По ту сторону жизни, по ту сторону света - Виталий Иванович Храмов

нового счастья! Я просто не могу вас всех прокормить! И вообще, каждый сам за себя! Я вас привёл, теперь сами!

Мужики смотрят на меня глазами собак, которых хозяин выгнал из дома. Анархисты пожимают плечами. Братва вообще равнодушна. И никто никуда не пошёл! Гляди! Пристали, репьями повисли! Вот уроды!

– Время вам подумать – до заката! – махнул я рукой. А что мне их пинками гнать прочь? Вот, блин, прилипли, как лист берёзового веника меж лопаток в бане! И не достать!

Опа! А Гильдия наёмников действует. И никак её деятельность внешне не изменилась. Та же доска объявлений, та же толпа авантюристов.

Да и храмы все стоят на месте. Даже шпиль монументального храма Триединого по-прежнему венчает стрела его треугольника!

– Вещь, ты Триединому службы посвящал? – спрашиваю я.

– Грешен, каюсь! – пожимает плечами Кочарыш.

Смотрю на него с интересом. Юмор? Или показалось?

– Вот и сходи с братвой в храм, погляди, как новый порядок повлиял на служек Трёхочкового? – велел ему я.

– Зачем? – пожал плечами Кочарыш, но ноги его уже смотрели на шпиль храма.

– Любопытно, – так же пожимаю плечами и я, – их же Тёмными кличут. Местных. Как-то я сомневаюсь, что Чистильщики оставили бы хоть одно место поклонения Тёмным богам. Сдаётся мне, что не ту страну назвали Гондурасом.

Кочарыш кивнул. За его спиной плотным квадратов встали четверо его братьев, и таким клином они пошли продавливать толпу.

– Ещё вот в тот «храм» их пошли! – смеётся Дудочник. – Храм Лады. Бога, точнее, богини старого пантеона. Когда-то бога любви и плодородия.

– А сейчас? – спрашиваю, заинтересовался.

– Храм Любви! – ржёт Дудочник, – Наши «выдры» сюда и шли. Работать по призванию.

И ещё пуще ржёт, видя, как я плююсь. А вот народ уши навострил. Публичный дом дело для них необходимое. Как я позже выяснил – обычная практика для нового порядка. У них это дело было поставлено на некий поток и упорядочено. При «храме» были «венерологи», что следили за здоровьем «работников», страждущих и посетителей. Естественно, сбор пошлин и налогов. Да и вообще за порядком и чистотой там следили.

С этими «храмами любви» была и ещё одна особенность. Там были «темные часы». Мало, что почти бесплатные, только пошлину взимали, в них же не участвовали «работники» заведения. А лишь «любители». При приглушённом свете, почти на ощупь знакомились, тут же «знакомились» ещё плотнее, но уже «в номерах». Бывает же, что кому-то «гульнуть» хочется «на сторону», не особо афишируя сей факт. Так вот маски снимать нельзя. Всё можно снять, кроме масок.

И вот ещё момент – прижитых детей «работниц», побочный сопутствующий продукт их профессиональной деятельности, как и любых других младенцев, «храм любви» принимает, как приют. Нет, содержат не прямо в публичном доме, а куда-то увозят. Куда – всем фиолетово. Тут нет контрацептивов или абортов. А незапланированные, да и что там, нежелательные дети – есть. Такова природа людская. Потому всюду сквозь пальцы смотрят на повальную детскую смертность, Мир беден и голоден. А вот новый порядок удавленного младенца считает убийством. И вешает детоубийц. Вон, болтаются на эшафоте, на площади, воняют. Обернутся Бродягами, будет вам веселье!

Не обернутся, ибо обработаны служками Триединого.

Опять лезет Лисья Морда. Вот ему далась эта шкура «дракона»! Хлопочет, как за родную! Уже оббежал всё, все цены и сроки узнал, докладывает, пританцовывая от нетерпения.

– Тебе-то что с того? – прямо спрашиваю я.

– Нагрудник хочу со спины драконовой шкуры! – гордо отвечает Лис, подбоченившись и выпячивая свою не сильно объёмную грудь. Его фишка не сила, а хитрость, ловкость.

Улыбаюсь, киваю. Шкура большая. Лис тщедушный. А «понт» – он главнее совнаркома. Будет всем лапшу на уши вешать, что жилетка у него из шкуры «настоящего дракона»! Не жалко. Да и справедливо, суетился же, переживал. Самому ему никогда такую шкуру не добыть. Может, получит своё тогда отвалит в туман?

– Будет тебе нагрудник из жабьё шкурки. – Киваю я. – Если найдёшь, где нам разместиться, да подешевле. Если ты такой ушлый, да прыткий.

– Сей миг! – оскалился Лисья Морда, скрываясь в толпе.

А я иду в Зал Гильдии наёмников. Финансовый вопрос всегда краеугольный, денег всегда не хватает. А так как я не умею больше ничего, кроме как убивать, то вот и иду смотреть на Доску. Вдруг там народ вывесил имя того, кто, по мнению людей, слишком заскучал в этом Мире?

Ого! Какие расценки выгодные! На самом видном месте было размещено самое заметное объявление о «вечном», то есть бессрочном, найме новобранцев в войска нового порядка. Ничего не умеющий здоровый мужик идёт по ползолотого в месяц! Мои «гоплиты» уже расценены за золотую монету, по расценкам рыцарей, вооружённых всадников и магов! А как они оценят тяжеловооружённых всадников и магов?

– Вот! – тыкаю я рукой в Доску, – Не об этом ли вы, орлы, мечтали? Золотой в месяц! Ёпта! Дюжина золотых монет в год! Вы такой кучи золота в жизни не видали!

И отхожу в сторону. У меня смятённые, двойственные чувства. Я и рад, что избавляюсь от кучи ртов, но и как-то грустно мне. Свыкся, что ли, с ними, привязанность какая-то возникла? Вроде как и не чужие уже все эти люди. Подходят, кланяются мне, благодарят за заботу. Сбежал от них. Благо, Лисья Морда вернулся. Появился повод благословить всех кучей на их новом поприще и появилась необходимость организовывать дальнейшие наши нужды и потребности.

Вернулась братва из храма.

– Что? – спрашиваю.

– Вроде всё как обычно, – пожал плечами Кочарыш, – только будто их всех спихнули по служебным лестницам ниже ступенями. Служки ранее были в сером, святоши – в белом. Теперь служки – чернь, те, что были «белыми» – в сером. А главный у них, что службу вёл – в золотом.

– И дороже всё стало, – добавил через голову Кочарыша его старший брат. – Свечка простая – не укупишь!

– А служба? – спросил я.

– Да я и раньше к их завываниям не прислушивался, – вновь жмёт плечами Кочарыш, – вроде то же самое ноют. Покайся, смирись, люби ближнего своего, почитай старших. Особенно почитай и люби власть.

– Ага, – кивнул я, – и подвинь ближнего, обгадь нижнего. Люби жену ближнего своего, аки его самого.

– Ну, да, – согласился Кочарыш.

Везём сдавать в обработку шкуру ящерицы-переростка. Знал бы, что настолько ценны такие шкурки, подзадержался бы в болотах, поохотился бы. Но ввиду именно ценности этого вида кожгалантереи, мой первоначальный замысел по обтягиванию кожей крокодила плетёных щитов выглядел бы мажорством и пусканием пыли в глаза, то есть легкомысленной глупостью. Ладно, куртки наделаем, ибо зима близко. А