Четыре подруги эпохи. Мемуары на фоне столетия - Игорь Оболенский

Однако несмотря на обмен колкостями, Шанель и Серт до последнего оставались самыми близкими людьми. Мися помогала Коко залечивать душевные раны после неудачных романов. А Шанель пришла Серт на помощь, когда обожаемый ею Хосе-Мария увлекся грузинской художницей Русей Мдивани и попросил Мисю о разводе.

Серт не только дала согласие на развод, но и помогла Хосе-Мария выбрать обручальное кольцо для Руси. Она ни на минуту не оставляла молодых супругов наедине друг с другом, дав таким образом повод для разговоров о «тройственном союзе». Мися, одинаково любя и Русю, и Хосе-Мария, признавалась, что чувствует себя «то ли тещей, то ли свекровью».

Когда Хосе-Мария Серт ушел из жизни, Мися написала в дневнике: «Вместе с ним для меня исчез всякий смысл существования». Результатом пережитого шока стала почти полная потеря зрения. Незадолго перед тем, как окончательно ослепнуть, Мися совершила последнюю поездку в Венецию, где в галерее Академии простилась с любимыми полотнами, по памяти вслух описывая то, что на них изображено.

Утешением ее последних дней стал морфий. Она в открытую употребляла наркотики, делая себе уколы прямо на улице. Однажды ей даже пришлось сутки провести в полицейском участке среди проституток и бродяг, так как ее имя было обнаружено в списке торговцев наркотиками.

Конец наступил в 1950 году. Коко Шанель пыталась вытащить подругу из депрессии, отправившись с ней в санаторий в Швейцарию. Но все уже было бесполезно.

В возрасте 78 лет Миси не стало. Незадолго перед смертью она призналась подруге: «А знаешь, жизнь все-таки не так прекрасна!»

Вы когда-нибудь видели женщину, которой любовь известных, привлекательных, состоятельных, талантливых, в общем, «самых-самых» мужчин доставляла одни неудобства? Думаете, нет? Ошибаетесь — видели. Потому что имя этой женщины — Катрин Денев.

Эпизод 1. Год 1963. Париж, маленькое кафе около Лувра

За столиком — молодая девушка лет двадцати. Она явно кого-то ждет, то и дело поглядывая в сторону дверей.

Убедившись, что никто пока не появился, достает из сумочки зеркальце и придирчиво рассматривает прядь белоснежных волос, то и дело выбивающихся из-под газового платка. Девушка не так давно стала блондинкой и, кажется, не вполне доверяет новомодной краске для волос, которую ей буквально насильно всучил ее возлюбленный, утверждая, что для женщины быть блондинкой — это 50 процентов успеха. А для начинающей актрисы и все 100. Был бы рядом хороший режиссер, а он — знаменитый Роже Вадим — как раз таковым и являлся.

Можно подумать, все знаменитые актрисы были блондинками. Конечно, Катрин Дорлеак восхищалась Мэрилин Монро, но была уверена, что талант актера и цвет волос никак не связаны. Смогла же она сняться вместе с сестрами Франсуазой и Симоной в кино. И ничего, ее темные волосы всех, кажется, вполне устраивали.

Всех, но не Роже Вадима, модного режиссера и супруга не менее модной Брижит Бардо, с которым Катрин познакомила сестра Франсуаза. У самой Франсуазы в то время был страстный роман с другим выдающимся режиссером — Франсуа Трюффо, так что Вадим, несмотря на пятнадцатилетнюю разницу в возрасте и не отпускающую его от себя ни на шаг Бардо, с легкостью завоевал сердце семнадцатилетней Катрин. Которой и сделал сразу два предложения — сняться в его новом фильме «Порок и добродетель» и стать блондинкой.

«А вы не думаете, — спросила Катрин Роже Вадима, к которому, несмотря на близость, обращалась исключительно на «вы», — что «порок» ассоциируется все-таки с черными волосами?» «Я в этом уверен, — ответил режиссер. — Поэтому Добродетель и должна быть блондинкой».

Совсем недавно фильм вышел на экраны. И вот у молодой актрисы уже назначено интервью с одним из самых влиятельных французских журналов.

— Бонжур, мадам. Прошу извинения за небольшое опоздание.

— Ничего страшного. Но вы ошибаетесь, я — мадемуазель.

— Вот как? А я почему-то был уверен, что вы давно мадам Вадим.

— Если вас интересует Роже Вадим, то я предпочитаю говорить о нем как о режиссере моего нового фильма…

— …и отце вашего будущего ребенка?

— Приятно было с вами познакомиться. Жаль, что вы опоздали всего на тринадцать минут. Еще бы две минуты, и я была бы лишена радости знакомства с вами.

Эпизод 2. Год 1966. Лондон. Ресторан гостиницы «Интерконтиненталь»

Метрдотель, кажется, в сотый раз дает наставления официантам и проверяет, хорошо ли накрыт стол и расставлены цветы.

Через несколько минут здесь должно произойти почти историческое событие — первое интервью английскому телевидению французской актрисы Катрин Денев, прославившейся главной ролью в фильме «Шербурские зонтики». А у жителей туманного Альбиона есть и еще один повод восторгаться красавицей-актрисой — на днях она вышла замуж за их соотечественника, известного фотографа Дэвида Бэйли.

Когда пара молодоженов появилась в дверях ресторана, ассистент режиссера смущенно спросил Катрин, как ее следует называть — миссис Бэйли, мадам Денев или — а кто ее знает — по-прежнему мадемуазель Дорлеак. Судьба оскандалившегося во время интервью французского журналиста, о которой, разумеется, были наслышаны и в Лондоне, никого не прельщала.

— Мое имя — мадам Денев. Я считаю, что в истории мирового кино должна остаться одна Дорлеак — Франсуаза. Но я еще не готова говорить о страшной аварии, унесшей Франсуазу от нас.

— Конечно-конечно, мадам Денев, мы будем говорить только о вас.

Французские газеты сообщили, что накануне свадьбы с мистером Бэйли вы получили от месье Вадима письмо. Он осуждает ваш поступок?

— Вообще, это довольно личная тема. Но так и быть, для журналистов родной моему Дэвиду Англии я открою этот секрет. В письме было всего одно предложение: «Прости, что не понимал, как дорога ты мне. Твой Роже».

— Значит, он по-прежнему любит вас?

— Когда прошла страсть, любовь между нами стала естественной. А любовь для меня важнее славы, а счастье важнее успеха.

— А как же ребенок? Мистер Бэйли усыновит Кристиана?

— У Кристиана есть отец. И его имя — Роже Вадим. Когда я приняла решение родить ребенка, я уже знала, что мы расстанемся с Вадимом, но это не имело никакого значения. Мне важен был Вадим не как муж, а как отец будущего ребенка. После долгих раздумий я решилась. И могу сказать, что счастлива. Я — мать, а мать никогда не бывает одинокой. Материнство приносит радость. Правда, оно есть некоторый вид взвешенного жертвования собой. Но, освободившись от опекунства Роже, я смогла ощутить в себе внутренние силы. Знаете почему? Потому что стала сама зарабатывать.

— Наверное, и за позирование журналу «Плейбой» вы получите неплохой гонорар? Для вас так важны деньги?

— Господа, мой английский еще не так совершенен. Поэтому давайте прервемся. На сколько? Я бы предпочла лет на десять.