Совместно нажитое - Ирина Мясникова

Марину трясло так, что аж зубы стучали, поэтому перед полицейскими она предстала натуральной потерпевшей. Над ней кудахтали сотрудницы, а клиенты, имевшиеся на тот момент в отделении, выражали свою готовность засвидетельствовать всё. И то, как мужик напал, и как сумку отобрать хотел, и как она, молодец, не растерялась, а жахнула в него из пистолета. В витринные окна отделения, хоть и частично завешанные рекламой, тоже можно было пронаблюдать весь процесс. И некоторые таки пронаблюдали. Рукожопа забрали и куда-то увезли, фамилии и данные свидетелей записали, материалы с камер наблюдения изъяли в качестве вещественного доказательства, также отняли у Марины Пионер и шокер, её саму опросили и отпустили. Правда, молодой полицейский всё допытывался, почему она ходит по городу вооруженная до зубов, на что Марина резонно заметила, что возвращается с работы поздно, ездит на метро, и соответственно, боится всего на свете.

Когда она, наконец, добралась домой, то первым делом залезла в интернет и прикупила себе утраченные в бою Пионер и шокер. Вещи хорошие, себя оправдали. Цены приемлемые, почему не купить? За полицейскими ходить и клянчить своё оружие обратно, дороже обойдётся. Вторым делом Марина приготовила ужин и выпила водки. Организм требовал. Странное дело. Раньше организм требовал шампанского, а сейчас водку ему подавай!

На следующий день после обеда в отделение пожаловала дочка бабы Веры. Так как она являлась в банке важным начальством, то в отделении случился маленький кипеш. Все занервничали, зашушукались, высказывая предположения, к чему бы это. Марину вызвали в кабинет начальницы отделения.

– Марина Викторовна! Мы очень довольны вашей работой, но…, – начала начальница.

«Будут увольнять», – подумала Марина и пригорюнилась.

– Совершенно неожиданно нападавшим вчера на вас оказался ваш бывший муж, – перебила управляющую дочь бабы Веры. – Дело замяли, его отпустили. – Она улыбнулась.

– И напрасно. Очень жаль, что отпустили. – Марина решила сказать всё, как есть. Всё равно уволят. – Мой бывший муж прошлый раз, примерно месяц назад также подкараулил меня у дверей отделения, избил и изнасиловал.

Начальница отделения и дочь бабы Веры потемнели лицами.

– Прошу прощения, что втянула банк в свои внутрисемейные разборки, – продолжила Марина, – но как видите, даже это не помогло. Полиция решила раз бывший муж, значит, всё в порядке. Может убивать. Он же так и кричал там, что убьет.

– Ну, да! – Начальница отделения тяжело вздохнула. – Известное правило: когда убьет, тогда и приходите!

– Интересно, как он узнал, где вы работаете? – Дочь бабы Веры задумалась. – А проведем-ка мы, пожалуй, служебное расследование. Ведь прежде чем вас оформить в банк наша служба безопасности вас проверяла по всем каналам, и на бывшей вашей работе тоже. С бывшим начальством вашим, наверняка, связывались. Таков регламент.

«Ганнушкин! – подумала Марина. – Вот сволочь! А я его ещё жалела»

– Но начальство – это полдела. От вашего начальства можно узнать только, из какого банка вами интересовались, а вот в каком именно подразделении этого банка вы работаете, это уже наша утечка. Как вы смотрите, если мы вас в другое отделение переведем?

– Хорошо смотрю! – обрадовалась Марина.

– А мы как же? – поинтересовалась начальница отделения.

Похоже, Марину всё-таки увольнять не собирались.

– Рокировочку сделаем. Там менеджер в декрет уходит, мы ту девочку, которую на её место готовили, к вам, а Марину Викторовну туда.

– Девочку, – проворчала начальница отделения. – Мне не девочка нужна, а вон, как Марина, дамочка приятная во всех отношениях. К таким у клиентов уважения больше.

– Девочка – это образно, – пояснила дочь бабы Веры. – Все мы девочки так или иначе, независимо от возраста.

– Ну, не мальчики точно, – согласилась начальница отделения.

