Образ власти в современных российских СМИ. Вербальный аспект - В. Н. Суздальцева

же — предикативные, обстоятельственные и вводные конструкции с этими словами и производными от них: «Будучи на последнем экономическом форуме в Лондоне….я слышал разговоры об отмывании денег, откатах и о том, что, по слухам, одна из яхт, купленных Абрамовичем, как-то связана с российским правительством» (Нов. газ., 2005); «…По нашим сведениям, этого министра [М. Зурабова. — В. С] просто боятся трогать. То ли из-за слухов о его несметном богатстве, толи из-за слухов о его близости президенту» (Арг. нед., 23.11. — 29.11.2006);

б) глаголы в неопределенно-личном значении, в семантику которых входит компонент сообщения информации: говорят, что; думают, что; прочат (кого-либо на какой-либо пост) и т. д. Например, в газете «Версия» в рубрике «Шепот» каждая подаваемая информация начинается словами «говорят, что…»: «Говорят, что Касьянова назначили лидером российской «оранжевой революции»…»; «Говорят, что мэров крупных городов будут назначать…» ит.п. (11–20.02.05). «Говорят, что…» — название одной из страниц газеты «Аргументы неделі», например: «Говорят, что…» и ниже заголовки: «Госдуму и Совет Федерации продадут на аукционе», «Ющенко бросила боевая подруга» и т. п. (18.01.07);

в) глагольные формы может, могут + Infinitiv в значении будущего гипотетического: «Так что увольнение Купина может быть началом настоящего обрушения исполнительной вертикали» (Арг. нед. 29.09.11); «Впрочем, показательная порка Кудрина Медведевым может иметь обратный эффект: консолидировать оставшихся путинцев вокруг премьера» (там же);

г) вводно-модальные слова и сочетания со значением предположительности: вероятно, возможно, скорее всего, я думаю и нек. др. в сочетании с будущим гипотетическим, а также производные от них: «Скорее всего они [питерцы — В. С] будут убеждать Путина изменить свое мнение о персоне будущего премьера» (Арг. нед., 29.09.11); «Я думаю, что популярность власти начнет падать… и, возможно, инстинкт самосохранения толкнет властную группировку к политическим реформам» (Нов. газ., 16.02.09); «Возможна отставка правительства» (там же) и т. п.

д) модальные частицы со значением сомнительности: едва ли, вряд ли, будто бы и нек. др.: «Было много разговоров, что Медведев своим недавним осторожным замечанием в интервью болгарскому телевидению будто бы послал важный сигнал российской элите: действия правительства Путина отныне можно беспрепятственно критиковать» (Нов. газ., 16.02.09);

е) условные придаточные в предложениях с суммарным значением гипотетичности: «Если они [представители политической элиты. — В. С] увидят, что лодка получила пробоину, то, безусловно, все группировки начнут предлагать свои решения, чтобы спастись…» (Нов. газ., 16.02.09);

ж) слова и сочетания слов, с помощью которых журналист, передавая чужую речь, подчеркивает свои сомнения в ее соответствии действительности (прежде всего это частицы якобы, будто, будто бы и нек. др.) и тем самым отчуждается от переданной информации и от ее источника. См., материал А. Шварева «Не похищал, не умирал» с ироническим подзаголовком «Труп, найденный в Чечне, обвиняется в похищении Сергея Кукуры» (Вр. нов., 2003 № 9), где в пределах одного текста 10 раз употреблены единицы с семантикой сомнительности и отчуждения: «Представители спецслужб вчера выступили с очередной победной реляцией, якобы им удалось фактически раскрыть дело о похищении…»; «…в Москве он [Катаев — B.C.] якобы входил в группировку, занимающуюся рэкетом и похищениями»; «По данным столичных спецслужб, Калаев якобы действительно значится как человек, поддерживающий отношения с чеченскими группировками» и т. д.

В таких контекстах сомнения в достоверности информации вводят в «зону негатива» того, кто ее сообщил, — в данном случае представителей спецслужб.

