Крестовые походы. Миф и реальность священной войны - Пьер Виймар

Правители султаната не могли согласиться со сложившейся в Сирии политической ситуацией: убийство Мавдуда, разумеется, было воспринято как оскорбление султана, но компромисс между франками и мусульманами был глумлением над мусульманским миром. Сельджукский султан назначил на место Мавдуда нового турецкого командующего, атабека Ак Сонкор Бурзуки. С наступлением весны 1114 г. последний тотчас же начал военную кампанию против Эдессы. Он стал систематически уничтожать сельскохозяйственные угодья, но не смог сделать ничего, что бы повредило самой Эдессе или другим городам графства. Разочарованный, он собирался вернуться в Мосул, когда внезапное предательство смешало все его карты. Армянский князь Верхнего Евфрата, Вазиль Дг'а отказался от союза с франками и покорился турецкому владыке. Христианский фронт дрогнул: жители Востока отвернулись от франков. Те ответили на это неслыханной жестокостью и силой вернули себе утраченные владения; горные армянские государства на этот раз перешли в непосредственное подчинение западных феодалов. Правда, завоевание смог облегчить тот факт, что сразу после обращения Вазиля Дг'а к туркам латинские наемники, составлявшие наиболее сильную часть его армии, покинули ее ряды.

Здесь мы снова затрагиваем аспект, характерный исключительно для франкских колоний, основанных в Леванте: после того, как они обосновались и развились благодаря опоре на немногочисленное местное христианское население, франки обратились против него и лишили их преимуществ и привилегий, которые были дарованы во времена тесного сотрудничества. Предательство какого-нибудь князя или феодала, перешедшего на сторону турок, ускоряло процесс, в некотором роде оправдывая его. Франки видели в местных христианах лишь подданных или плательщиков дани; они совершенно не могли допустить, чтобы какая-либо политическая власть, пусть даже в примитивном состоянии, участвовала в управлении. Поражение похода Ак Сонкор Бурзуки на Эдессу навлекло на него немилость и привело к тому, что его должность в Мосуле занял собственный сын султана; что же касается движения против крестоносцев, во главе его стал турецкий атабек Бурзук ибн Бурзук, один из старых участников сельджукской эпопеи. В полномочия атабека Бурзука входило ведение священной войны, но также и упорядочивание дел Сирии: поэтому Тугтекин, атабек Дамаска и Бадр аль-Дин Лулу, ставший эмиром Алеппо (Ридван скончался в 1113 г., а его сын и наследник, опасный и кровожадный безумец, был убит в 1114 г.), опасались прихода войск султана. Артукид Ильгази, воинственный турецкий эмир, неоднократно навлекавший на себя немилость султана, также боялся удара, который мог быть нанесен по большому княжеству, основанному им вокруг Мардина (на ближних горах анатолийского плато, у подножия которых простиралась плодородная Джазира). Ильгази заключил союз с Тугтекином и в сопровождении своих диких туркменов отправился на защиту Алеппо.

Помимо этого турецкие эмиры боялись перераспределения сирийских фьефов: поразительным образом в этом вопросе их интересы совпадали с интересами франков, противников, с которыми было приказано сражаться атабеку Бурзуку. Вполне объяснимо то, что сирийские феодалы (мусульмане и христиане) решили оказывать сопротивление официально объявленному походу. Рожер Антиохийский был главным организатором этого союза, и он же был первым, кто объединил свои войска с армией Дамаска; вскоре к ним присоединились жители Алеппо и туркмены Ильгази. Эти странные союзники поставили лагерь под прикрытием Апамеи, принадлежавшей Рожеру. Данная позиция, идеальная в географическом плане, позволяла следить за движением Бурзука и в случае необходимости предотвратить его действия, направленные против Алеппо, Антиохии, Триполи, Дамаска или Иерусалима. Бурзук совершил большую психологическую ошибку, помешавшую мусульманским войскам объединиться и сохранить верность султану: он приказал взять штурмом Хаму, которую отдал на трехдневное разграбление. Обратившись к франкской тактике Балдуина I, атабек Тугтекин отказался дать сражение. «Атабек помешал франкам выступить на врага, потому что он боялся, что если они победят, то вся Сирия перейдет к ним, а если проиграют, то армия султана завладеет государством Дамаска» (Кемаль ад-Дин).

От Хамы Бурзук направился к Шейзару, владению мункызских эмиров, единственным сирийцам, сохранившим верность монархии султана. Он стал лагерем у Оронта, в непосредственной близости от крепости. Как и во время похода против крестоносцев 1111 г., два вражеских лагеря разделяло всего лишь несколько километров. Стратегическое превосходство было на стороне персидских турок, но последнее подкрепление дало союзникам некоторое преимущество: король Балдуин и его вассал Понс Триполийский привели войска к Апамее. Сирийские союзники смогли перейти в наступление, но Бурзук, опередив их, снялся с лагеря и отошел к востоку. Тотчас же сирийцы разошлись и вернулись к себе. Именно этого и дожидался старый полководец, тут же повернувший обратно и пошедший в атаку.

За несколько дней он захватил крепость Куфр Таб, аванпост долины Оронта, расположенную на северо-востоке от Апамеи. Когда эта цитадель была разрушена, Бурзук повел войска на север, через Маарат ан-Нуман. Рожер Антиохийский следил за его передвижениями, но он не мог угадать, какую цель поставил перед собой атабек: Алеппо или Антиохию? Марш персидских турок на нормандское владение Зердани убедил его в том, что конечной целью кампании была Антиохия, тем более, что к Алеппо уже выступил большой персидский корпус, а толпы простолюдинов этого города, взбудораженные исламской агитацией, ждали подходящего случая, чтобы открыто поднять восстание. Шпионы доносили Рожеру обо всех передвижениях противника. Князь Антиохийский приказал войскам, которых поддерживала эдесская конница, начать выступление. Эффект неожиданности был полным. «Впереди турецкой армии шли обозы и вьючные животные, за которыми следовали войска… не ожидавшие, что кто-то на них нападет. До разбитого накануне лагеря они еще не дошли: поставленные палатки были заняты только слугами» (Кемаль ад-Дин).

Франкская конница на всем скаку ворвалась в лагерь, а затем, не сбавляя скорости, достигла турецких отрядов, которые разбила один за другим. Сражение превратилось в бойню. Только атабек Бурзук и его личная охрана попытались оказать сопротивление: «Напрасно его склоняли спасти свою жизнь бегством. Он желал там погибнуть за Аллаха. В конце концов, его удалось убедить, и он скрылся» (Ибн аль-Асир).

Бурзук вернулся в Месопотамию, а оттуда — в свои персидские владения, где вскоре умер от горя; а отряд султана, отправленный в Алеппо, хотя и не был разбит, поспешил вернуться в Мосул.

Это сражение, вошедшее в историю под названием «день Данифа» (14 сентября 1115 г.), положило конец турецким походам против крестоносцев. Своей победой князь Антиохийский спас всех сирийских феодалов, как христиан, так и мусульман. Но политические последствия этого дня были диаметрально противоположны для тех и других: если правители Алеппо и Дамаска, а также небольшие сирийские эмиры и уберегли свои владения от захвата их султаном, то это лишь способствовало их переходу во власть франков. Вскоре турецкий эмират Алеппо будет всего лишь вассалом княжества Антиохийского, а Дамаск волей-неволей признает себя зависимым от короля, правящего в Иерусалиме.