Гости съезжались на дачу - Наталья Нестерова

– Замечательные! – повторила Алла Дмитриевна. – Стоило пережить этот кошмар, чтобы познакомиться. Ангел, тебе укор! Прятал таких молодцов. Дуня, беги за правами и таблетками. Александр Петрович, Ольга Егоровна, возьмете Мотика к себе? Кому война, а кому мать родна: пусть играет на планшете или смотрит мультики по телевизору сколько влезет.

– Приютим, конечно! – кивнула Ольга Егоровна. – Накормим и спать уложим. Вам-то чего наготовить? Голодные приедете. Картохи с грибами – жарёхи? Только насчет мяса…

– Да у нас его пять кило намариновано, – гордо заверил Ангел.

– Когда люди рассуждают о еде, – сказал Галя Алле Дмитриевне, – за их здоровье можно не беспокоиться.

На самом деле никто о еде не помышлял. Да и тряская, давно неремонтированная дорога, несмотря на обезболивающее, далась тяжело. В больничку ввалились молчаливой гурьбой, плюхнулись на обшарпанные лавки в приемном покое. Только Дуня, единственная непострадавшая, стояла на ногах. Пошла искать докторов.

С врачом им повезло. Не сразу, но повезло.

Олег Олегович Одинцов. «Настораживает, – подумала Дуня. – Прямо-таки ООО – общество с ограниченной ответственностью. Когда ответственность ограничена, то ее, считай, нет. Молодой специалист, белобрысый, невысокий, худой, очень моложавый и потому, наверное, очень серьезный. Приехал в район с семьей, здесь давали жилье». Это она выяснила у сестричек, пока добиралась до ординаторской, где врач играл на компьютере в какую-то стрелялку.

– Что тут? – строго спросил ООО, разглядывая сидящих на лавке у стены.

– Два ножевых ранения, один выстрел из травматического пистолета, сильный ожог рук, – отрапортовала Дуня.

– Ни фига себе! – без всякой строгости проговорил ООО. – Криминал. Надо вызывать полицию.

– Не надо! – воскликнула Дуня. – Это не криминал! Просто… Мы собирали яблоки, а потом… потом играли… такие ролевые игры на свежем воздухе.

Алла Дмитриевна поднялась:

– Доктор, давайте отойдем, нужно поговорить. Дуня, возьми мою сумку.

В комнате с табличкой «Смотровая», куда они вошли, Алла Дмитриевна попросила Дуню открыть сумку, достать бумажник, вытащить все деньги и положить на стол.

– Это вам, доктор.

– Что вы себе позволяете? – возмутился ООО.

Бросил на стопку, где в основном краснели пятитысячные купюры не жадный, а сожалеющий взгляд. Конечно, ему нужны деньги. Семья, дети малые, квартира есть, но без ремонта, зарплата мизерная, а жена тоскует в провинции.

– Позволяю ровно столько, сколько могу. Доктор, я вас по-человечески прошу. Там в коридоре сидят очень хорошие пострадавшие люди. Окажите им помощь, Христом Богом умоляю!

– Я и без всяких ваших денег! Я обязан. Уберите это! – ткнул он пальцем в стопку купюр.

Повернулся и пошел к двери. Дуня потянулась за деньгами.

– Оставь! – велела Алла Дмитриевна.

Доктор прекрасно ее услышал.

– Так! – снова напустил на себя профессиональную строгость ООО в коридоре. – Первым проходит с ранением брюшной полости. Где сестра? Кто сегодня дежурит? Вера! Хватит трепаться по телефону! В процедурную!

Работали они хорошо, как оценил Галя. Быстро, слаженно и профессионально. А поначалу показалось, что сглупил – приехали черт знает куда, в занюханную больничку времен Чехова.

ООО с иглодержателем и пинцетом обращался виртуозно. Гале было не больно, потому что рану обкололи ледокаином.

– Вышивал или тряпочками забавлялся? – спросил Галя.

