Путь чужака - Андрей Прусаков

Мортерн увел Элор в шатер, и Стас не мог знать, о чем они говорят, но надеялся, что посланник Порты не откажет в помощи.

О нем, похоже, забыли, но Стас был этому рад. Он послонялся по лагерю и сделал вывод, что посольство изрядное. Человек двадцать охраны, не считая слуг, и пять закрытых тентом повозок позволяли сделать вывод, что ехал Мортерн не с пустыми руками. А значит, с самыми серьезными намерениями. Элор спасена. Почему же ему так плохо?

— Эй, ставр! А ну, пошел прочь!

Грозный оклик охраны отогнал Стаса от шатра. Ему стало грустно. Все же он привязался к Элор, и, наверно, не просто привязался… И дело не в том, что между ними было. Не только в этом.

Что они делают там сейчас? О чем говорят? Плотная ткань шатра непроницаема для взгляда.

«Ты влюбился?» — спрашивал себя Стас и не находил ответа. Что это за любовь и можно ли так любить? Совершенно расстроенный, он прилег на траву под одной из телег и заснул.

— Эй, раб! — Кто-то пребольно пнул под ребра, и Стас вскочил, чтобы проучить негодяя… Светало. Перед ним стояли трое.

— Будешь таскать воду, — объявил один из аллери. — Ручей там.

Стас хотел их послать, но понял, что парни не станут повторять дважды. Их руки недвусмысленно лежали на рукоятях мечей, на губах змеились презрительные усмешки. Они тоже считали ставров за скотину.

Стас взял ведра и пошел.

— Быстрее! — раздалось вслед. — Бегом, скотина!

Звать Элор? Как-то глупо. И стыдно. Проклятье! Почему стыдно ему, а не им? Он побежал к ручью, а вернувшись, замер с ведрами в руках. Два воина выводили Элор из шатра.

— Негодяй! — донеслось до Стаса. — Подлый предатель!

Он все понял.

— Успокойся, Элор. Крики не помогут, — сказал, выходя за девушкой, Мортерн. Элор замахнулась, и он отшатнулся.

— Ты не благороден, в тебе нет ни капли благородства! — Она пыталась добраться до лица Мортерна, но слуги держали ее за руки. — Ублюдок! Лжец!

— Заткните-ка ей рот! — велел посланник Порты. Челядь мигом исполнила приказание. — И собирайтесь в путь. Айрин ждет нас.

Ведра упали, выплеснув воду. Ведь чувствовал! Стас попятился, уходя за повозки. Не хватало, чтобы и о нем вспомнили. Он огляделся. Бежать, бежать, пока не поздно! Но как бросить Элор? Один я все равно ничего не сделаю. Но кто поможет?

Он отбежал метров на двести, как вдруг за спиной раздалось:

— Стой, раб! Стой!

Но Стас лишь прибавил ходу. Впереди маячил перелесок, и Стас рассчитывал скрыться там. Но аллери не собирались отпускать раба. Он услышал стук копыт, обернулся: за ним скакали трое. Убьют. Точно убьют! Он бежал так быстро, как только мог, вбежал в перелесок, но в казавшихся издалека густых зарослях было не спрятаться.

Всадники настигали, верховые животные утробно хрюкали. Ветки деревьев хлестали по лицу Стаса, но он не останавливался. Пока он на свободе, есть шанс и у Элор. Мысли о девушке прибавили сил, и он сделал последний рывок, не зная, что ожидает впереди.

Чахлый лесок кончился, и Стас выскочил на берег реки. Каменистый отрог был слишком крут, чтобы спускаться по нему на ногах. Покатишься — сломаешь шею.

Внизу бурлила река.

— Вот он!

Стас оглянулся. Ближайший всадник раскручивал над головой аркан.

— А-а-а! — Он оттолкнулся и полетел вниз.

Ему повезло. Упади Стас на валун — и его изломанное тело поглотила бы река. Но он вошел в воду легко — глубина оказалась достаточной, чтобы не удариться о дно и не свернуть шею. Он вынырнул, глотая холодную воду. Река тащила быстро, и он со злобной радостью проводил взглядом застывших на обрыве воинов: что, взяли?

Через несколько минут Стас выбрался на берег и осмотрелся. Он находился у подножия горы, черной и высокой. Река огибала ее, уходя на восток, к городу.

Стас не заметил, как три тени медленно отрезали его от ручья.

— Ты кто такой?

Он вздрогнул. Повернулся: ставры. Все, как и он, безрогие. Беглецы! В голове стал складываться план.

— Чего молчишь? Откуда сбежал?

— Оттуда…

— Идем с нами к вождю!

Почему б не пойти? Идем! Стас карабкался в гору за проводником. Места здесь были обжитые, судя по тропкам и кучкам навоза. Здесь они и живут. Безрогие. Сколько у него времени? День? Сутки? За это время отряд Мортерна достигнет Ильдорна. Или встретит людей Айрин, что, в общем, одно и то же. И Элор умрет. На этот раз сестра не совершит ошибки.

Но что он сможет? Сейчас его приведут в лагерь ставров, таких же беглых рабов. Он может попросить их о помощи. Нет, не годится. Биться с аллери ради аллери они не станут. Что же делать?

Вот и лагерь. С десяток драных шатров из шкур, камней и валежника. Сколько тут ставров! Одни сидели у костров, другие слонялись вокруг, но при явлении новичка живо окружили Стаса.

— Откуда, брат?

— Из какого клана?

— Буйногривые, — отвечал Стас. Ставры разошлись, разочарованно переговариваясь. Стас догадался: они скучают по родным кланам и ждут хоть каких-то новостей. Видимо, из его клана здесь не было никого.

— Ага, это ты! — К Стасу подбежал ставр, и он узнал раба, освобожденного им в лесу. — Ты все же пришел!

— Ты его знаешь? — спросил проводник. Бывший раб кивнул:

— Да. Он освободил меня и Голошкура!

— Вот как? — Проводник уже смотрел по-иному. Уважительно.

— Да. Он убил аллери, нашего хозяина! — явился, не запылился, Голошкур. — Привет, брат!

— Привет! — радостно произнес Стас. Хорошо, когда добро возвращается. Сейчас ему нужна поддержка!

— Что, убил хозяйку? — спросил Голошкур.

Стас замер.

— Нет, — медленно ответил он, чувствуя, что, если он хочет чего-то добиться, придется следить за словами. — Я просто сбежал. И я хочу говорить с вождем. Кто здесь вождь?

Ставры расступились.

— Я вождь.

Стас встретился с ним глазами. Ставр был немолод, седая грива заплетена в десятки косичек. Рогов нет, на морде — косой извилистый шрам.

— Мое имя Двупал. Как твое?

— Мечедар.

— Ты на вольной земле, Мечедар, — торжественно объявил Двупал. Стас глянул на его руку: на изувеченной кисти вождя было всего два пальца. — На горе живут те, кто не хочет подчиняться аллери, почти все мы — бывшие рабы. Многие из нас не могут вернуться домой, и потому у нас свой клан. Клан Безрогих!

Ставры рявкнули так, что Стас поежился. Они любили свой клан, но любили от безысходности, потому что им некуда было идти. «Изгои, — подумал Стас, — бывшие рабы».