Знахарь - Марина Александрова

— Конечно!

— Я заметил, что события последних дней совершили чудо с неразговорчивой доселе Софьей! — заметил губернатор.

— Просто раньше меня все устраивало! — она кокетливо улыбнулась, потом, вспомнив о чем-то, повернулась к собеседнику, взяла его под руку и продолжила: — Слышали о таком случае, когда в одной английской семье родился ребенок, но оказался немым. Близкие, а особенно родственники, очень переживали. Исполнилось ребенку шестнадцать лет, и вдруг, сидя за ужином, он произносит фразу: «Бифштекс не прожарен». Представляете? — она залилась чистым смехом, смотрела на недоумевающего Ивана Ивановича и еще громче смеялась.

— Ну, и что же дальше? — в нетерпении спросил он.

— Дальше начались ахи-вздохи! Его все окружили, целовали, плакали от радости, и тут мама его спрашивает: «Сынок, как же так, почему ты раньше молчал?» — а он и отвечает: «А меня раньше все устраивало!» Представляете?

Губернатор засмеялся, но не потому, что анекдот оказался смешным и напомнил ему одного знакомого. Просто смех Софьи был таким заразительным и звонким, что он не удержался.

— Да, этот случай весьма характеризует чопорных жителей туманного Альбиона! — сказал он.

Экипаж остановился у дома Сварова. Губернатор помог выйти Софье и, помолившись мысленно, последовал за ней в дом. Диана в гостиной играла с ребенком. Увидев Ивана Ивановича, она встала, одернула юбки и вежливо поздоровалась.

Софья взяла Георгия на руки и направилась к выходу. На немой вопрос Дианы она сказала:

— Господин губернатор хочет поговорить с вами.

* * *

Емельян по молчаливой просьбе Ивана Ивановича остался сидеть в гостиной. Диана смотрела на мужчин с плохо скрываемым любопытством. В ее глазах затаился страх, — и мужчины понимали, о ком она думает.

— Не переживай, доченька, — спокойным голосом произнес Емельян. Он нежно коснулся ее руки, и она вправду успокоилась.

— Только скажите мне, что с Филиппом все в порядке, и тогда я выслушаю вас с должным вниманием, — попросила она.

— О нем нам, как и тебе, ничего пока не известно, но очень бы хотелось узнать хоть что-нибудь, — сказал губернатор.

— Ты, Иван, не томи девушку, говори скорее, да и дело с концом, — Емельян поднялся с оттоманки и заходил по гостиной взад-вперед.

Иван Иванович взял ладони девушки в свои большие руки и, посмотрев ей прямо в глаза, тихо произнес;

— Диана, твой муж Филипп — мой сын.

Она, не моргая, пристально смотрела на него и не знала, как отреагировать на такую новость. И сказала нечто совсем необычное.

— Он мне пока не муж, — и потупила глаза, осознав, что говорит совершенно не то. — Простите, я… я не знаю…

— Я сам не знаю, милая. Тебе нелегко, но и мне тоже.

Он замолчал.

— Как вы узнали об этом? — спросила она.

В разговор вступил Емельян.

— Мне пришло письмо от тетки Филиппа, из него я все и узнал. Думаю, что поступил правильно, рассказав об этом тебе, Иван.

— Да, да.

Иван Иванович так выразительно посмотрел на Диану, что ее осенила мысль. Неожиданная и не очень приятная.

«А вдруг он захочет забрать меня с собой? Нет, нет, я не поеду. Я не оставлю Емельяна, пока не приедет Филипп. Он оставил меня здесь, здесь он меня и найдет!» — подумала она.

Никто из присутствующих не предполагал, что их мысли почти совпадали. Емельян боялся, Иван Иван Иванович надеялся, а Диана пребывала в полной растерянности.

— Я думаю, единственное, что сейчас нам нужно, это молиться за него. Филиппу это необходимо. Пока он не вернется, мы не можем ничего предпринимать, — рассудила Диана.

— Да, ты права, но мой сын, мой младший сын, Станислав, — поправился губернатор, — собирается искать брата.

— Не позволяйте ему этого. Сейчас не время, да и не вошел он еще в возраст, чтобы самому такие решения осуществлять, — посоветовала Диана.

— Отец ты или кто? — воскликнул Емельян. — Мало ли чего он хочет?! Филипп вернется, и тогда…

— Вы, конечно, правы, но, Емельян, когда я узнал об этом, я хотел было сам искать его, но это не в моих силах уже, и, вероятно, поддавшись какому-то необъяснимому порыву, я не возразил против решения сына. Нет, я был неправ. Я сегодня же поговорю с ним! — губернатор решительно поднялся и тут же, схватившись за сердце, опять сел на оттоманку.

Диана вскочила и, наполнив стакан водой, поднесла к губам бледнеющего Ивана Ивановича.

Емельян бросился из гостиной за врачом.

— Вот, выпейте, вам станет легче… — она помогла ему выпить воду и отошла, внимательно глядя на больного.

— Диана, — хрипло произнес он, — милая, если вдруг со мной что-то… что-то произойдет, передай моему сыну… передай мою просьбу. Хорошо?

— Конечно! — потом, спохватившись, она быстро заговорила: — Ну что вы такое говорите! Вы сами сможете все ему сказать…

— Не перебивай, милая. Сама видишь мое состояние. Не слишком крепок я. Отжил, видимо, да и правильно это, — он тяжело задышал и закрыл глаза.

Диана решила дать человеку выговориться. Она понимала, что это ему сейчас крайне необходимо.

В дверь тихо постучали и, не дождавшись ответа, вошел седой доктор Анисимов Петр Флегонтович.

— Добрый день, сейчас мы все исправим, — его голос был мягким и убаюкивающим, а небольшой дефект речи делал его обаятельным и беззащитным. Он обратил взор своих добрых выцветших глаз на девушку.

— Если что-то нужно, я…

— Милочка, — он улыбнулся, чем окончательно расположил ее к себе, — я курирую своего драгоценнейшего пациента уже пять лет, и вы можете не беспокоиться. Я справлюсь.

Она вышла. Прислонившись спиной к двери и шумно выдохнув, Диана поднялась к себе в комнату и без сил рухнула на кровать. Вскоре она заснула и увидела чудесный сон, который к утру почему-то превратился в кошмар.

Окончательно проснувшись, она услышала надрывный крик ребенка. Многовековой инстинкт матери, заложенный в каждой женщине, подсказал ей, что с Георгием не все ладно. Наспех одевшись, она выскочила из комнаты и бросилась к Софье, которая в слезах сидела над ребенком, покрытым сыпью.

— Петр Флегонтович ушел вчера поздно, я не хотела беспокоить его опять, но Емельян сам уехал за ним, — всхлипывая, поведала она Диане, — Диана, что это? Я так боюсь! Мне страшно до такой степени, что немеют руки, ноги!

— Что это? — спокойно переспросила Диана. — Это, милая, ветрянка. Случается она у каждого ребенка в возрасте нашего малыша и проходит так же незаметно, как и приходит. Это не смертельно, скорее, это неизбежно. В более старшем возрасте ветрянка опаснее, — она подошла к малышу и освободила его ручки и ножки.