– Итак, Марина Викторовна идет на неделю в отпуск за свой счёт, а мы тем временем выясним, каким образом бывший муж получил информацию. Неделю-то без менеджера протянете?

– Куда я денусь, раз такое дело. – Начальница отделения с тоской поглядела на Марину. – Сама на её место сяду, если что.

– Не надо! – встрепенулась Марина. – Я эту неделю тут спокойно отработаю. Вряд ли он сюда сейчас опять сунется. Ему же немножко в себя придти надо. Я ведь его не только рецептурами в морду, а ещё и шокером не пойми куда!

– Жаль, что не пойми куда, а не туда, куда заслужил! – сказала дочка бабы Веры и плотоядно ухмыльнулась.

Через неделю Марина вышла на работу в другое отделение. Отделение располагалось в центре города, в ближайшей доступности к городским достопримечательностям, однако «важняков» там оказалось никак не больше, чем в предыдущем отделении. Правда, «важняки» были несколько иные, пожирнее что ли. Их Марина назвала «крупняками». Она очень быстро и естественно вписалась в коллектив отделения, а уж среди своего «крупняка» и вовсе чувствовала себя, как рыба в воде. Клиенты советовались, как выгоднее разместить деньги, и удивительным образом прислушивались к советам Марины, более того следовали им. Вот тебе и «сто голов на рубль»! Самые продвинутые «крупняки» делились с ней слухами и новостями из Телеграм-каналов, и Марина со знанием дела эти слухи с ними обсуждала. Приятно иметь дело с умными людьми. Конечно, самые умные услугами наших банков не пользуются, а выводят деньги в заграницы. Но это совсем умные, по сравнению с которыми Марина тоже девушка не такого большого ума, раз распихала доставшееся ей при разводе совместно нажитое по банковским депозитам.

Безусловно, на новом месте работы сильно возрос риск случайной встречи с кем-нибудь из знакомых по прежней жизни. Уж кого-кого, а этих самых «крупняков» в кругу, в котором вращался Рукожоп, было пруд пруди, но существовала надежда, что Марину они толком и не помнят, так как она в основном общалась с их жёнами. Такими же беспечными дамочками, какой и была когда-то она сама, которые по банкам не ходят, не знают, сколько денег у них на банковских картах и не задумываются, откуда они там берутся. Тем более с тех времен Марина сильно изменилась. И стрижка у неё новая, и цвет волос.

Разумеется, она теперь не расслаблялась ни на минуту и из дома без Пионера носа не казала. С мамой встречалась исключительно на нейтральной территории, даже с приехавшим на каникулы сыном встретилась в кафе, предварительно попросив его ни за какие коврижки не сообщать отцу, во сколько и в каком именно кафе у них назначена встреча. Целовала, плакала, но ничего толком ребенку не объяснила, ни почему ушла от его отца, ни где теперь живёт, ни где работает. Не хватало ещё сына втягивать в эти африканские страсти.

Дни шли за днями, слава Богу, без особых происшествий, однако к осени Марина поняла, что очень устала. Устала от однообразия и от одиночества. Без семьи, друзей, любимой работы и бывших коллег из фирмы Ганнушкина жилось так себе. Марина вспомнила, как смеялась над учительницей из Нового Уренгоя, которая называла Марину петербурженкой и завидовала её жизни в красивейшем городе мира. Марина теперь подозревала, что Купчино вполне себе похоже на Новый Уренгой. Она ощущала себя морковкой, которую вырвали из привычной грядки с чернозёмом и пересадили в какую-то совершенно не приспособленную для морковок почву. Разумеется, Купчино было во всём виновато в самую последнюю очередь. Ведь другие морковки и в Купчино, да и в Новом Уренгое чувствовали себя прекрасно. Ведь что морковке, пардон, человеку нужно? Дом, любимая работа, семья и ещё кое-что, что теперь казалось Марине самым главным. А именно свобода и безопасность. Свобода действий в безопасности. Пойти, куда захочешь, с кем захочешь и когда захочешь, и чтоб никакое чучело не выскочило из-за угла и не испортило тебе хотя бы настроение.