Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том 1 - Борис Яковлевич Алексин

class="p1">С Антоновым оставалось человек пятнадцать, кроме ранее выставленных сторожей. Они выкатили пожарную машину и приготовились к тому, чтобы встретить огонь, если он начнёт где-либо появляться, во всеоружии. Вероятно, эта бдительность и спасла судоверфь и завод. Как впоследствии выяснилось, на этих объектах тоже предполагались диверсии.

Менее чем через полчаса Борис во главе своего маленького отряда, вооружённого топорами и ломами, стоял перед Берковичем. Тот поблагодарил Алёшкина за оперативность, а узнав, что вскоре прибудет ещё Крамаренко с полусотней людей, и за инициативу. Он сказал, что пожарным удалось немного сбить пламя, взломав замки дверей средних пакгаузов, чему, между прочим, противился Черняховский. Пожарные пробрались внутрь и сейчас вели борьбу с огнём из внутренних дверей, сообщавшихся с горящими отделами склада.

— Необходимо как можно скорее всё, что находится в средних пакгаузах, вынести на причал и сложить в определённом порядке. Оксёнова дома не оказалось, его разыскивают, а два кладовщика — его помощники уже здесь. Они будут указывать, что и в каком порядке выносить. Руководить действиями рабочих будете вы, а когда приедет Крамаренко, то и он. К счастью, вчера один из кладовщиков, руководивший погрузкой краболовов, в порядке подготовки весь груз, предназначенный для этого судна (он кивнул головой на пароход, отошедший от причала), отобрал и сосредоточил в одном из средних пакгаузов у самых дверей. Груз не пострадал, его надо спасти в первую очередь. Через полчаса приедут матросы с этого краболова, они тоже вам помогут. Я прикажу, чтобы все рабочие подчинялись вам: требуется единоначалие! Ну, идите, начинайте, утром, в 8. 00 я жду от вас доклад.

Борис объяснил задачу рабочим, вместе с кладовщиком они выбрали наиболее удобное для складирования место на стенке причала, и через несколько минут его 25 человек изо всех сил, бегом начали выносить сети, продукты, буйки и прочие товары, предназначенные для краболова. Не отставал от своих подчинённых и сам Алёшкин. Скоро он весь был перепачкан в копоти, муке и ещё невесть в чём. Однако работая, как простой рабочий, он ни на минуту не забывал о своей руководящей роли, вовремя подсказывая новые места для склада и показывая то, что следует выносить в первую очередь.

Когда через час прибыл Крамаренко со своими людьми и человек 20 матросов с краболова, то и ему, и Алёшкину самим работать не пришлось: всё их внимание поглощало руководство деятельностью сотни людей, а это становилось всё трудней. По мере углубления в пакгаузы, возрастала опасность для работавших там: помещения наполнялись удушливым едким дымом, сквозь который почти ничего не было видно. Свет фонарей «летучая мышь» не пробивал эту сизую, тяжёлую мглу. Само собой разумеется, что электрическое освещение вышло из строя с началом пожара. Опасались, что кто-нибудь из рабочих, потеряв сознание, упадёт и задохнётся, и руководителям всё чаще и чаще приходилось подхватывать выходящих из пакгаузов шатавшихся и кашлявших людей, вести их к морю, обливать водой и давать им передышку. Одновременно нужно было тщательно следить и за тем, все ли вошедшие на склад вышли.

Пожар достиг своего апогея. С грохотом свалилась внутрь крыша одного из боковых пакгаузов, в другом начали с ужасающим хлопаньем рваться бочки с кунжутным маслом, используемым при изготовлении консервов. При этом они взлетали на несколько десятков метров вверх, пробивали раскалённую крышу, с треском лопались в воздухе и обдавали всё вокруг брызгами кипящего масла. Уже несколько пожарных получили серьёзные ожоги, и две автомашины скорой помощи (совсем недавно появившиеся во Владивостоке) увезли их в больницу. Пострадали и некоторые из рабочих, но ни тушение огня, ни вынос уцелевших товаров не прекращались.

Скоро на причалах появились хаотично сложенные разнообразные грузы. Как ни старался кладовщик, ему удалось сделать только одно: отделить узким проходом от всего остального то, что предназначалось для последнего краболова, всё прочее складывалось кое-как, и это можно было понять.

Погасить горевшие пакгаузы пока не удавалось, более того, стенки ещё не загоревшихся, хотя и поливались мощными струями воды беспрерывно, всё-таки настолько раскалились, что некоторые тюки товаров, лежавшие вблизи от них, начали тлеть. Грузчики торопились вынести как можно больше и бросали вытащенное где и как попало, уже не заботясь ни о каком порядке. Последние спасённые товары в основном были уже попорчены, если не огнём, то морской водой, которой производилось тушение.

Благодаря самоотверженной работе, часам к семи утра удалось почти полностью очистить от товаров оба центральных пакгауза. К тому времени бушевавший огонь частично уничтожил всё наиболее легко воспламеняющееся и местами, поддавшись усилиям пожарных, начал ослабевать. Люди, работавшие всю ночь с предельным напряжением, к тому же постоянно отравлявшиеся угарным газом и дымом, были совершенно измождены. Приехавший на пожарище Беркович, выслушав доклад Алёшкина, приказал всем участвовавшим в спасении грузов немедленно отдыхать. Для продолжения выноса остатков полуобгоревшего имущества наняли артель портовых грузчиков-китайцев.

К стенке причала подошёл краболов, и другая группа грузчиков, явившаяся на работу, приступила к его погрузке, по существу, в запланированное время. Так как предназначенные для него грузы теперь лежали у самой стенки причала, расстояние по переноске их значительно сократилось, и погрузка парохода проводилась быстрее, чем обычно. Заменять грузы, предназначенные для краболова, почти не пришлось: они были извлечены первыми и практически не пострадали. Вследствие этого погрузка последнего краболова была закончена в срок, и он в надлежащее время отправился на промысел.

Впервые за всю историю краболовного промысла на Дальнем Востоке в этом 1929 году краболовы Советского Союза захватили лучшие крабовые поля в районе Камчатки, оставив японских рыбопромышленников с носом. Не помогла последним и диверсия — поджог склада.

В том, что это был акт диверсии, собственно, не сомневался уже никто. Во-первых, исчез завскладом Оксёнов. Как говорили кладовщики, он ещё с утра прошлого дня ушёл со склада, ссылаясь на плохое самочувствие, и не знал, что в его отсутствие грузы, предназначенные для последнего краболова, по распоряжению одного из кладовщиков, были перенесены к дверям среднего пакгауза, хотя до этого лежали в крайних. Как показали опрошенные работниками ГПУ свидетели, Оксёнов зачем-то появлялся у складов в день пожара после окончания работы, около девяти часов вечера. Пожар заметили в 10 часов 30 минут. Как было установлено расследованием, он начался одновременно в пяти-шести местах, причём именно там, где ранее находились грузы краболова.

И, наконец, в одном из этих мест удалось найти покорёженные огнём бидоны из-под керосина, попавшие на склад неизвестно каким образом. Оба кладовщика категорически отрицали хранение горючего, в том числе и керосина, на складе и объяснить появление этих бидонов не смогли.

Да и