з) эвфемистические обозначения источника информации. Это новшество в российских СМИ, весьма распространившееся в последние годы: «Сообщили информированные источники в правоохранительных органах» (Эхо Москвы, 06.04.12); «высокопоставленный источник в Министерстве обороны» (Эхо Москвы 03.04.12); «другой источник электронной газеты РУ рассказал…» (там же); «отметил источник» (Радио «Говорит Москва», 04.03.12); «источник, близкий к правоохранительным органам, сообщил» (радио «Комерсантъ FM», 15.04.12) и т. д.

Н.Н. Панченко относит «отсутствие ссылок на источник информации» к маркерам недостоверности [Панченко 2010: 62] и говорит о том, что «обезличенность информации влечет за собой неопределенность ситуации» [там же: 62].

Представляется, что само по себе умеренное употребление подобных эвфемизмов не нарушает информационную норму. Однако перенасыщение ими текстов (в первую очередь — радиоэфира) приводит к смысловой расплывчатости: сама сообщаемая информация обретает «налет» неточности, приблизительности (кто-то сообщил, но неизвестно кто). Кроме того, подобные эвфемизмы частично освобождают от ответственности за достоверность информации и могут создать лазейку для дезинформации. Например, сообщение на радио «Коммерсантъ FM» о намерении посла США в Москве поехать в Астрахань в связи с голодовкой правозащитника Олега Шеина. Оно предваряется эвфемизмом: «Накануне источник, близкий к правоохранительным органам, сообщил…» (15.04.12).

Перечисленные вербальные маркеры неточности создают в текстах масс-медиа о власти семантическое поле гипотетичности/недостоверности. Гипотетичность (предположительность) и недостоверность (несоответствие реальности) граничат и часто перетекают друг в друга: то, что одним участником массмедийного общения преподнесено как гипотеза, другой участник может воспринять как объективную информацию, хотя на самом деле данный факт не имел места. Например, в программе «Разворот» на радио «Эхо Москвы» (27.03.14) ведущий приводит высказывание американского политика о том, что по сведениям разведки США, Россия намерена присоединить Восток и Юго-Восток Украины. Вопрос ведущего: «Считаете ли вы, что Юг и Юго-Восток Украины должны быть российскими?». Отвечая на этот вопрос, слушатели «вовлекаются» в эту тему и всерьез обсуждают: нужно ли присоединять к России эту часть Украины? возможно ли вторжение вооруженных сил России на эту территорию? должны ли южные города Украины, такие как Одесса, Херсон, быть российскими? И т. д. Происходит смысловой сдвиг в денотативной сфере: гипотетичность вытесняет реальность, становится дезинформацией, которая может занять определенное место в когнитивной базе массового реципиента.

Таким образом, взаимодействуя, поле гипотетичности и поле недостоверности образуют в денотативном пространстве СМИ отдельные сегменты с незафиксированными в реальности объектами (блоки самореферентной, фиктивной информации).

Воздействующий результат

На поверхностный взгляд, сообщая гипотетическую, не вполне достоверную и даже недостоверную информацию, СМИ выполняют развлекательную функцию. Во всяком случае определенная часть массовой аудитории воспринимает подобную информацию просто для того, чтобы отвлечься от своих проблем. Однако, разумеется, это самая несущественная сторона воздействия. Главное в другом. В периоды каких-либо масштабных социальных и политических перемен (а именно такова нынешняя российская ситуация) общество живет в состоянии «информационного дефицита» [Грачев Мельник 2003: 225]. Гипотетическая информация отчасти удовлетворяет информационный голод. Однако при этом перегруженность дискурса вероятностной, неточной, а также неизвестно кем сообщенной информацией лишает картину мира четкости. Массовый реципиент привыкает воспринимать информацию о том, чего нет и, скорее всего, не будет. То есть привыкает жить в наполовину иллюзорной, расплывчатой реальности, отвлекаясь от тех обстоятельств, в которых он на самом деле существует.

Неопределенность знаний — удобная почва для манипуляций, и информационная неопределенность ведет к негативным переживаниям. [Грачев Мельник: 225]. Цепочку реакций массового адресата можно представить так:

Принятие