Проклятие зеленоглазое, или Тьма ее побери! - Елена Княжина

глубокомысленно заявил Райс и подтолкнул меня к открытым воротам.

Я запнулась и ни на шаг не сдвинулась. Коленки дрожали, будто в них сотня мелких шариков перекатывалась.

– Ох, дьяволова воронка… Я так от старости помру, – скривился темный магистр. – А мне предсказывали совсем другое. Идите сюда.

Ароматный сир подхватил меня на руки. Не знаю, как он, а я вот точно сегодня помру от нехватки кислорода.

В остальном было комфортно. Уютно даже. Видимо, я головой приложилась о каменный мешок, раз добровольно к Райсу приблизилась. Он же… Райс.

– Мисс Хендрик теоретик. И я теоретик, – напомнила темному. – Мы будто созданы друг для друга, правда?

– В бездну Хендрик. С вашим новым пробуждающимся даром понадобится много, очень много практики, – он угрожающе сдвинул брови, и меня привычно затошнило. Готовая распрощаться наконец с завтраком, я резко отвернулась от мага и чуть не вывалилась из рук. – Мисс Ламберт, вы, случаем, не огхаррели вырываться? Я без того не в восторге от вашего общества. Сейчас обратно в лужу уложу.

Он споткнулся на рытвине и чуть не завалился вместе со мной. Кого из нас сильнее шатало – еще вопрос.

– Вы ни от чьего общества не бываете в восторге, – резонно заметила, устраиваясь обратно. Завтрак все еще был со мной. Упертый. – И меня тошнит. Живот крутит.

– Сильно? – две пытливые темные воронки уставились на меня из черноты.

– Как если бы из меня собиралась вылезти та штука с щупальцами. Через рот, – скривилась от собственной фантазии. – Она не могла в меня что-нибудь отложить?

Я запоздало задумалась: а Райс вообще видел дитя Тьмы? Или мой глюк был все же плодом фантазии?

– Вы начитались «Ужасных рассказов о чужой изнанке» мисс Ридли Гхарр? – глухо хохотнул Райс и подкинул меня в жилистых руках.

Закатила глаза: такого я не читаю. Рисса рассказывала как-то вечером… Мы с Тейкой до утра потом зубами стучали.

– У вас сильный магический откат от применения темных чар, – сжалился Райс и перестал надо мной похмыкивать. – В первый раз он особенно неприятен.

– Я ничего не применяла, – заверила пахучего затворника.

Мы приблизились к академии, и он пронес меня в целительский корпус через отдельный преподавательский вход. Пятая точка взвыла от дурного предчувствия. Уж не к Граймсу ли мы снова?

Внушительный нос Райса расплывался перед глазами, в горле побулькивала горечь. Я зажмурилась и откинула голову. Уффф…

– Совсем паршиво? – спросил, поднимаясь со мной по лестнице.

– Будто стухшего гхарра съела. Целиком, с копытами, – призналась доверительно. – Но в то же время очень пусто внутри. И тяжесть на груди каменная.

– Сейчас… Тихо, не дергайтесь.

Темный магистр бегло пошевелил пальцами, вызывая на ладони золотистый игольчатый шарик. Втер затейливое плетение в мое горло, и с его пальцев по коже побежали щекотные ручейки.

Что за манипуляцию он провел, не знаю, но захотелось хихикать. Настолько сильно, что я себе это позволила. Прыснула. Потом хрюкнула. И совсем громко расхохоталась.

– Легче? – дернул губы в чем-то, очень отдаленно напоминающем улыбку.

– Высший класс!

В животе теперь не тухлый гхарр перекатывался, а порхали самые настоящие бабочки. Штук сто, не меньше. По венам растекалось чувство восторженной влюбленности – хоть сейчас беги и «ягодке» на шею вешайся. И в лапы его загорелые закутывайся.

Тьфу!

Вейну… Диккинсу на шею. И в лапы. Да.

Придет же в тяжелую голову!

– Это плетение «Эйфории», неискушенным и начинающим магам временами помогает при откатах, – сухо бросил Райс.

По хмурой морщине, расчертившей лоб, легко догадалась, что ему золотые шарики не помогают уже давно.

– Постарайтесь болтать поменьше, иначе завтра будет стыдно. «Эйфория» развязывает язык.

Я плотно сжала губы, мысленно их зашив. И опять глупо улыбнулась. Ну не гадство?

– Вас шатает, как подбитого гхарра, – поделилась наблюдениями. – Тоже последствия отката «лечили»?

Вообще Райс ощущался достаточно крепким и стойко боролся с силой притяжения. Но по коридору мы пробирались «змейкой», знакомясь близко то с одной, то с другой стеной.

– Не вздумайте меня жалеть, – предупредил маг. – А то еще влюбитесь ненароком и себе жизнь испортите…

– У вас мало шансов завладеть сердцами учениц, пока в Академии есть ректор Керроу, – хихикнула, не задумываясь о деликатности. – Вы его глаза видели? Синие-синие! А хвостик…

– Спасибо, – от души поблагодарил Райс. – Вы меня успокоили.

– Хотя вы тоже ничего. Нос такой… такой… породистый, вот, – пригляделась к самой внушительной части его лица. – И глаза засасывают, как воронки… Глубоко-глубоко…

– …И снова напугали. Помните, я советовал вам поменьше болтать?

– Вас бы откормить. Совсем щеки впали, – вздохнула сердобольно, вспоминая Долию. Она бы быстро его привела в форму. – Уверена, вы тоже забываете про еду. Моя мама все время забывала.

– Мисс Ламберт… Я вас тут сейчас брошу, и ползите сами.

– Вот если убрать эти жуткие тени под глазами и забыть про настойку дварфов… – сощурилась, набрасывая в голове план реабилитации. – Вы, кстати, в курсе, что она пахнет, как продукт жизнедеятельности винторогих гхарров?

– Я использую ее как духи, – профыркал сир Райс, пряча подбородок в объемном темно-сером свитере.

– Чтобы вас обходили по другой стороне коридора? – хихикнула, ощущая в животе подозрительное шевеление. Там заводились все новые бабочки.

Либо тварь с щупальцами из рассказов Риссы…

– Какая догадливая.

– Почему вы так нелюдимы?

– Какой длинный коридор… бесконечный просто.

«Эйфория» не просто развязывала язык. Она делала желание поболтать нестерпимым. Казалось, закрою рот – тут же умру.

– А почему вам не нравится мастер Рэдхэйвен? – поерзала в руках мага.

– Магистры темных искусств не обязаны друг другу нравиться, – строго выдохнул Райс, и я в который раз пожелала себе задохнуться поскорее. Чтоб не мучиться. – Мы не цветы и не детеныши пушистой каффы.

А жаль… Жаль.

Будь Рэдхэйвен детенышем каффы, я бы его почесала за ушком. По пузику мохнатому погладила. Это даже мой «чубурашка» любит. А так – не дай Варх.

– Если его природный дар так велик, как рассказывал Мюблиум, то Даннтиэль тратит свой талант впустую, протирая штаны при дворе, – разоткровенничался вдруг Райс. – Он мог бы решать куда более важные вопросы. Помогать сотням, тысячам. А не ежедневно настраивать защиту двора от проклятий и еженощно