Паноптикум. Книга первая. Крах - Александр Гракх

— Нет, вы посмотрите, — возмутилась Стелла, — он ещё надо мной насмехается…

Рамина так и не узнала, шутил ли тогда отец, но через неделю на столе его домашнего кабинета появилась книга, бережно уложенная в специальную стеклянную коробочку, обитую с двух сторон деревом. На подставке была подпись: «Пекин. Экспедиция 2675 г.». Как рассказывал отец, в коробке поддерживался необходимый микроклимат, чтобы сохранить этот раритет, чудом переживший падение астероида.

— Это не просто книга, — любил повторять Рамине отец, склонившись над артефактом. — Это символ… Символ хрупкости человеческой цивилизации, которая, тем не менее, выжила благодаря человеческому интеллекту… Задумайся, Рамина, ведь когда — то, давно, такие же люди, как и мы, жившие на поверхности Земли, читали эту книгу…

Он не разрешал Рамине открывать коробку, поэтому она довольствовалась тем, что подолгу разглядывала обложку книги. На ней красными буквами было написано название «Дракула» и имя автора. Обложка была иллюстрирована изображением человека с длинными клыками, который сидел в центре комнаты на черном диване перед столиком, на котором горела свеча. В одном углу комнаты на потолке висели летучие мыши, а в другом углу сидел паук в сплетенной паутине. Причем, как заметила тогда Рамина, у паука были изображены два глаза, по строению напоминающие человеческие, и он почему-то жалостливо смотрел на летучих мышей…

* * *

Именно обложка той книги из кабинета отца всплыла в памяти Рамины, когда она увидела черный куб…

Черные тона куба перемешивались с багровыми штандартами Империи, дающими стороннему наблюдателю понимание того, что данное пространство имеет особый статус. В центре стоял невысокий квадратный обсидиановый стол, заставленный различными блюдами и графинами. Над столом возвышался причудливый кальян, обложенный со всех сторон фруктами и источающий из своего чрева ароматный дым. Между подушками, на трёх диванах, стоящих возле стола, расположились мужчины и женщины, внимательно слушающие Николаса Вайса, который в свойственной ему манере подкреплял сказанное артистичной жестикуляцией рук. Кроме этих людей в кубе присутствовали два официанта, обходительно обслуживающие гостей торжественного мероприятия.

Зигфрида Грэма, который попытался пройти к столу вместе с Раминой, остановил человек, одетый в штатское.

— Стойте, представьтесь… — верзила исподлобья посмотрел на Грэма, вернее на его шишку, расположенную на лбу.

Грэм, вытянувшись и смахнув с плеча невидимые пылинки, гордо произнес:

— Я — доктор Зигфрид Грэм, а это, — он указал на спутницу, — моя коллега, Рамина Джоши.

Верзила недоверчиво осмотрел Грэма с ног до головы и приказал никуда не двигаться. Пройдя к столику, он наклонился к Николасу Вайсу и что-то шепнул ему на ухо. Тот, покрутив головой, наконец увидел посетителей. Улыбнувшись, Николас обратился к сидящим на диване и произнес прощальную речь, после которой практически все люди встали и разбрелись по остальным кубам. Рамина увидела, что за столом остались сам генерал, какой-то низенький мужчина в круглых очках и дородная дама, сидевшая подле Вайса, которая жадно уплетала большой кусок пирога.

Вайс подал пригласительный жест, после которого Грэм и Рамина подошли к столу и присели на один из трёх кожаных диванов.

— А вот и наши доблестные учёные, — проговорил нараспев Вайс, обнажая ровные искусственные зубы. — Ну, давайте знакомиться… Это глава Спектрата Алан Филипс, а эта чудесная женщина — моя любимая супруга Луиза… Луиза, Алан, это доктор Зигфрид Грэм и его коллега Рамина Джоши.

Пришедшие сделали милые лица и стали дарить улыбки представленным людям. Луиза без интереса обвела взглядом посетителей и принялась за второй кусок пирога, в то время как Алан щедро улыбнулся Рамине и пристально посмотрел на перевязанную кисть доктора, у которого когда — то был пациентом.

— Рабочие моменты? — Алан указал на повязку Грэма, на которой проступили капельки крови.

— Ах, ерунда, просто несчастный случай… — ответил Грэм, гримаса на лице которого говорила о том, что не нужно этому уделять много внимания.

— Несчастный случай с пациентом? — не унимался Филипс, с ухмылкой поглядывая в глаза Грэма.

Грэм перевёл взгляд на Луизу и плавно ушёл от ответа на вопрос, подарив комплимент этой полной женщине.

— Луиза, вы как всегда великолепны! — торжественно воскликнул он, протягивая руку к очередной порции алкоголя.

Луиза посмотрела на Грэма и, продолжая жевать, хотела сказать «спасибо», но вдруг подавилась и громко раскашлялась. Николас немедленно подскочил и, ухватив жену под руку, начал слегка поколачивать её по спине. Доктор при виде подавившейся Луизы остолбенел, а Рамина и вовсе почувствовала себя весьма неловко. Только один Филипс невозмутимо наблюдал эту картину, спокойно поедая вишнёвый десерт.

Вайсу вдруг показалось, что Луиза начала бледнеть и он, пребывая в отчаянии, начал её так колотить по спине, что та, пытаясь вздохнуть, захрипела. Мышление доктора Грэма, сдобренное изрядной порцией алкоголя, внезапно представило Луизу в образе раздувающейся жабы, которая выпученными глазами смотрит на него. Зигфрид, обладавший внутренней самоцензурой, быстро выбросил этот крамольный образ из головы, но, услышав, как хрипящая Луиза произносит: «Ква… Ква… Ква…», невольно улыбнулся.

— Ква… Ква… Кватит меня бить по спине, Николас! — задыхаясь, вскричала вскочившая с дивана Луиза, уронив при этом на пол столовые приборы.

Николас встал, расслабился и глубоко выдохнул. Он ощутил прилив адреналина, отчего его сердце бешено заколотилось. В один момент Вайсу показалось, что подавилась не его жена, а он — сам Вайс подавился «имперским пирогом», на который претендовал, обручившись с Луизой. Кровь прильнула к лицу Николаса и его начало немного лихорадить.

Дочь Императора взяла полотенце и стала вытирать испачканное лицо и платье. Когда она увидела на лице остолбеневшего Грэма идиотскую улыбку, она разозлилась ещё больше и кинула в него грязное полотенце.

— А ты чего улыбаешься, козёл? — грубо произнесла она.

— Миледи, я, я… — судорожно забормотал Грэм, — мне поистине очень неловко…

Луиза с презрением посмотрела на Грэма. Этот человек ей всегда не нравился, хотя её отец о нем всегда неплохо отзывался. Посмотрев на мужа, Луиза уже спокойным тоном промолвила:

— Пойду, проведаю детей. Скажу им, что дедушка скоро приедет.

Николас, молча, кивнул и, дождавшись, когда она уйдёт, медленно присел на диван. Филипс тем временем, доев десерт, нарушил неловкую паузу.

— Я думаю, стоит побеседовать с нашей прекрасной гостьей, — Филипс поднял бокал и, улыбнувшись, сделал глоток. — Доктор Джоши, извините нас за столь неловкую ситуацию. Скажите, вам здесь нравится?

— Да, конечно, у вас здесь очень красиво, — произнесла немного оторопевшая Рамина, оглядывая интерьер.

— Нет, под словом «здесь» я имею в виду нашу страну. Вам нравится в нашей стране? — доброжелательно переспросил Филипс.