Убей меня своей любовью - Маргарита Южина

Дуся унесся в ванную, впервые прихватив с собой свой сотовый телефон. Включив воду на полную мощь, он бешено набирал номер Олимпиады Петровны.

– Маманя! – радостно вопил он в трубку, перекрикивая шум воды. – Маманя! У меня скоро будет свадьба!.. Ну как с кем, как с кем, с Ингой, конечно!.. Ой, да все у нас нормально. Мам, я тебе потом перезвоню, ага? Как там Машенька? Поправилась? А она что – болела?.. А-а, она потолстела, это хорошо… Мамань, ну ладно, мне совсем уже некогда!

Он отключился, быстро ополоснулся и уже бодрым и веселым прибыл за стол, к праздничному завтраку.

И все же, кроме нарядного стола и аппетитной бараньей ноги, ничего праздничного за завтраком не наблюдалось. Инга, едва Дуся уселся за стол, сразу с самым деловым видом сообщила:

– А я ведь посещала Антона.

– Да что ты?! – всплеснул руками Дуся от «дикого удивления». – Ну-ну-ну? И как он там поживает?

Инга пожала плечами и сказала:

– Да я у него не спрашивала. Я с ним про Милочку говорила, про Татьяну Дутову.

Дуся сделал сосредоточенное лицо. Конечно, он и сам слышал весь их разговор, но нельзя же себя раскрывать. А Инга тем временем терпеливо передавала всю беседу слово в слово.

– Так вот что я думаю, – свела она брови к переносице. – Эти парни нашли у Милочки в комнате то, что искали. Им же документы нужны были или что-то в этом роде. Разгром был только в одной комнате – они нашли документы в гостиной, поэтому другие комнаты остались в порядке. А Милочка… Девчонке, видимо, слишком хотелось денег, но наверняка она и сама не понимала, насколько серьезные бумаги выкрала, потому что даже не спрятала как следует. Вот они их и нашли, кстати, поэтому больше не приставали к Калоше.

– Но… но если бумаги нашли, то зачем они Милочку грохнули? – не понимал Дуся.

Инга отмахнулась:

– Да кто тебе сказал, что ее грохнули? Мне вот, например, кажется, что ее просто похитили!

– Зачем? Они же все нашли, зачем ее похищать-то? Это ж одной кормежки сколько нужно! Потом еще… прятать, выгуливать там… И на фига она им? Проще убить, – гнул свое Дуся. Ну почему Инга упорно не хотела предположить, что Дутова может погибнуть?

– И все же… – начала Инга и вдруг переменила тему: – Евдоким, сегодня на вечер сделаю картошку с грибами, ты любишь грибы?

– Ну, в общем-то, да… Только не поганки, ладно? Я от них умереть могу.

Инга заверила, что поганок покупать не станет, и начала собираться на рынок.

Евдоким даже не поинтересовался – нужна ли ей помощь, у него были свои планы.

Едва за девушкой закрылась дверь, как Дуся нырнул в холодильник и стал выгребать оттуда все продукты, которые там имелись. Он собирался ехать в деревню, а это далеко и надолго, и уж, конечно, о провианте надо было позаботиться в первую очередь.

Машина завелась сразу, Дуся уселся за руль и, чувствуя себя совсем уже не новичком в автомобильном деле, покинул гараж.

До Пыреевки он доехал меньше чем за полчаса. Может, потому что деревня была рядом с городом, а может, потому что таксист хорошо знал местность. Да, Дусе пришлось воспользоваться чужим транспортом, потому что его машину, оказывается, надо было заправить бензином, а к заправке подъезжать он еще не научился. А сейчас осваивать такое многотрудное дело было некогда. Как бы там ни было, пареньку за рулем отсчитали приличную сумму и еще столько же обещали, если он довезет пассажира обратно до города.

– Ну и куда вам? – спросил паренек, когда они въехали в деревню.

