолго пережив мужа — тоже известного актёра, немца по происхождению Александра Блюменталя.

По-моему, гораздо любопытнее вспомнить про похождения сына актрисы — красавца, гениального актёра, дерзкого сумасброда Всеволода Блюменталь-Тамарина. Отъявленный белогвардеец, в финале Гражданской войны он угодил в плен к красным и был выручен — по молитвенной просьбе матери — самим Луначарским. Одним из первых он был награждён званием заслуженного артиста РСФСР, но любви к советской власти это ему не прибавило. В Отечественную войну, оказавшись в оккупации, он перешёл к фашистам и стал не за страх, а за совесть (или за её отсутствие) служить в Киевском театре русской драмы совместно с известным режиссёром Сергеем Радловым.

Есть убедительный слух, что этот талантливый негодяй осуществил вместе с Радловым постановку пьесы А. Корнейчука «Фронт». Эту пьесу они переделали и легко превратили в злой, едкий, антисоветский памфлет под названием «Так они воюют». Блюменталь-Тамарин в этом спектакле играл главного персонажа, генерала Горлопанова (в оригинале Горлова). Подвизался он и на русскоязычном фашистском радио, и многие слышали его передачи, где он виртуозно — и издевательски — обыгрывал сталинский акцент. В конце войны он перебрался в Германию, где вскоре после Победы его нашли повешенным. Трудно сказать, было это самоубийство или «спецоперация» советских агентов — в любом случае финал оказался закономерным. Добавлю лишь, что в кино Блюменталь-Тамарин снялся только раз — и было это уже в 1940-м, когда он, по иронии судьбы, сыграл героя-пограничника в картине «Дальняя застава»...

1911 год знаменовался приходом в кино знаменитой актрисы театра Незлобина Екатерины Рощиной-Инсаровой (это был её сценический псевдоним — подлинная её фамилия Пашенная, как и у сестры, тоже прославленной актрисы Веры Пашенной). Её пригласили сняться в фильме «Каширская старина» (который почему-то переименовали в «Каширскую тишину» — смешно!). Картина имела успех, и актрису — ей к тому времени исполнилось 28 лет — сразу же пригласили на один из самых популярных фильмов: «Анфиса» Леонида Андреева.

Она уже играла эту роль в том же театре Незлобина и тоже с огромным успехом. Пригласил её хозяин уже известного нам киноателье Пауль Тиман — для своего, уже знаменитого сериала «Русская золотая серия». Актриса сразу согласилась, но поставила условием, что сценарий фильма напишет сам Леонид Андреев. Она с ходу уговорила автора, её большого поклонника, и это, похоже, был первый случай, когда сценарий для фильма писал известнейший писатель. (Были и другие, но потом). Фильм снимал не кто иной, как будущая знаменитость Яков Протазанов. Играли там знаменитый в скором будущем Владимир Максимов (о нём позже) и юный Владимир Шатёрников (к несчастью, погибший два года спустя на войне). Этот фильм стал одной из первых побед русского кино.

Рощина-Инсарова много гастролировала, ездила со всякими поверхностно-эффектными ролями по множеству российских городов, затем поступила в Александринский театр на огромный оклад. Завлит МХАТа Павел Марков писал в воспоминаниях: «В её репертуаре почти не было классики... Необычайно яркая, современная актриса, она часто играла в ремесленной драматургии, и почти всегда, благодаря своей исключительной индивидуальности, она делала даже из весьма среднего материала нечто значительное».