Он знал, что молодые хирурги, чтобы набить руку, чтобы чувствовать иглу, по многу часов вышивают или сшивают кусочки ткани.

– Пэчворк, – ответил ООО, – вы бы видели мои покрывала. Все думали, что это мама рукодельничает. Она раздаривала. Но и нам, конечно, осталось. Я стеснялся. Молодым был и глупым.

Последние слова из уст этого мальчишки прозвучали забавно. Галя хмыкнул и дернулся.

– Лежите спокойно!

– Извините! Все мы были молодыми и глупыми. Молодые без иллюзий, поверьте, к старости превращаются в жутких зануд.

– Что все-таки у вас произошло?

– Местную шпану немного поучили правилам хорошего тона.

Для Аллы Дмитриевны никакого специального лечения не нашлось, попшикали тем же спреем, что был у нее дома. Гале сделали рентген. Снимок принесли, когда врач уже зашил Харю и сестричка помогала ему одеться.

– Верочка, – интересничал Харя, – у вас чудные нежные ручки. Подобную негу я испытывал шестьдесят лет назад, когда меня одевала мама.

– Между прочим, Вера замужем, – хмыкнул ООО.

– Все красивые женщины в той или иной мере замужем, – философски ответил Харя. Из-за плеча доктора он уставился на мутный снимок, который ООО рассматривал, поднеся к окну. – Вы уверены, что эта игра теней есть ключица, а не череп?

– Уверен. У нас старенький аппарат. Переломов нет точно, да и трещин тоже, скорее всего. Сильный ушиб.

Осматривая Ангела, врач кивнул на его забинтованный палец:

– Это что? Еще одна бандитская пуля?

– Другой случай, – честно ответил Ангел. – Работал ножом в маске для плавания.

– Игры пенсионеров на свежем воздухе, – насмешливо сказал ООО Вере. – Снимай эту, с позволения сказать, повязку, Вера.

Гале, Алле Дмитриевне и Харе вкололи антибиотики. Врач выписал рецепт на таблетки антибиотиков, которые нужно принимать, чтобы не было воспаления. Ангелу – мазь, рассасывающую гематомы, Алле Дмитриевне – сильное обезболивающее, которое нужно было попросить у заведующей аптеки, не привлекая внимания, сказав, что от Олега Олеговича. Расплачивалась в аптеке Дуня карточкой Аллы Дмитриевны, кроме нее ни у кого денег с собой не было. Мужчины начали было говорить, что возместят, но Алла Дмитриевна посоветовала им не молоть чепухи.

После больницы Харя, Ангел и Галя взбодрились. Как настоящие мужественные герои они боялись врачей, точнее – врачебных процедур. Боль саму по себе, особенно от боевых ран, они терпели легко. Но когда тебя зашивают будто вспоротую куклу!

Их бодрость поубавилась на обратном пути. Дорога точно подверглась бомбардировке, потом ее кое-как укатали машины, они же там и сям пробили колеи в дождливую погоду. Тридцать километров до райцентра ехали почти час, обратно быстрее не получится. Обмен шуточками и подначивание – красование перед дамами – постепенно сошло на нет. Замолчали, а потом и задремали.

Рядом с Дуней теперь сидел Харя. Он не спал, развлекал беседой. Разговор ли вырулил, Харя ли постарался, но речь пошла о недосказанности, недослушенности, недоговоренности. Их следствие – непонимание, искажение, подмена смысла и даже подлость.

– Демократы новой волны, которым настоятельно требовалось опорочить прошлое страны, искали кумиров, – говорил Харя. – Поэт Вознесенский отлично подходил на эту роль. Цитировались его строки: «Уберите Ленина с денег…» Смело, красиво! Но дальше-то там: «… так цена его велика!» тра-та-та «…он для сердца и для знамён». Бродский, кстати, считал поэзию Вознесенского омерзительной, а я очень ценю гений Владимира Ильича. Вам не скучно меня слушать?