Каталог киллерских услуг - Алексей Макеев

– А для тебя удобно, что убийца – Шалаев, – подсказал Гуров.

Прянишников развел громадными руками.

– При чем тут удобно или неудобно? – с негодованием провозгласил он. – Есть объективные улики. И ты прекрасно о них знаешь. Экспертиза показала – на пистолете Шалаева имеются только его отпечатки пальцев. В машине только его отпечатки. Показания он дает бессвязные, путаные, не совпадающие с показаниями его коллег по работе и с показаниями Величко. И вообще, ведет себя странно и подозрительно… Мне хорошо известно, что ты сейчас скажешь – мол, у Шалаева не было никаких мотивов, чтобы убивать Кашина, они даже не были знакомы… И будешь прав. Но это только на первый взгляд. Я уже беседовал с Величко, и мнение мое о нем весьма нелицеприятное. Согласен, у Шалаева не было мотива для убийства, а вот у Величко такие мотивы были. Думаешь, мне неизвестно, что он настроен поглотить фирму «Коннект», в которой работал покойный Кашин? Мне это отлично известно. Давыдов, который возглавляет «Коннект», сопротивлялся, насколько это возможно. Скорее всего, Величко решил ускорить дело и припугнуть его. Сейчас опять входят в моду эти старые проверенные методы. К сожалению…

– Гладко у тебя все получается, Евгений Дмитриевич, – покачал головой Гуров. – Извини, если я тебе эту гладкость немного попорчу, ладно? Выскажу кое-какие соображения. Вот ты говоришь, Шалаев ведет себя странно, путается… А как должен вести себя человек, которого накачали наркотиками по самые уши?

– Да ладно, наркотиками, – не слишком уверенно возразил Прянишников. – Это еще бабушка надвое сказала. Убежден – пьян он был в хлам. Напился для храбрости. Потому и попался так глупо. А то, что у него там врачи какой-то наркотик в крови нашли, – сколько таких случаев было, когда экспертиза ошибалась?

– Да ты сам в это не веришь, Евгений Дмитриевич! – с упреком сказал Гуров. – Но упорствуешь, потому что этот факт разрушает всю твою концепцию. Ну да ладно, допустим, экспертиза в данном случае чего-то напутала. Но экспертизе, которая отпечатки пальцев изучала, ей-то ты веришь, насколько я понимаю?

– Отпечатки – это научная точность, – заявил Прянишников. – Тут без вариантов. На пистолете, на руле, на дверцах машины – везде отпечатки только Шалаева. Улика!

– А тебе не кажется это странным? – спросил Гуров. – Что везде только его отпечатки? Ты любую машину сейчас возьми – свою хотя бы, – так на ней наверняка пол-Москвы свои отпечатки оставило! А тем более эта машина не Шалаеву принадлежала. Она Давыдову принадлежала. Так ведь ни одного отпечатка Давыдова не обнаружили! Ну и что это значит? А значит это только одно: перед тем как в машину Шалаева сажать, все прочие отпечатки там с великим тщанием протерли! И крыть тебе этот факт нечем, Евгений Дмитриевич!

– А я и не буду его крыть, – заметно притихнув, но продолжая упорствовать, сказал Прянишников. – Это и не факт никакой. И суд его не примет.

– Это как подать, – возразил Гуров. – Да и не о суде нам с тобой пока думать надо. Этот факт тебе мотивация для поиска. Одного тебе мало? Вот второй. Ты почему-то решил, что у Величко была мотивация на убийство. А какая же у него мотивация, если, по моим сведениям, он фирму Давыдова так и так к рукам прибирал? Ну, не слишком красиво, согласен, но в рамках существующего закона. Зачем ему в такой ситуации рыть себе яму под могилу? Можешь ты на этот вопрос ответить? Не можешь, потому что нет на него логичного ответа.

– Тогда почему они в разную дуду дуют? – мрачно поинтересовался Прянишников, с недовольством глядя на Гурова. – В смысле Шалаев и его босс гребаный? Один говорит, что его поставили наблюдать за домом Давыдова, а другой все кругом отрицает – почему?

– Потому что Величко тоже принял все это слишком всерьез, – объяснил Гуров. – И отпечатки эти, и пистолет, и вызовы на допрос. Струсил он просто. Признай он сейчас, что была слежка, – и он автоматически становится подозреваемым в убийстве. В заказном убийстве! Практически заказчиком. Естественно, человек дрогнул.

– Ага, значит, ты тоже веришь, что Величко следил за Давыдовым! – торжествующе воскликнул Прянишников. – А с какой такой целью он это делал? В детстве в шпионов не наигрался?

– А вот это вопрос интересный, – задумчиво констатировал Гуров. – Это вопрос, можно сказать, кардинальный. Но меня в связи с ним больше интересует не Величко, а тот, за кем он следил, – гражданин Давыдов, который в этом деле вроде бы пострадавшая сторона. Эта странная история с гибелью Сергиенко… Кстати, почему эти дела до сих пор не объединили в одно?

– Это ты у руководства спроси, – проворчал Прянишников. – Наверное, забыли с тобой посоветоваться. На мой взгляд, нет никакого смысла их объединять. Рядовое убийство на почве ограбления. Это Щербаков тебя подзуживает, потому что он Величко в друзья набивается – про это все знают. Кстати, наверху им очень недовольны, как бы речь вообще о профпригодности не зашла.

– Ну, это уж зря! Щербаков, по-моему, совершенно пригоден, – сказал Гуров. – Некоторые завороты у него, конечно, присутствуют, но в целом… Впрочем, не буду лезть со своим уставом в вашу епархию. Меня другое волнует. Я все больше задумываюсь, какова во всех этих событиях роль гражданина Давыдова? Вроде бы со всех сторон чист, на вопросы отвечает твердо и четко, прошлое безупречное. Говорят, в свое время подавал большие надежды как ученый. Потом махнул на науку рукой и двинулся в бизнес. Имелся у него одно время влиятельный покровитель, но вот теперь он сошел со сцены, и Давыдову приходится туго.

– Так что же тебя в нем смущает?

– Какой-то он странный. Будто в броню закованный. И взгляд у него нехороший. Будто не я его прощупываю, а он меня. Будто есть у него какая-то тайная мыслишка.

– А может, это у тебя паранойя? Может, ты опять не с той стороны заходишь? Нет за человеком ничего криминального, так, может, и искать не стоит, время зря терять?

– У меня, допустим, паранойя, но с ним ведь не один я беседовал – Щербаков, Крячко, еще кое-кто. У всех впечатление складывается неоднозначное. Нет, не все с ним так просто. И смерть Сергиенко тоже…

– Ну что, смерть Сергиенко?! Полезли ночью к нему в гараж, он, дурак, вышел – его пристукнули. Обычное дело.

– А звонок перед этим?

– А кто его слышал, этот звонок? Это тебе Величко рассказал про звонок, со слов покойника. А если не было никакого звонка? Если это для отвода глаз?

– Для отвода глаз нужно было сидеть и не рыпаться, – заявил Гуров. – И какой отвод глаз, когда у него человека убили? Не сам же он его убил? Кстати, объективный факт. Дело о передаче фирмы «Коннект» в оперативное управление новой администрации застопорилось с того самого момента, как заварилась вся эта каша. Конкретно, с того момента, как был убит Сергиенко. Он непосредственно занимался «Коннектом», и после его смерти никто прежнего рвения не проявлял. Грубо говоря, Давыдов получил передышку. А когда погиб Кашин, дела Величко предельно осложнились.

– И справедливо осложнились, – упрямо сказал Прянишников. – Уж слишком много вопросов вызывает его деятельность.