– Да мне… ну вот возле этого дома останови, – указал Дуся на большой дом с зеленой крышей.

Машина затормозила, и Дуся потрусил к высоким воротам. Почему-то ему казалось, что Горцы живут именно здесь.

– Олеся!!! Олеся Горида! Открывайте! Это ваш друг приехал!! – принялся он долбить в ворота.

К воротам никто не подходил, зато из соседней маленькой калитки выглянула насмерть перепуганная старушонка и принялась резво креститься.

– Ты чо, бабушка? – занервничал Дуся. – Чегой-то ты на меня так смотришь, добрая женщина? – переменил он тон. – Бабушка! Не надо так рукой махать, ты уже в возрасте, конечность может отвалиться. Нет, ну ничего не понимает. У меня что – лицо перемазано? Не, ну чего ты… Бабуся!.. Эй!! Бабуся! Ты куда подевалась?!

Бабушка юркнула к себе за забор и теперь подглядывала за Дусей в щелочку. Видя такое дело, Евдоким решил старушку вывести на чистую воду. Он присел, тихонько подкрался к самому забору старушенции и затаился. Та, потеряв незнакомца из вида, подождала немножко, потом тихонько стала вылезать. Когда уж совсем высунулась, Дуся возник прямо перед ней, отчего старая женщина чуть не отдала богу душу.

– А вот заигрывать не на-а-адо, не дело это с интересным парнем заигрывать. Ведь не девочка уж в прятки-то играть… – погрозил ей пальцем Евдоким. – Чего так испугалась-то? Я ж не вор какой, вон как прилично нарядился, продуктов столько привез, а меня чего-то никуда не пускают! Ни эти Горцы… Олеся эта, Горида, никто!

– Так, батюшка… Олеся-то, Горида, жива ли? – дрожащим голоском спросила бабуся. – От ее ить уж почитай сколь годков ни слуху ни духу. А ты откудава такой выискался? Чего к Лобачам-то долбисси, ежли к Горидам приехал?

– Я не к Лобачам… а в этом доме не Горида живет?

– И-и-и… В этом доме… Повезло тебе, что не открыли, а то б спустили на тебя собак и вот так бы, как я с тобой, и разговаривать не стали, – грустно усмехнулась бабушка. – А Горидов дом сгорел давно. Неужто не знал?

– Да откуда? – огорченно шлепнул себя по бокам Дуся. – Приехал, называется… Еще покушать взял, чтоб хозяевам не внапряг…

Старушка минуточку подумала, потом затянула потуже платок и посоветовала:

– А ты знашь к кому, ты к Фадеихе сходи. Вон вишь, калитка белая с голубым, так вон туда, ага. Она тебе обскажет. Токо Фадеихой ее не зови, обозлится. Ступай давай.

Дуся поблагодарил старушку и потопал к белой калитке, а следом за ним тихонько поползла машина.

Когда Дуся постучался в бело-голубую калитку, тогда только вспомнил, что не знает, как зовут хозяйку. Ну, Фадеихой ее звать не рекомендовали, а как тогда?

Но за калиткой уже слышался строгий старческий голос:

– Кого принесло? Кто, грю, долбится-то?

– Это я, Дуся! Откройте, – ласково попросил Евдоким.

За калиткой не стали больше выяснять, кто есть «я», дверца распахнулась, и перед Дусей оказалась совсем еще не старая женщина.

– А говоришь – Дуся! Какая ж ты Дуся, ежели натурально мужик? – недовольно оглядывала она гостя.

– Это все маманя, – быстро сообщил Филин семейную тайну. – Это она. Сама, главное, назвала Евдокимом, а сама все Дуся да Дуся! А можно я пройду, а? Я много не съем, у меня свои продукты имеются, а вот чайку так хочется, я ж ведь с самого города во рту ничего не ел… Да я вас еще и сам угощу, чего вы боитесь-то?