Разлом. Оружейный магнат. Книга четвертая - Дмитрий Найденов

незаметно для собеседника. Как я и ожидал, при виде серебра он дёрнулся и сказал.

— Меня мутит от воды, возможно, меня пытались отравить, — произнёс он, покрывшись при этом потом.

— А может, вы так реагируете на серебро, — спросил я, доставая небольшой, серебряный клинок.

Невероятно быстрым движением он выбил у меня из рук и ломанулся в сторону окна, отбрасывая мешающие по дороге предметы. Если бы я не был готов к чему-то подобному и не накачал магию в руки, то не успел бы. Мой снаряд в виде ледяного копья, напичканного серебряной пылью, воткнулся в его спину, когда он уже выскочил наружу, вынеся раму вместе с окном. При этом он уже успел наполовину превратиться в огромного волка, и мой удар стал для него последним испытанием в этой жизни. Рухнув во внутренний двор, он ещё несколько минут корчился, после чего под удивлённые взгляды моих солдат затих и превратился обратно в человека.

— Что же, вопрос решился сам с собой. Позвоните в Данков, пусть вышлют следователей, нужно зафиксировать факт обращения, чтобы его родственники не стали нам мстить, во всяком случае, в открытую, — сказал я, обращаясь к Стену, который был поражён произошедшим.

Глава 17. Романовы.

Глава 17. Романовы.

Весь день занимались присоединёнными территориями, проводили инспекционную поездку, я разбирался с управлением и финансами на землях, а Егор со Стеном налаживали систему обороны и контроля, а именно вербовали доносчиков, проверяли всех жильцов, особенно не местных, собирали слухи. Конечно, за один день мы не сделали даже половины запланированных поездок, перенеся остальные на следующий день, поэтому к вечеру мы все очень сильно вымотались. Поздно вечером, точнее, уже ночью, к замку подъехала делегация из десятка машин, включая шесть грузовиков, полных солдат. В замок их всех, конечно, не пустили, всё-таки их было около сотни. Часть разместили в казарме, построенной в деревне, которую по моему распоряжению привели в порядок. После взаимной проверки боярина, его трёх сильных магов и десяток человек охраны пропустили внутрь.

Для этого пришлось поднять всех наёмников, всё-таки опасность нападения исключать было нельзя. Встречу провели в том же зале, где я разговаривал с пленниками, он был достаточно большим, чтобы вместить всех пришедших. Романов старший был очень напряжён, его можно было понять, так как всё походило на какую-то ловушку, и он, возможно, уже пожалел, что приехал сюда, но отступать уже было не к лицу. Чувствуя напряжение, моя охрана была так же на взводе, но, как только я изучил верительную грамоту, подтверждающую, что пришедший человек является именно Романовым, я сказал.

— Попрошу всех моих охранников выйти из зала, эти люди — мои гости и находятся под моей защитой, — сказал я, после чего все они вышли, и со мной остались только Егор и Стен.

— Когда все немного успокоились, — я сказал.

— Егор, попроси Алёну привести девушку.

Пока ходили за моей гостьей, я внимательно осмотрел пришедших гостей. Боярин довольно высокий мужчина, чуть старше сорока лет, маг огня, за ним стояла его молодая копия, явно сын, то же маг огня, а вот слева от него стоял седой мужчина и, судя по перстням на его руке, то же глава боярского рода, но маг воздуха. Очень неудобные противники, а с учётом стоящих за их спиной матёрых наёмников, они могут всё здесь разгромить. Помимо этого, на них было множества мощных артефактов, что серьёзно повышало их ранг.

Когда девушку ввели в зал, увидев боярина, который обернулся к ней, она прошептала:

— Татя, — после чего потеряла сознание.

Боярин, увидев Марию, побледнел и схватился за сердце, после чего бросился к девушке, которую вовремя подхватила Алёна. Так как целителей рядом не было, мне пришлось встать со своего кресла и подойти к суетящимся мужчинам.

— Позвольте, я приведу её в чувство, — сказал я и, когда брат девушки отошёл в сторону, освобождая мне место, просто влил огромную партию живы, примешав небольшую частичку магии воды и огня. От этого девушку сразу бросило в жар, и она открыла глаза. Тут, конечно, начались слёзы радости, взаимных утешений и укоров, поэтому я, оставив гостей одних, удалился в теперь уже свой кабинет.

Примерно через час пришёл Егор и сообщил:

— Господин Романов хочет переговорить с вами.

— Я готов его принять, пригласи.

В кабинет вошёл совершенно другой Романов, по сравнению с тем человеком, который был допущен в мой замок. Несколько седых волос добавилось на его голове, да и общее состояние сильно изменилось, он прошёл в кабинет и уселся на предложенный ему стул, после чего надолго замолчал. Я внимательно посмотрел на него и то, что увидел, мне не понравилось.

— Прежде чем мы приступим к разговору, помочь вам? — спросил я.

— Чем именно? — отвлёкся боярин от своих мыслей.

— Если вам сейчас не помочь, то к утру у вас разобьётся сердечный приступ, я понимаю, что вы — сильный человек, но всё держать в себе нельзя. Как бы мы ни храбрились, наши тела не отлиты из металла и не всегда способны выдержать нагрузки, которые мы на них возлагаем, — сказал я.

Боярин помолчал немного, но потом поднял руку, помассировал левую сторону груди и просто кивнул головой.

Чтобы не вызвать подозрений, я взял из стола кристалл с живой, который светился в обычном свете слабым зеленоватым цветом, и подошёл к боярину.

Приложив руку к его груди, я направил живу в его тело, но вместе с тем и немного магической энергии воды из кристалла, расположенного на запястье под одеждой. Ускорив скорость работы сердца, я стал разжижать те сгустки крови, которые скопились в сердечных капиллярах и омолаживать сердечную мышцу. На всё мне потребовалось около десяти минут, и только, когда я убедился, что его здоровью ничего не угрожает, закончил лечение, после чего вернулся на своё место во главе стола.

— А вы — неплохой целитель, — произнёс боярин, — но давайте всё-таки представлюсь ещё раз, а то наша первая встреча прошла очень сумбурно и при полном недоверии друг к другу. Романов Николай Алексеевич, земельный дворянин из ветви Романовых, Московского Княжества.

— Краевские Глеб Радионович, земельный дворянин из новопринятых. Мои родители не имеют дворянства, но были лишены его ещё в детстве, но сам я — приёмный, при этом своего прошлого не помню. Немного маг, немного лекарь,